И когда японские миноносцы стали подходить к «Стерегущему», от безжизненного, казалось, миноносца вдруг отделилась торпеда и понеслась навстречу японцам. Это один из тяжело раненых матросов дополз до уцелевшего торпедного аппарата и выпустил по врагу последнюю торпеду. Японские миноносцы едва успели отвернуть и поспешно отошли снова, открыв ожесточенный огонь по «Стерегущему». Прошло немало времени, прежде чем японцы снова решились подойти к «Стерегущему» и попытались взять его на буксир.
Но пока японцы хозяйничали на корабле, считая его своей добычей, «Стерегущий» внезапно стал погружаться в воду. Японцы хотели проникнуть в трюм, чтобы заделать пробоину, но люк не поддавался. Это два оставшихся в живых матроса из команды «Стерегущего» задраили изнутри двери трюма и открыли кингстоны, решив погибнуть, но не отдать врагу корабль. Через несколько мгновений миноносец скрылся под водой. Врагу так и не удалось завладеть «Стерегущим».
Героический поступок двух русских матросов, имена которых остались неизвестными, был высоко оценен русским народом. Впоследствии безвестным героям-матросам «Стерегущего» в Петербурге был воздвигнут памятник.
«Решительный» пробился в Порт-Артур. Контуженный командир миноносца капитан 2 ранга Боссе немедленно явился к Макарову и доложил, в каком отчаянном положении находится «Стерегущий».
Командующий сам решил идти на помощь миноносцу. Подняв свой флаг на самом быстроходном на эскадре легком крейсере 2 ранга «Новик», Макаров направился к «Стерегущему». За ним следовал крейсер «Баян». Макаров решился на крайне рискованный маневр: спасать гибнущий миноносец с помощью двух крейсеров на виду у японской эскадры. Оставить в беде свой, русский корабль он не мог. Весь личный состав флота это понял, и поступок Макарова произвел на всех неизгладимое впечатление. Моряки с восхищением смотрели на поднятый на «Новике» флаг командующего флотом.
«— На „Новике“! Флаг на „Новике“! — вдруг закричал сигнальщик на крейсере „Диана“.
Все разом всколыхнулось. Команда кинулась к бортам. Офицеры вырывали друг у друга бинокли из рук… Сомнений не было! На мачте «Новика», этого небольшого крейсера, смело мчавшегося на выручку одного миноносца, развевался флаг командующего флотом.
— Не утерпел!.. Не дождался «Баяна» — пересел на «Новик»! Черт возьми!.. Это уж чересчур!
Но это было не «чересчур», а именно то, что требовалось. Это были похороны старого лозунга «не рисковать» и замена его чем-то совсем новым…»
Так рассказывает в своих записках об этом поступке Макарова очевидец, старший офицер крейсера «Диана» В. Семенов. Макаров показал себя не только смелым командиром, но и начальником-товарищем, готовым рисковать ради спасения своих подчиненных.
Но если в Порт-Артуре почти все моряки, и в особенности молодежь, по достоинству оценили действия Макарова, то не так отнеслись к ним в далеком Петербурге. «Все находят, — писала Макарову 12 марта 1904 года его жена из Петербурга, — что ты слишком рискуешь собой, выходя на „Новике“ и даже на „Аскольде“, что командующий флотом не может подвергаться такой опасности; боятся тоже, что ты будешь рисковать эскадрой и кораблями. Очень много о тебе говорят».
Макарову не удалось спасти «Стерегущего». Помощь опоздала. Когда крейсера подошли к месту сражения, «Стерегущий» уже затонул, а японские миноносцы поспешили уйти, чтобы избежать боя с русскими крейсерами. Затем на горизонте показалась в полном составе эскадра адмирала Того, и «Новик» с «Баяном» вернулись в Порт-Артур.
Макаров быстро разбирался в обстановке, в условиях обороны, в людях. За тридцать шесть дней своего командования флотом он приучил моряков четко выполнять поставленные перед ними задачи, укрепил дисциплину.
Конечно, не следует думать, что в Порт-Артуре все хорошее исходило только от Макарова и что до него, так же как и после его гибели, флот находился в руках полных невежд, пассивных или даже недобросовестных людей, совершавших лишь одни ошибки и промахи. Можно привести много примеров блестящих подвигов отдельных лиц и целых экипажей как до прибытия Макарова, так и после его смерти. Много было проявлено моряками инициативы, упорства и смелости в бою. Если адмирал сумел в несколько дней поднять упавший после ряда несчастий боевой дух личного состава и сделать так много, то произошло это потому, что у Макарова среди офицеров эскадры оказалось много единомышленников, а главное потому, что матросы любили его и доверяли ему.
Ознакомившись с кораблями и личным составом флота, Макаров стал готовить флот к активным действиям.
Пока ремонтировались поврежденные корабли, Макаров часто выходил с эскадрой в море, перенося свой флаг на какой-нибудь из кораблей. Во время учений он внимательно присматривался к эволюциям каждого корабля, изучал способности и возможности командиров и слаженность команд. Всякие недоразумения и неполадки ликвидировались быстро и решительно. Необычное оживление царило на эскадре. Особенно старалась отличиться и быть отмеченной адмиралом молодежь.
«Никогда даже в лучшие дни эскадры Тихого океана не приходилось мне наблюдать такого увлечения, такого подъема духа!» — замечает в своих записках В. Семенов.
«Беречь и не рисковать» — лозунг, прочно привившийся на эскадре до прибытия Макарова в Порт-Артур, приобрел теперь совсем иной смысл. Беречь корабли, беречь флот по-макаровски — значило не уклоняться от боя с противником, а уничтожать его корабли, действовать расчетливо, но решительно, подготовив и собрав все наличные силы в кулак.
Макаров шел на риск вовсе не для того, чтобы показать свою личную храбрость, а с большим расчетом и только тогда, когда иначе поступить было невозможно.
Макарова не смущало то обстоятельство, что ему приходилось обучать флот во время военных действий, буквально под выстрелами врага. «Теперь уже поздно вести систематическое учение и занятия по расписанию, — говорил он. — Помните, что мы не знаем, как считать свое свободное время, данное нам на подготовку к решительному моменту, — месяцами, днями или минутами. Размышлять теперь некогда. Выворачивайте смело весь свой запас знаний, опытности, предприимчивости. Старайтесь сделать все, что можете. Невозможное останется невозможным, но все возможное должно быть сделано. Главное, чтобы все, понимаете ли „все“ — прониклись сознанием всей огромной возложенной на нас задачи, сознали всю тяжесть ответственности, которую самый маленький чин несет перед родиной…»
Для действий Порт-артурской эскадры большое значение имели приливы и отливы. Флот мог выходить на внешний рейд через мелководный пролив только во время «большой воды».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Но пока японцы хозяйничали на корабле, считая его своей добычей, «Стерегущий» внезапно стал погружаться в воду. Японцы хотели проникнуть в трюм, чтобы заделать пробоину, но люк не поддавался. Это два оставшихся в живых матроса из команды «Стерегущего» задраили изнутри двери трюма и открыли кингстоны, решив погибнуть, но не отдать врагу корабль. Через несколько мгновений миноносец скрылся под водой. Врагу так и не удалось завладеть «Стерегущим».
Героический поступок двух русских матросов, имена которых остались неизвестными, был высоко оценен русским народом. Впоследствии безвестным героям-матросам «Стерегущего» в Петербурге был воздвигнут памятник.
«Решительный» пробился в Порт-Артур. Контуженный командир миноносца капитан 2 ранга Боссе немедленно явился к Макарову и доложил, в каком отчаянном положении находится «Стерегущий».
Командующий сам решил идти на помощь миноносцу. Подняв свой флаг на самом быстроходном на эскадре легком крейсере 2 ранга «Новик», Макаров направился к «Стерегущему». За ним следовал крейсер «Баян». Макаров решился на крайне рискованный маневр: спасать гибнущий миноносец с помощью двух крейсеров на виду у японской эскадры. Оставить в беде свой, русский корабль он не мог. Весь личный состав флота это понял, и поступок Макарова произвел на всех неизгладимое впечатление. Моряки с восхищением смотрели на поднятый на «Новике» флаг командующего флотом.
«— На „Новике“! Флаг на „Новике“! — вдруг закричал сигнальщик на крейсере „Диана“.
Все разом всколыхнулось. Команда кинулась к бортам. Офицеры вырывали друг у друга бинокли из рук… Сомнений не было! На мачте «Новика», этого небольшого крейсера, смело мчавшегося на выручку одного миноносца, развевался флаг командующего флотом.
— Не утерпел!.. Не дождался «Баяна» — пересел на «Новик»! Черт возьми!.. Это уж чересчур!
Но это было не «чересчур», а именно то, что требовалось. Это были похороны старого лозунга «не рисковать» и замена его чем-то совсем новым…»
Так рассказывает в своих записках об этом поступке Макарова очевидец, старший офицер крейсера «Диана» В. Семенов. Макаров показал себя не только смелым командиром, но и начальником-товарищем, готовым рисковать ради спасения своих подчиненных.
Но если в Порт-Артуре почти все моряки, и в особенности молодежь, по достоинству оценили действия Макарова, то не так отнеслись к ним в далеком Петербурге. «Все находят, — писала Макарову 12 марта 1904 года его жена из Петербурга, — что ты слишком рискуешь собой, выходя на „Новике“ и даже на „Аскольде“, что командующий флотом не может подвергаться такой опасности; боятся тоже, что ты будешь рисковать эскадрой и кораблями. Очень много о тебе говорят».
Макарову не удалось спасти «Стерегущего». Помощь опоздала. Когда крейсера подошли к месту сражения, «Стерегущий» уже затонул, а японские миноносцы поспешили уйти, чтобы избежать боя с русскими крейсерами. Затем на горизонте показалась в полном составе эскадра адмирала Того, и «Новик» с «Баяном» вернулись в Порт-Артур.
Макаров быстро разбирался в обстановке, в условиях обороны, в людях. За тридцать шесть дней своего командования флотом он приучил моряков четко выполнять поставленные перед ними задачи, укрепил дисциплину.
Конечно, не следует думать, что в Порт-Артуре все хорошее исходило только от Макарова и что до него, так же как и после его гибели, флот находился в руках полных невежд, пассивных или даже недобросовестных людей, совершавших лишь одни ошибки и промахи. Можно привести много примеров блестящих подвигов отдельных лиц и целых экипажей как до прибытия Макарова, так и после его смерти. Много было проявлено моряками инициативы, упорства и смелости в бою. Если адмирал сумел в несколько дней поднять упавший после ряда несчастий боевой дух личного состава и сделать так много, то произошло это потому, что у Макарова среди офицеров эскадры оказалось много единомышленников, а главное потому, что матросы любили его и доверяли ему.
Ознакомившись с кораблями и личным составом флота, Макаров стал готовить флот к активным действиям.
Пока ремонтировались поврежденные корабли, Макаров часто выходил с эскадрой в море, перенося свой флаг на какой-нибудь из кораблей. Во время учений он внимательно присматривался к эволюциям каждого корабля, изучал способности и возможности командиров и слаженность команд. Всякие недоразумения и неполадки ликвидировались быстро и решительно. Необычное оживление царило на эскадре. Особенно старалась отличиться и быть отмеченной адмиралом молодежь.
«Никогда даже в лучшие дни эскадры Тихого океана не приходилось мне наблюдать такого увлечения, такого подъема духа!» — замечает в своих записках В. Семенов.
«Беречь и не рисковать» — лозунг, прочно привившийся на эскадре до прибытия Макарова в Порт-Артур, приобрел теперь совсем иной смысл. Беречь корабли, беречь флот по-макаровски — значило не уклоняться от боя с противником, а уничтожать его корабли, действовать расчетливо, но решительно, подготовив и собрав все наличные силы в кулак.
Макаров шел на риск вовсе не для того, чтобы показать свою личную храбрость, а с большим расчетом и только тогда, когда иначе поступить было невозможно.
Макарова не смущало то обстоятельство, что ему приходилось обучать флот во время военных действий, буквально под выстрелами врага. «Теперь уже поздно вести систематическое учение и занятия по расписанию, — говорил он. — Помните, что мы не знаем, как считать свое свободное время, данное нам на подготовку к решительному моменту, — месяцами, днями или минутами. Размышлять теперь некогда. Выворачивайте смело весь свой запас знаний, опытности, предприимчивости. Старайтесь сделать все, что можете. Невозможное останется невозможным, но все возможное должно быть сделано. Главное, чтобы все, понимаете ли „все“ — прониклись сознанием всей огромной возложенной на нас задачи, сознали всю тяжесть ответственности, которую самый маленький чин несет перед родиной…»
Для действий Порт-артурской эскадры большое значение имели приливы и отливы. Флот мог выходить на внешний рейд через мелководный пролив только во время «большой воды».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103