К тому времени6 когда они закончили, Эвдорик и
Теовик стали мокрыми от пота. они рухнули на землю и лежали, тяжело дыша,
прислушиваясь к жужжанию и стрекоту насекомых.
- Я не прочь искупаться, - сказал Эвдорик. - Ты тоже, Теовик?
Бертруда, если ты пройдешь немного вниз по течению, то найдешь заливчик,
где сможешь спокойно поплескаться.
- Мне? Купаться? - спросила девушка. - Эта привычка вредна для
здоровья. Можно простудиться и умереть.
Ночью Эвдорик слышал рев единорога. Наутро он велел Бертруде сесть
под дерево, а сам с Теовиком влез на него и стал ждать. Вглядываясь в
просветы между бронзово-зелеными листьями, Эвдорик держал веревку,
освобождающую сеть. Бертруда лениво отмахивалась от облака мух, которые,
казалось, сопровождали ее как постоянный эскорт.

Появившийся после обеда единорог не очень походил на свои изображения
полулошади-полугазели на гобеленах в императорском дворце. Телом и
конечностями он напоминал быка шести футов в холке, в то время как
огромная щетинистая голова придавала ему сходство с гигантским кабаном.
Повыше глаз из головы торчал длинный рог.
Единорог приблизился к большому дереву, под которым сидела Бертруда.
Зверь двигался осторожно, шаг за шагом. Оказавшись уже почти под сетью, он
замер, раздувая большие ноздри.
Некоторое время он принюхивался. Затем поднял голову и заревел,
словно лев, но более низко. Он завращал глазами и стал рыть землю копытом.
- Бертруда! - крикнул Эвдорик. - Он сейчас нападет! Залезай на
дерево, быстро!
Когда единорог рванулся вперед, девушка, которая смотрела на него со
все возрастающим ужасом на покрытом грязью лице, вскочила на ноги и
вскарабкалась на нижние ветки. Зверь остановился, пропахав землю, глядя
вперед налитыми кровью глазами.
Эвдорик дернул веревку. Как только сеть стала падать, единорог снова
прыгнул вперед, обогнул дерево и помчался дальше. Когда сеть почти
коснулась земли, один из свинцовых грузов стукнул его по голове.
Единорог с испуганным ревом обернулся, выставив крупные клыки. Не
увидев врага, он помчался в лев. Постепенно треск и шум замерли в
отдалении.
Когда охотники спустились на землю, Эвдорик сказал:
- Все ясно. Лысониус говорил, что эти звери чувствительны к запахам.
Ты же, моя дорогая Бертруда, пахнешь за шестерых. Теовик, пойдешь в
деревню и купишь кусок мыла и губку. Вот деньги.
- Может быть, вам лучше пойти самому и оставить меня охранять
девушку? - спросил с ухмылкой Теовик.
- Нет. Если меня узнают, Райнмар нашлет на нас своих головорезов, так
что держи язык за зубами, пока будешь там. Иди и постарайся вернуться
поскорее.
Вздохнув, Теовик оседлал свою лошадь и потрусил в деревню. Бертруда
дрожащими губами спросила:
- Что... что вы хотите сделать со мной, сэр? Меня будут бить?
- Ерунда, девочка. С твоей головы и волосок не упадет. Не думай, что
я стану покушаться на твою честь лишь потому, что перед моим именем стоит
"сэр". Я стараюсь обращаться с людьми так, как они этого заслуживают, быть
то крепостной или король.
- Так что же вы собираетесь делать?
- Увидишь.
- Вы собираетесь меня вымыть, вот что! Не дамся! Убегу в лес...
- Где рыскает единорог и другие опасные звери? Думаю, что не убежишь.
- Убегу! Уже иду...
Она осторожно двинулась к лесу. Эвдорик удачно изобразил рев
единорога. Бертруда взвизгнула, примчалась обратно и повисла у Эвдорика на
шее. Эвдорик твердо отстранил ее, сказав:
- Когда мы тебя помоем и поймаем единорога, то если захочешь еще
поиграть в эту игру, я не откажусь.
Теовик вернулся на закате и сказал:
- Вот ваше мыло и все остальное, милорд. Жилло спрашивал о вас, и я
сказал, что все идет хорошо.
Так как Бертруда готовила ужин, Эвдорик отложил мытье до утра.
Наутро, сняв с себя все, кроме набедренной повязки, он, при охотной помощи
Теовика, притащил брыкающуюся и ревущую Бертруду к реке. Они стащили с нее
блузку и юбку и затолкали в воду.
- Боже, какая холодная! - завопила она.
- Это лучше, что у нас есть, моя леди, - отозвался Эвдорик, яростно
работая губкой. - Клянусь Божественной Двоицей, красотка, на тебе из грязи
целый слоеный пирог! Да не дергайся, чертова кукла! Дай-ка мне гребень,
Теовик, эти космы надо хоть немного расчесать. Ладно, теперь я и сам
справлюсь. Тебе пора лошадей кормить.
Теовик отправился в лагерь. Эвдорик продолжал намыливать, тереть и
окатывать водой свою жертву.
- Ну, - спросил он, - неужели в самом деле это настолько страшно?
- Я... не знаю, сэр. Такого я еще никогда не испытывала. Но я
замерзла, можно я о вас погреюсь? Сдается мне, вы сильный, правда?
- Ты сейчас, пожалуй, не слабее, если вспомнить, сколько сил я
потратил, пока тащил тебя сюда, - ответил Эвдорик.
- Я много работала. Некому больше вести хозяйство с тех пор, как моя
мамаша смылась с тем торговцем. Мы с отцом одни остались. Вот это мускулы!
Она потрогала его бицепс, придвинувшись настолько, что ее большие
твердые груди коснулись груди Эвдорика. Тот ощутил под набедренной
повязкой знакомое шевеление.
- Полегче, полегче, дорогуша, - сказал он. - Я ведь сказал, ПОСЛЕ
того, как поймаем зверя, а не до этого. - Когда же она стала продолжать в
том же духе и принялась исследовать Эвдорика, тот рявкнул: - Я же сказал,
нет! - и оттолкнул ее.
Он толкнул ее сильнее, чем собирался, и она упала в воду. л помочь,
он снова должен был заплатить видением дна озера; и когда он опять
двинулся к гибели на дне мира - как пловец, как неспособный говорить, он
слышал откуда-то с высоты над Землей вой Фенриса Волка, готовящегося
пожрать луну; и услышав, он понял, что вой этот так же похож на трубный
глас правосудия, как дама рядом похожа на луну. В каждой малости. Во всех
отношениях. И его охватил страх.

1 2 3 4