Не обратил на его вид внимания Никольский. Рассеянно глянув на него, сказал:
— Одни мужики, — и спросил то ли у себя, то ли у Лепилова. — Сколько ему лет было?
— Пятьдесят два, — уверенно доложил Лепилов.
— Еще вполне мог. Садись, — и продолжал, когда Лепилов сел к столу. — Накопал?
— Самую малость, — скромно ответил Миша и расплылся в победной улыбке.
— А сияешь как начищенный медный таз. Докладывай лучше! — приказал Сергей.
Лепилов положил на стол фотку и ликующе произнес: — Рома!
— Романа жрет саркома. Ариведерчи, Рома, — неожиданно даже для себя выдал Никольский дурацкий стишок. Изумился своим словам. — С чего это я? Дальше, дальше говори.
— Племянник Андрианова, — заговорил Миша, едва сдержав смешок, вызванный выходкой начальника. — Объявился года полтора тому назад. Посещал дядю чуть ли ни каждый день. Часто оставался ночевать…
— Подожди, — прервал его Никольский, снял трубку, набрал номер, нажал кнопку громкой связи. — И послушай, — после третьего гудка где-то сняли трубку и уверенный мужской голос произнес «Да». — Я хотел бы поговорить с полковником Меньшиковым.
— Здравствуйте, Сергей Васильевич, — обрадовался собеседник.
— Уже по голосу узнаете, Юрий Николаевич, видно, очень уж я вам надоел. Здравствуйте. У меня к вам несколько вопросов… — Никольский выжидающе примолк.
— Вероятно, в связи с убийством Андрианова? — спросил Меньшиков. — Задавайте ваши вопросы.
— Хочу предупредить, ответы будет слушать и мой помощник, — предупредил Сергей.
— Да хоть американский шпион, Сергей Васильевич, — хмыкнул полковник. — Спрашивайте.
— Вы знали его? — первым делом спросил Никольский.
— Весьма приблизительно… — Какая-то гадливость послышалась в голосе Меньшикова.
— Но все-таки ваше мнение? — настаивал Сергей.
— Служака без особой фантазии, — нудно затянул полковник. — Скрытен, насторожен, отчужден от сослуживцев. Впрочем, как и они от него.
— Они от него, — повторил Никольский. — Если не секрет, почему?
— О покойниках либо хорошо, либо. — Меньшиков замялся. — Надо плохо, Сергей Васильевич?
— Надо все как есть, точнее, все как было, Юрий Николаевич.
— Вызывала подозрение, да нет, просто брезгливость его нежная дружба с женоподобным сержантом-сверхсрочком, нашим дверным вертухаем, — невольная брезгливость слышалась в словах Меньшикова.
— Ого, в ФСБ на феню перешли! — пошутил Сергей.
— По фене и продолжу, — не принял шутки полковник. — Возникло подозрение, что Андрианов — глиномес.
— Активный педераст, как я понимаю, — уточнил Никольский. Ничего себе кино начинается!
— Вы по этой версии работаете? — спросил Меньшиков.
— Пока нет. Спасибо вам, Юрий Николаевич, и до свидания. — Никольский положил трубку, одним глазом (другой был лукаво прикрыт) уставился на Лепилова. — А что еще тебе мадам поведала?
— Что жизнь страшна и груба, — с пафосом произнес Миша. — Что она из дому боится выйти. Что по телевизору показывают ужас и грязь…
— По ее телевизору? — осведомился Никольский, приподняв брови.
— По обычному, — сказал Лепилов и, спохватившись, вспомнил: — Да, жаловалась, что ее персональный телевизор последнее время барахлит. То показывает, как надо, то полная темнота.
Продолжить рассказ не позволила Анюта. Она не вошла — просунула голову в дверную щель, повела туда-сюда как бы испуганными очами и натужно просипела:
— Здравствуйте, мальчики.
— Новая роль? — поинтересовался Лепилов, а Никольский гавкнул барбосом:
— Тебя кто сюда пустил?
Анюта тотчас же вышла из одного образа и вошла в другой. Осторожно проникла в кабинет, по-девчачьи клоня голову, застеснялась, замерла в нерешительности.
— А я не знаю… как-то само собой получилось… извините, если что…
— По ней Паршиков неровно дышит, — дал пояснения по ходу действия Лепилов.
Пояснение это почему-то рассердило Никольского, и он сказал Лепилову:
— Нечего ей здесь делать.
— Ну, это мне решать, — уверенно возразила третья Анюта. — Да и вообще я ваш внештатный сотрудник, секретный агент, что хочу, то и ворочу.
— Тогда вороти быстрее. Что тебе? — Ныне Никольский джентльменом не был.
— Ты хоть знаешь, кто такой Тенесси Уильяме? — с доброй насмешкой спросила Анна.
— Мишка знает, — буркнул Сергей. — Знаешь, Миша?
Лепилов важно кивнул.
— Так вот, завтра у нас «Трамвай желание», и я — главная. Держи два билета в тот же третий ряд! — Она протянула ему билеты.
Никольский в размышлении взял бумажку за угол.
— А второй кому? — спросил он недоуменно.
— Мишку захвати, — Анюта скорчила рожу Лепилову. — Он знаток.
— Все? — нетерпеливо осведомился Никольский.
— Усе, шеф, — голосом Папанова из «Бриллиантовой руки» подтвердила Анюта.
И вдруг Никольского осенило:
— Нютка, картинки посмотреть можешь? — И кивком указал на фотографии.
Анюта зашла ему за спину, через его плечо глянула на мини-экспозицию, заметила с пренебрежением:
— Ничего интересного. Дружный коллектив голубых.
— Знаешь кого-нибудь из них? — насторожился Никольский.
Анюта брезгливо фыркнула — настолько выразительно, будто разом произнесла целый мини-монолог: да, мол, знаю кое-кого, но от подобных знакомств ни удовольствия мне, ни пользы.
— А этого? — Никольский через плечо протянул ей фотографию Ромы.
— Личико знакомое, — поморщилась Анна. — Недавно где-то видела… — она примолкла, вспоминая, и вдруг обрадовалась: — Точно! Вчера! В клипе то ли Салтыковой, то ли Ветлицкой — он на подтанцовке кривлялся, пантеру изображал. По ТВ-6.
— Точно? — осторожно, боясь спугнуть удачу, спросил Никольский.
— Господи, врать-то мне зачем?! — спросила Анна удивленно.
— Ты молодец, Анюта, — похвалил он. Пообещал: — В штат возьму.
— И удостоверение выдай, красную книжечку! — подхватила девушка. — Все?
Глядя на нее и в то же время мимо, Никольский задумчиво кивнул.
— Тогда прощевайте, пацаны! — залихватски подбоченилась уже то ли четвертая, то ли пятая Анюта. — Завтра увидимся!
Она упорхнула. Проводив ее глазами и обернувшись к Лепилову, Никольский по-волчьи оскалился.
— Задачу свою понимаешь, Лепилов? На ТВ-6, с клипа копию, узнай, какая фирма его снимала…
— И далее со всеми остановками — перебил Лепилов. — Не первый год замужем, Сергей Васильевич. Я Вешнякова в подмогу возьму. Можно?
…В несусветно громадном павильоне «Мосфильма», перемахивая через толстые кабели, деревянные брусы, металлические крепления, а иногда и спотыкаясь о них, шли к ослепительно яркому пятачку Лепилов и Вешняков. Дошли. На пятачке трое в оранжевых трико по зеленой хлорвиниловой траве подползали к круглому озерцу — зеркалу, лежавшему на полу. От камеры, глядевшей на все это безобразие сверху и чуть со стороны, донеслось наконец:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83