Это был детеныш кошки Жоффруа, мелкого вида диких кошек, который теперь встречается в Южной Америке все реже и реже. Мех у него был желтовато-коричневого цвета и сплошь испещрен аккуратными темно-коричневыми пятнышками. Котенок смотрел на меня из глубины шляпы большими голубовато-зелеными глазами, будто умоляя, чтобы я взял его в руки. По собственному опыту я знал, что самые невинные на вид существа могут причинить самые скверные неприятности. Но, введенный в заблуждение ангельским выражением мордочки котенка, я протянул руку. И тотчас он сильно укусил меня за мякоть большого пальца и оставил двенадцать глубоких красных борозд на тыльной стороне руки. Я отдернул руку и выругался, а котенок снова принял свою невинную позу, ожидая, по-видимому, какую еще веселую игру я для него придумаю. А тем временем я, как проголодавшийся вампир, сосал свою руку и, поторговавшись с индейцем, в конце концов купил своего обидчика, который шипел и рычал, как маленький ягуар. Я пересадил его из шляпы в ящик с соломой и оставил примерно на час одного, чтобы дать ему освоиться, считая, что причиной его дурного настроения был страх, которого он натерпелся во время поимки и путешествия в соломенной шляпе. Ведь этому существу было всего недели две от роду.
Когда мне показалось, что котенок уже освоился и больше не отвергнет моих попыток вступить в дружеские отношения, я снял с ящика крышку и бодро заглянул внутрь. Я не лишился глаза только потому, что он промахнулся всего миллиметра на три. Я задумчиво стер со щеки кровь; да, с этим дьяволенком мне будет нелегко. Обернув руку мешковиной, я поставил в один угол ящика блюдце с сырым яйцом и мясным фаршем, а в другой – чашку с молоком и предоставил котенка самому себе. На следующее утро оказалось, что к еде он не притрагивался. Предчувствуя, что мне достанется больше, чем накануне, я налил в бутылочку теплого молока, обернул руку мешковиной и подошел к ящику.
Мне не раз приходилось кормить соской испуганных, раздраженных, а то и просто глупых животных, и я думал, что знаю почти все их уловки. Но котенок доказал мне, что в этом деле я сущий новичок. Он был так юрок, быстр и силен для своего маленького роста, что после получаса борьбы у меня появилось такое ощущение, будто я пытаюсь двумя ломами поднять капельку ртути. Я был залит молоком и кровью и совершенно выдохся, а котенок смотрел на меня горящими глазами и, очевидно, был готов, если понадобится, продолжать сражение еще три дня. Больше всего меня раздражало то, что у котенка были очень хорошо развитые зубы (я испытал это на собственной шкуре), и я думал, какого же черта он не хочет есть сам. Но я знал, что в своем упрямстве он может буквально заморить себя голодом. Накормить его, по-видимому, можно было только из бутылочки. Я положил котенка в ящик, омыл свои раны и стал заклеивать пластырем наиболее глубокие из них. В это время, весело напевая, вошел Луна.
– Доброе утро, Джерри,– сказал он и вдруг замолчал, заметив, что я окровавлен. Из небольших царапин у меня все еще сочилась кровь. Луна широко раскрыл глаза.
– Что это? – спросил он.
– Кошка... gato,– сказал я раздраженно.
– Пума... ягуар?
– Нет,– неохотно ответил я,– chico gato montes.
– Chico gato montes,– недоверчиво повторил он,– сделал это?
– Да. Проклятый дурачок не хочет есть. Я пытался покормить его из соски, но этот чертов котенок дерется как тигр. Помочь ему может только пример...– Я замолчал, мне пришла в голову отличная мысль.– Пошли, Луна, навестим Эдну.
– Почему Эдну? – спросил Луна, шагая за мной к дому Хельмута.
– Она может мне помочь,– сказал я.
– Но, Джерри, Хельмуту не понравится, если Эдну укусит дикий котенок.
– Никто ее не укусит,– объяснил я.– Я просто хочу попросить у нее котенка.
Луна смотрел на меня черными удивленными глазами, эта головоломка была выше его понимания, и он просто пожал плечами и пошел за мной к парадной двери Хельмута. Я хлопнул в ладоши и вошел в гостиную. Эдна уютно устроилась над громадной кучей носков и мирно штопала их, слушая патефон.
– Здравствуйте,– сказала она, одаряя нас широкой приветливой улыбкой.– Джин там, угощайтесь.
У Эдны был отличный спокойный характер, ничто, кажется, не могло взволновать ее. Я уверен, что если бы я вошел в гостиную, ведя за собой четырнадцать марсиан, она и тогда бы просто улыбнулась и показала, где найти джин.
– Спасибо, дорогая,– сказал я,– но, как ни странно это звучит, я пришел не для того, чтобы пить джин.
– Да, это звучит странно,– согласилась Эдна, улыбаясь.– Но, если вам не хочется джина, тогда чего же вам хочется?
– Мне нужен котенок.
– Котенок?
– Да, понимаете ли, маленькая кошка.
– Джерри сегодня loco,– убежденно сказал Луна, наливая в стаканы две щедрые порции джина и протягивая один из них мне.
– Я только что купил детеныша gato montes,– объяснил я Эдне.– Он ужасно дикий. Он не желает есть, и вот что он со мной сделал, когда я пытался сам накормить его из соски.
Я показал свои раны. У Эдны расширились глаза.
– Это большое животное? – спросила она.
– Это животное ростом с двухнедельного домашнего котенка.
Лицо Эдны стало серьезным. Она отложила носки.
– Вы продезинфицировали свои царапины? – спросила она. Было совершенно ясно, что она сейчас начнет с упоением применять свои медицинские познания.
– Не обращайте внимания на царапины... я их промыл... Я хочу получить у вас котенка, обыкновенного котенка. Разве вы не говорили на днях, что котята наводнили ваш дом?
– Да,– сказала Эдна,– у нас полно котят.
– Хорошо. Могу я получить одного?
Эдна задумалась.
– А если я вам дам котенка, вы мне разрешите продезинфицировать ваши царапины? – коварно спросила она. Я вздохнул.
– Ладно, шантажистка,– сказал я.
И Эдна исчезла в кухне. Оттуда донеслись пронзительные восклицания и хихиканье. Потом Эдна вернулась с тазиком горячей воды и начала обрабатывать мои царапины и укусы, а в это время в комнату вошла процессия служанок-индеанок, которые несли на руках великое множество котят всех размеров и цветов, от слепых до великовозрастных и на вид таких же диких, как мой. В конце концов я выбрал толстую спокойную пеструю кошечку, которая была приблизительно одного роста и возраста с моим дикарем, и с торжеством понес ее в гараж. Здесь я около часа сооружал клетку, а кошечка, громко мурлыкая, терлась о мои ноги, заставляя меня время от времени спотыкаться. Когда клетка была готова, я сначала посадил в нее пеструю кошечку и оставил ее там примерно на час, чтобы она освоилась.
Дикие животные обладают очень обостренным чувством территории. На воле у них есть особый участок леса или поля, который они считают своим и защищают от любого другого представителя своего вида, а иногда и от других животных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Когда мне показалось, что котенок уже освоился и больше не отвергнет моих попыток вступить в дружеские отношения, я снял с ящика крышку и бодро заглянул внутрь. Я не лишился глаза только потому, что он промахнулся всего миллиметра на три. Я задумчиво стер со щеки кровь; да, с этим дьяволенком мне будет нелегко. Обернув руку мешковиной, я поставил в один угол ящика блюдце с сырым яйцом и мясным фаршем, а в другой – чашку с молоком и предоставил котенка самому себе. На следующее утро оказалось, что к еде он не притрагивался. Предчувствуя, что мне достанется больше, чем накануне, я налил в бутылочку теплого молока, обернул руку мешковиной и подошел к ящику.
Мне не раз приходилось кормить соской испуганных, раздраженных, а то и просто глупых животных, и я думал, что знаю почти все их уловки. Но котенок доказал мне, что в этом деле я сущий новичок. Он был так юрок, быстр и силен для своего маленького роста, что после получаса борьбы у меня появилось такое ощущение, будто я пытаюсь двумя ломами поднять капельку ртути. Я был залит молоком и кровью и совершенно выдохся, а котенок смотрел на меня горящими глазами и, очевидно, был готов, если понадобится, продолжать сражение еще три дня. Больше всего меня раздражало то, что у котенка были очень хорошо развитые зубы (я испытал это на собственной шкуре), и я думал, какого же черта он не хочет есть сам. Но я знал, что в своем упрямстве он может буквально заморить себя голодом. Накормить его, по-видимому, можно было только из бутылочки. Я положил котенка в ящик, омыл свои раны и стал заклеивать пластырем наиболее глубокие из них. В это время, весело напевая, вошел Луна.
– Доброе утро, Джерри,– сказал он и вдруг замолчал, заметив, что я окровавлен. Из небольших царапин у меня все еще сочилась кровь. Луна широко раскрыл глаза.
– Что это? – спросил он.
– Кошка... gato,– сказал я раздраженно.
– Пума... ягуар?
– Нет,– неохотно ответил я,– chico gato montes.
– Chico gato montes,– недоверчиво повторил он,– сделал это?
– Да. Проклятый дурачок не хочет есть. Я пытался покормить его из соски, но этот чертов котенок дерется как тигр. Помочь ему может только пример...– Я замолчал, мне пришла в голову отличная мысль.– Пошли, Луна, навестим Эдну.
– Почему Эдну? – спросил Луна, шагая за мной к дому Хельмута.
– Она может мне помочь,– сказал я.
– Но, Джерри, Хельмуту не понравится, если Эдну укусит дикий котенок.
– Никто ее не укусит,– объяснил я.– Я просто хочу попросить у нее котенка.
Луна смотрел на меня черными удивленными глазами, эта головоломка была выше его понимания, и он просто пожал плечами и пошел за мной к парадной двери Хельмута. Я хлопнул в ладоши и вошел в гостиную. Эдна уютно устроилась над громадной кучей носков и мирно штопала их, слушая патефон.
– Здравствуйте,– сказала она, одаряя нас широкой приветливой улыбкой.– Джин там, угощайтесь.
У Эдны был отличный спокойный характер, ничто, кажется, не могло взволновать ее. Я уверен, что если бы я вошел в гостиную, ведя за собой четырнадцать марсиан, она и тогда бы просто улыбнулась и показала, где найти джин.
– Спасибо, дорогая,– сказал я,– но, как ни странно это звучит, я пришел не для того, чтобы пить джин.
– Да, это звучит странно,– согласилась Эдна, улыбаясь.– Но, если вам не хочется джина, тогда чего же вам хочется?
– Мне нужен котенок.
– Котенок?
– Да, понимаете ли, маленькая кошка.
– Джерри сегодня loco,– убежденно сказал Луна, наливая в стаканы две щедрые порции джина и протягивая один из них мне.
– Я только что купил детеныша gato montes,– объяснил я Эдне.– Он ужасно дикий. Он не желает есть, и вот что он со мной сделал, когда я пытался сам накормить его из соски.
Я показал свои раны. У Эдны расширились глаза.
– Это большое животное? – спросила она.
– Это животное ростом с двухнедельного домашнего котенка.
Лицо Эдны стало серьезным. Она отложила носки.
– Вы продезинфицировали свои царапины? – спросила она. Было совершенно ясно, что она сейчас начнет с упоением применять свои медицинские познания.
– Не обращайте внимания на царапины... я их промыл... Я хочу получить у вас котенка, обыкновенного котенка. Разве вы не говорили на днях, что котята наводнили ваш дом?
– Да,– сказала Эдна,– у нас полно котят.
– Хорошо. Могу я получить одного?
Эдна задумалась.
– А если я вам дам котенка, вы мне разрешите продезинфицировать ваши царапины? – коварно спросила она. Я вздохнул.
– Ладно, шантажистка,– сказал я.
И Эдна исчезла в кухне. Оттуда донеслись пронзительные восклицания и хихиканье. Потом Эдна вернулась с тазиком горячей воды и начала обрабатывать мои царапины и укусы, а в это время в комнату вошла процессия служанок-индеанок, которые несли на руках великое множество котят всех размеров и цветов, от слепых до великовозрастных и на вид таких же диких, как мой. В конце концов я выбрал толстую спокойную пеструю кошечку, которая была приблизительно одного роста и возраста с моим дикарем, и с торжеством понес ее в гараж. Здесь я около часа сооружал клетку, а кошечка, громко мурлыкая, терлась о мои ноги, заставляя меня время от времени спотыкаться. Когда клетка была готова, я сначала посадил в нее пеструю кошечку и оставил ее там примерно на час, чтобы она освоилась.
Дикие животные обладают очень обостренным чувством территории. На воле у них есть особый участок леса или поля, который они считают своим и защищают от любого другого представителя своего вида, а иногда и от других животных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48