Но то, что увидел Дима, превзошло самые страшные ожидания. Это был какой-то заплеванный чердак. Наташу вид «дачи» не смутил, и она сказала: «Давай!» Но эстет Дима не мог представить себе, что станет мужчиной в таком ужасном и жалком месте.
Однажды Наташа пригласила Диму к себе домой. Жила она в доме на улице Чайковского. И тут Диму ждало очередное потрясение. Он увидел на столе университетский значок, и смутные сомнения стали терзать его душу. Может быть, очаровательная Наташа давно уже не студентка университета? Так и оказалось. Позже выяснилось, что студенческое прошлое Диминой возлюбленной давно позади. Наташе было — о ужас! — двадцать четыре года. Для шестнадцатилетнего мальчика это стало страшным открытием. Возраст женщины почему-то всегда был для Димы камнем преткновения.
Произошла бурная сцена. Наташа мужественно предложила, чтобы Дима её бросил. А он мужественно отвечал, что не сделает этого никогда. Все-таки Наташа ему очень нравилась.
Но когда Дима поступил в Пермское военное училище, на расстоянии Наташа стала ему казаться ужасно старой. Он начал её стесняться. Продолжал писать хорошие письма, сознавая уже, что через разницу в возрасте он никогда не сможет перешагнуть. Наташа была очень красива, но другим курсантам писали письма девочки-школьницы, юные подружки, а Димина любовь казалась зрелой матроной.
Он, правда, пригласил её приехать на присягу, о чем тут же пожалел. Но письмо уже было в пути, и ничего изменить было нельзя. У Димы произошло как бы раздвоение сознания. С одной стороны, он думал о своей красивой Наташе, а с другой — о женщине двадцати четырех лет, которая старше него на целую вечность.
Наташа приехала на присягу, но Дима к ней не вышел. Дело дошло до начальника училища и начальника политотдела. Сраженные красотой девушки, они решили ей помочь найти Диму. А он скрывался в спортзале и не поддавался никаким уговорам выйти к Наташе.
Руководство училища решило проявить великодушие и не говорить бедной Наташе, что курсант Якубовский не желает её видеть. Так она и уехала ни с чем, строя всевозможные версии, почему Диму не отпустили. Продолжая надеяться на встречу с возлюбленным, девушка ещё полгода писала страстные письма, а потом перестала.
Когда Дима вернулся из армии, он почувствовал себя таким одиноким и никому не нужным, что решил позвонить Наташе. Они встретились у метро «Кропоткинская», и опять у них ничего не вышло. Для Наташи финал отношений с Димой был настоящей драмой. Больше их пути не пересекались.
Без погон
Дима с детства мечтал стать военным, он просто бредил армией. Ему очень нравилось носить фуражку. В старших классах Димка мог подкатить к школе на такси в фуражке, изображая курсанта.
Так что вопрос «кем быть?» перед ним не стоял. Только военным. Практически все одноклассники мечтали стать инженерами-ракетчиками. И сразу после окончания школы он отправился поступать в Ленинградский военный институт имени Можайского, в котором готовились кадры для ракетных войск стратегического назначения. Но тут его ждал первый удар. В институт не приняли. По очень простой причине: помешал «пятый» пункт. Собственно, по документам Димка считался русским, но кадровики раскопали и вычислили, что мама абитуриента Якубовского «портит» анкету.
Было, конечно, обидно, и вместо Питера пришлось ехать в Пермь. Начальник Пермского военного училища хорошо знал начальника отца Димы и допустил Диму к сдаче экзаменов. Диму зачислили на первый курс. А через год на вечерней поверке курсанта Якубовского вызвали, чтобы сообщить приказ об отчислении. Формулировка была лаконичной и в то же время туманной. «За низкие морально-деловые качества», — гласил текст.
На самом деле причина заключалась совсем в другом: не пришел допуск. Опять помешал «пятый» пункт, столь пылко любимый советскими кадровиками старой школы. Может быть, все оказалось к лучшему. Все-таки характер Димы никак не укладывался в жесткие рамки армейской дисциплины.
Диме пришлось идти в армию. Направили его сначала в Челябинск, а затем в Евпаторию. Служить два года не хотелось. Он не знал, засчитают ли ему в срок службы год учебы в военном училище. Поскольку ходатайствовать за Диму было некому, ситуация могла обернуться по-разному. Он мог помочь себе только сам.
Дима брал две иголочки, проводок, телефонную трубку и подсоединялся к линии дальней связи, которая не была защищена от подобных вторжений, в отличие от ЗАС — засекреченной автоматической связи. Звонил рядовой Якубовский своему собственному командиру.
При этом он представлялся генералом Н. Дима понимал, что ни с какими просьбами он обращаться не может, так как командир потребовал бы обратную связь и тут же уличил бы самозванца.
Подключившись к линии, Дима задавал отцу-командиру один вопрос: «Как там у вас Якубовский служит?» Делал он это регулярно, раз в неделю. Бедному полковнику Иванову все это надоело.
Однажды Дима довел его до такой кондиции, что он вызвал к себе командира роты Юрия Федоровича Гурстиева.
— Сегодня поезд на Москву уже ушел? — спросил командир.
— Ушел.
— А из Симферополя есть поезда?
— Есть.
— Бери мою машину, вези Якубовского в Симферополь, сажай его в любой поезд и, главное, не отходи от вагона, пока поезд не тронется.
Так рядовой Якубовский на белой командирской «Волге» был доставлен к поезду Симферополь-Москва.
Профессия: грузчик
Из армии Дима демобилизовался в 1982 году. Дома, в поселке Болшево, его ждали мама и два младших брата, одному было двенадцать, а другому шестнадцать лет. В кармане звенела только мелочь, и не было на целом свете тайника, в котором бы дожидались его крупные купюры. Не было ничего, кроме надоевших макарон и старой одежды.
Но жизнь продолжалась, и надо было опять как-то выкручиваться, чтобы заработать хотя бы на хлеб с маслом. Все лето Дима с двумя ребятами разгружал вагоны. Мамина знакомая, тетя Валя, работала в сельпо и иногда, по блату, давала разгружать вагоны с пустыми бутылками. Это было не так тяжело. Удавалось разгрузить два вагона за день. За каждый платили по 20 рублей, но эти деньги делились на троих. Обычно получалось рублей по семь-восемь на брата.
Чаще приходилось разгружать вагоны с полными винными бутылками. За хорошую работу каждому, кроме денег, давали две-три бутылки с собой. Но, поскольку у Димы дома никто не пил, это вино так и стояло с лета до самого Нового года.
«Здравствуйте, здравствуйте!»
Прошло лето. Заработок грузчика стабильностью не отличался, в любом случае Дима не собирался посвящать разгрузке вагонов свою жизнь. Он понимал, что пора искать другую работу. Надо было подумать и о высшем образовании. С военной карьерой ничего не получилось, хотя теперь уже Дима не жалел, что пришлось распрощаться с мечтой о звездах на погонах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Однажды Наташа пригласила Диму к себе домой. Жила она в доме на улице Чайковского. И тут Диму ждало очередное потрясение. Он увидел на столе университетский значок, и смутные сомнения стали терзать его душу. Может быть, очаровательная Наташа давно уже не студентка университета? Так и оказалось. Позже выяснилось, что студенческое прошлое Диминой возлюбленной давно позади. Наташе было — о ужас! — двадцать четыре года. Для шестнадцатилетнего мальчика это стало страшным открытием. Возраст женщины почему-то всегда был для Димы камнем преткновения.
Произошла бурная сцена. Наташа мужественно предложила, чтобы Дима её бросил. А он мужественно отвечал, что не сделает этого никогда. Все-таки Наташа ему очень нравилась.
Но когда Дима поступил в Пермское военное училище, на расстоянии Наташа стала ему казаться ужасно старой. Он начал её стесняться. Продолжал писать хорошие письма, сознавая уже, что через разницу в возрасте он никогда не сможет перешагнуть. Наташа была очень красива, но другим курсантам писали письма девочки-школьницы, юные подружки, а Димина любовь казалась зрелой матроной.
Он, правда, пригласил её приехать на присягу, о чем тут же пожалел. Но письмо уже было в пути, и ничего изменить было нельзя. У Димы произошло как бы раздвоение сознания. С одной стороны, он думал о своей красивой Наташе, а с другой — о женщине двадцати четырех лет, которая старше него на целую вечность.
Наташа приехала на присягу, но Дима к ней не вышел. Дело дошло до начальника училища и начальника политотдела. Сраженные красотой девушки, они решили ей помочь найти Диму. А он скрывался в спортзале и не поддавался никаким уговорам выйти к Наташе.
Руководство училища решило проявить великодушие и не говорить бедной Наташе, что курсант Якубовский не желает её видеть. Так она и уехала ни с чем, строя всевозможные версии, почему Диму не отпустили. Продолжая надеяться на встречу с возлюбленным, девушка ещё полгода писала страстные письма, а потом перестала.
Когда Дима вернулся из армии, он почувствовал себя таким одиноким и никому не нужным, что решил позвонить Наташе. Они встретились у метро «Кропоткинская», и опять у них ничего не вышло. Для Наташи финал отношений с Димой был настоящей драмой. Больше их пути не пересекались.
Без погон
Дима с детства мечтал стать военным, он просто бредил армией. Ему очень нравилось носить фуражку. В старших классах Димка мог подкатить к школе на такси в фуражке, изображая курсанта.
Так что вопрос «кем быть?» перед ним не стоял. Только военным. Практически все одноклассники мечтали стать инженерами-ракетчиками. И сразу после окончания школы он отправился поступать в Ленинградский военный институт имени Можайского, в котором готовились кадры для ракетных войск стратегического назначения. Но тут его ждал первый удар. В институт не приняли. По очень простой причине: помешал «пятый» пункт. Собственно, по документам Димка считался русским, но кадровики раскопали и вычислили, что мама абитуриента Якубовского «портит» анкету.
Было, конечно, обидно, и вместо Питера пришлось ехать в Пермь. Начальник Пермского военного училища хорошо знал начальника отца Димы и допустил Диму к сдаче экзаменов. Диму зачислили на первый курс. А через год на вечерней поверке курсанта Якубовского вызвали, чтобы сообщить приказ об отчислении. Формулировка была лаконичной и в то же время туманной. «За низкие морально-деловые качества», — гласил текст.
На самом деле причина заключалась совсем в другом: не пришел допуск. Опять помешал «пятый» пункт, столь пылко любимый советскими кадровиками старой школы. Может быть, все оказалось к лучшему. Все-таки характер Димы никак не укладывался в жесткие рамки армейской дисциплины.
Диме пришлось идти в армию. Направили его сначала в Челябинск, а затем в Евпаторию. Служить два года не хотелось. Он не знал, засчитают ли ему в срок службы год учебы в военном училище. Поскольку ходатайствовать за Диму было некому, ситуация могла обернуться по-разному. Он мог помочь себе только сам.
Дима брал две иголочки, проводок, телефонную трубку и подсоединялся к линии дальней связи, которая не была защищена от подобных вторжений, в отличие от ЗАС — засекреченной автоматической связи. Звонил рядовой Якубовский своему собственному командиру.
При этом он представлялся генералом Н. Дима понимал, что ни с какими просьбами он обращаться не может, так как командир потребовал бы обратную связь и тут же уличил бы самозванца.
Подключившись к линии, Дима задавал отцу-командиру один вопрос: «Как там у вас Якубовский служит?» Делал он это регулярно, раз в неделю. Бедному полковнику Иванову все это надоело.
Однажды Дима довел его до такой кондиции, что он вызвал к себе командира роты Юрия Федоровича Гурстиева.
— Сегодня поезд на Москву уже ушел? — спросил командир.
— Ушел.
— А из Симферополя есть поезда?
— Есть.
— Бери мою машину, вези Якубовского в Симферополь, сажай его в любой поезд и, главное, не отходи от вагона, пока поезд не тронется.
Так рядовой Якубовский на белой командирской «Волге» был доставлен к поезду Симферополь-Москва.
Профессия: грузчик
Из армии Дима демобилизовался в 1982 году. Дома, в поселке Болшево, его ждали мама и два младших брата, одному было двенадцать, а другому шестнадцать лет. В кармане звенела только мелочь, и не было на целом свете тайника, в котором бы дожидались его крупные купюры. Не было ничего, кроме надоевших макарон и старой одежды.
Но жизнь продолжалась, и надо было опять как-то выкручиваться, чтобы заработать хотя бы на хлеб с маслом. Все лето Дима с двумя ребятами разгружал вагоны. Мамина знакомая, тетя Валя, работала в сельпо и иногда, по блату, давала разгружать вагоны с пустыми бутылками. Это было не так тяжело. Удавалось разгрузить два вагона за день. За каждый платили по 20 рублей, но эти деньги делились на троих. Обычно получалось рублей по семь-восемь на брата.
Чаще приходилось разгружать вагоны с полными винными бутылками. За хорошую работу каждому, кроме денег, давали две-три бутылки с собой. Но, поскольку у Димы дома никто не пил, это вино так и стояло с лета до самого Нового года.
«Здравствуйте, здравствуйте!»
Прошло лето. Заработок грузчика стабильностью не отличался, в любом случае Дима не собирался посвящать разгрузке вагонов свою жизнь. Он понимал, что пора искать другую работу. Надо было подумать и о высшем образовании. С военной карьерой ничего не получилось, хотя теперь уже Дима не жалел, что пришлось распрощаться с мечтой о звездах на погонах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61