.. Нормальная редакторская работа.
- И часто Хованцев занимался этим в кафе?
- Не знаю, я не следил за ним. Извините, ваше время вышло. У меня назначена встреча, извините.
- Еще минута, Вячеслав Андреевич. Люсин был заинтересован в устранении Хованцева?
- Наверное, отношения между ними в последнее время окончательно испортились. Но точно сказать не могу. Мне он ничего плохого о Хованцеве не говорил.
- Кто-то другой был заинтересован в этом?
- Не знаю. Решение принимал я сам.
- Спасибо, Вячеслав Андреевич. Не возражаете, если я поговорю с вашими сотрудниками?
- Пожалуйста, Андрей, пожалуйста. Всего вам доброго. Стандартная фраза, а сколько за ней загадок! Всего доброго мне, значит, всего недоброго ему, ибо, исходя из разговора, интересы наши немножко противоположны. Значит, врет. А с точки зрения Хованцева, сидящего в Бутырке, это вообще значит черт-те что. Ибо он не знает меня, не верит в меня, и Суетова не считает злодеем, не желает ему зла. Да, уволил, но не посадил. А я не очень-то верил, что Хованцев невиновен, всякое повидал на своем веку. Оказавшись снова в "предбаннике" я понял, что просто обязан познакомиться ближе с секретаршей Жанной. Не зря же мой друг Гена Басинский считал меня бабником. По-моему, он просто завидовал мне. Жанна смотрела на меня широко раскрытыми карими глазами, и, похоже, была удивлена, что Суетов, после всего случившегося, выпустил меня из кабинета живым.
- Нормальный мужик, правда, слишком закомплексованный,сказал я.- Надо поговорить с сотрудниками, где у вас тут отдел информации, на третьем этаже? Она молча кивнула. Подобные громкие высказывания о дорогом боссе не способствовали ее разговорчивости.
- А мое предложение остается в силе.
- Спасибо, Андрей, вы меня здорово выручили,- сказала наконец Жанна.Я уж думала, после всего этого - меня точно уволят. Но теперь...
- Можете не сомневаться, я попросил Вячеслава Андреевича не обижать вас. Так что скажете насчет моего предложения? Она могла сказать что угодно. Спасибо, у меня есть муж, спасибо, мой парень... Спасибо, не хочу. Но сказала почему-то именно то, что я ожидал.
- Спасибо, предложение интересное, я подумаю.
- Значит, договорились,- решительно сказал я.- Вот моя визитка, тут телефон и адрес, но я вас буду ждать у входа на "Таганскую-кольцевую" ровно в восемь. Она взяла карточку, повертела в руках и спросила:
- А почему в восемь? Не объяснять же, что в семь ко мне приедет Сырник!
- Потому что, до этого времени я буду занят.
- Ну, я не знаю...- сказала она. Я улыбнулся и вышел. Это был лучший способ убедить девушку в том, что ей просто необходимо встретиться со мной. Ну хотя бы для того, чтобы еще раз подержать в руках пистолет. Из разговора с Суетовым я понял одно - никому тут не нужно оправдание Хованцева. Дело ясное, дело трагическое, дело решенное, оно уже сполна отрабатывалось на радиостанции. А ну, как все повернется по-другому, это же лишние проблемы! Ничего нового, интересного я для себя не выяснил. Правда, чуть сильнее стало желание оправдать Хованцева, если все против него, должен же быть кто-то - за? Но как именно это сделать, я еще не понимал. Может, разговор с Ритой Решетиной подскажет? Я надеялся на это, поднимаясь на третий этаж.
Маргарита Решетина (ударение на втором слоге) оказалась невысокой, стройной блондинкой, впрочем, крашенной. Короткая стрижка, минимум косметики на лице, отсутствие лака на коротких ногтях, строгий серый костюм. Лет ей было около тридцати. Незамужняя, эмансипированная бизнес-леди. Когда я вежливо постучал в дверь и вошел в кабинет и.о. зав. отделом информации, с твердым намерением очаровать еще одну даму (аппетит, как известно, приходит во время еды), ее серые глаза посмотрели на меня весьма неприязненно и снова опустились к стопке бумаги на столе.
- Что вам угодно?- спросила Решетина, не поднимая головы. Ну что ж, и такое могло быть. Если босс не дурак, быстренько сообразил, куда я пойду, быстренько позвонил и предупредил, чтобы лишнего не болтала. Поскольку боссов у нас очень сильно уважают, ибо от них зависит зарплата и уровень жизни, она решила не просто выполнить, но и перевыполнить его пожелание, то есть, вообще не хотела со мной говорить. Но я не оставлял надежд очаровать и эту даму.
- Сударь,- сказал я.
- Что? Она вскинула голову, на этот раз долго смотрела на меня, даже слегка прищурилась, дабы не упустить чего-то важного в моей персоне.
- Когда говорят "чего вам угодно", добавляют "сударь", так принято,пояснил я.- А когда не добавляют, говорят проще: чё те надо тута?
- Вы за этим пришли сюда? Вообще-то я пришел, чтобы кое о чем порасспрашивать даму, а приходилось самому отвечать на вопросы, и мне это уже не совсем нравилось. И желание очаровывать ее как-то само собой исчезло. Я подошел к столу, сел на стул, закинул ногу на ногу и сказал:
- Я частный детектив Андрей Корнилов, можно просто Андрей. По просьбе супруги Вадима Хованцева занимаюсь расследованием убийства господина Люсина. Поскольку Хованцев считал и считает вас другом, надеюсь, вы поможете мне.
- Мне очень жаль, но совершенно нет времени, приходится работать за троих. К тому же, я все уже рассказала следователю,- она попыталась улыбнуться, но лучше б не делала этого.
- К тому же вы имели к этому происшествию некоторое отношение,напомнил я.- И к тому же ваш уважаемый босс Вячеслав Андреевич позволил мне оторвать вас от дел минут на двадцать. Будьте добры, уделите их мне. Решетина тяжело вздохнула и нехотя кивнула.
- Хованцев часто работал со своими материалами в кафе, за рюмкой водки?
- Работал?- искренне удивилась дама.- Никогда. Зачем, если у него свой кабинет имелся, а в кафе шум, гам. Разве там можно работать? Тут же удивление в ее глазах сменилось настороженностью. Она не понимала, почему я об этом спрашиваю, не знала, можно ли отвечать на этот вопрос (по мнению босса) или нет. А его же не спросишь!
- Спасибо, Маргарита. Значит, он не имел привычки, спускаясь в кафе, брать с собой ножницы?
- Нет. Зачем... Ножницы? Вы хотите сказать...
- И он не выходил из кафе, не поднимался к себе за ножницами, так?
- Ну... я не сразу к нему присоединилась. Может, раньше и выходил, не знаю.
- "Раньше" меня не интересует, потому что раньше Хованцев был вполне вменяем, как и весь день до вечера. Ведь он напился уже при вас, верно?
- Да, он много пил, очень переживал, грозился... Честно говоря, я никогда его таким не видела, даже страшно было.
- Но ведь ножницы он взял тогда, когда еще был вполне трезв, отдавал отчет своим действиям. Взял, чтобы убить Люсина, как и обещал. Знал, что многие подтвердят его угрозы в адрес Люсина, что ножницы опознают, его непременно посадят, дети останутся без отца, а жена без мужа, и все же взял. Вы верите в это?
- Нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
- И часто Хованцев занимался этим в кафе?
- Не знаю, я не следил за ним. Извините, ваше время вышло. У меня назначена встреча, извините.
- Еще минута, Вячеслав Андреевич. Люсин был заинтересован в устранении Хованцева?
- Наверное, отношения между ними в последнее время окончательно испортились. Но точно сказать не могу. Мне он ничего плохого о Хованцеве не говорил.
- Кто-то другой был заинтересован в этом?
- Не знаю. Решение принимал я сам.
- Спасибо, Вячеслав Андреевич. Не возражаете, если я поговорю с вашими сотрудниками?
- Пожалуйста, Андрей, пожалуйста. Всего вам доброго. Стандартная фраза, а сколько за ней загадок! Всего доброго мне, значит, всего недоброго ему, ибо, исходя из разговора, интересы наши немножко противоположны. Значит, врет. А с точки зрения Хованцева, сидящего в Бутырке, это вообще значит черт-те что. Ибо он не знает меня, не верит в меня, и Суетова не считает злодеем, не желает ему зла. Да, уволил, но не посадил. А я не очень-то верил, что Хованцев невиновен, всякое повидал на своем веку. Оказавшись снова в "предбаннике" я понял, что просто обязан познакомиться ближе с секретаршей Жанной. Не зря же мой друг Гена Басинский считал меня бабником. По-моему, он просто завидовал мне. Жанна смотрела на меня широко раскрытыми карими глазами, и, похоже, была удивлена, что Суетов, после всего случившегося, выпустил меня из кабинета живым.
- Нормальный мужик, правда, слишком закомплексованный,сказал я.- Надо поговорить с сотрудниками, где у вас тут отдел информации, на третьем этаже? Она молча кивнула. Подобные громкие высказывания о дорогом боссе не способствовали ее разговорчивости.
- А мое предложение остается в силе.
- Спасибо, Андрей, вы меня здорово выручили,- сказала наконец Жанна.Я уж думала, после всего этого - меня точно уволят. Но теперь...
- Можете не сомневаться, я попросил Вячеслава Андреевича не обижать вас. Так что скажете насчет моего предложения? Она могла сказать что угодно. Спасибо, у меня есть муж, спасибо, мой парень... Спасибо, не хочу. Но сказала почему-то именно то, что я ожидал.
- Спасибо, предложение интересное, я подумаю.
- Значит, договорились,- решительно сказал я.- Вот моя визитка, тут телефон и адрес, но я вас буду ждать у входа на "Таганскую-кольцевую" ровно в восемь. Она взяла карточку, повертела в руках и спросила:
- А почему в восемь? Не объяснять же, что в семь ко мне приедет Сырник!
- Потому что, до этого времени я буду занят.
- Ну, я не знаю...- сказала она. Я улыбнулся и вышел. Это был лучший способ убедить девушку в том, что ей просто необходимо встретиться со мной. Ну хотя бы для того, чтобы еще раз подержать в руках пистолет. Из разговора с Суетовым я понял одно - никому тут не нужно оправдание Хованцева. Дело ясное, дело трагическое, дело решенное, оно уже сполна отрабатывалось на радиостанции. А ну, как все повернется по-другому, это же лишние проблемы! Ничего нового, интересного я для себя не выяснил. Правда, чуть сильнее стало желание оправдать Хованцева, если все против него, должен же быть кто-то - за? Но как именно это сделать, я еще не понимал. Может, разговор с Ритой Решетиной подскажет? Я надеялся на это, поднимаясь на третий этаж.
Маргарита Решетина (ударение на втором слоге) оказалась невысокой, стройной блондинкой, впрочем, крашенной. Короткая стрижка, минимум косметики на лице, отсутствие лака на коротких ногтях, строгий серый костюм. Лет ей было около тридцати. Незамужняя, эмансипированная бизнес-леди. Когда я вежливо постучал в дверь и вошел в кабинет и.о. зав. отделом информации, с твердым намерением очаровать еще одну даму (аппетит, как известно, приходит во время еды), ее серые глаза посмотрели на меня весьма неприязненно и снова опустились к стопке бумаги на столе.
- Что вам угодно?- спросила Решетина, не поднимая головы. Ну что ж, и такое могло быть. Если босс не дурак, быстренько сообразил, куда я пойду, быстренько позвонил и предупредил, чтобы лишнего не болтала. Поскольку боссов у нас очень сильно уважают, ибо от них зависит зарплата и уровень жизни, она решила не просто выполнить, но и перевыполнить его пожелание, то есть, вообще не хотела со мной говорить. Но я не оставлял надежд очаровать и эту даму.
- Сударь,- сказал я.
- Что? Она вскинула голову, на этот раз долго смотрела на меня, даже слегка прищурилась, дабы не упустить чего-то важного в моей персоне.
- Когда говорят "чего вам угодно", добавляют "сударь", так принято,пояснил я.- А когда не добавляют, говорят проще: чё те надо тута?
- Вы за этим пришли сюда? Вообще-то я пришел, чтобы кое о чем порасспрашивать даму, а приходилось самому отвечать на вопросы, и мне это уже не совсем нравилось. И желание очаровывать ее как-то само собой исчезло. Я подошел к столу, сел на стул, закинул ногу на ногу и сказал:
- Я частный детектив Андрей Корнилов, можно просто Андрей. По просьбе супруги Вадима Хованцева занимаюсь расследованием убийства господина Люсина. Поскольку Хованцев считал и считает вас другом, надеюсь, вы поможете мне.
- Мне очень жаль, но совершенно нет времени, приходится работать за троих. К тому же, я все уже рассказала следователю,- она попыталась улыбнуться, но лучше б не делала этого.
- К тому же вы имели к этому происшествию некоторое отношение,напомнил я.- И к тому же ваш уважаемый босс Вячеслав Андреевич позволил мне оторвать вас от дел минут на двадцать. Будьте добры, уделите их мне. Решетина тяжело вздохнула и нехотя кивнула.
- Хованцев часто работал со своими материалами в кафе, за рюмкой водки?
- Работал?- искренне удивилась дама.- Никогда. Зачем, если у него свой кабинет имелся, а в кафе шум, гам. Разве там можно работать? Тут же удивление в ее глазах сменилось настороженностью. Она не понимала, почему я об этом спрашиваю, не знала, можно ли отвечать на этот вопрос (по мнению босса) или нет. А его же не спросишь!
- Спасибо, Маргарита. Значит, он не имел привычки, спускаясь в кафе, брать с собой ножницы?
- Нет. Зачем... Ножницы? Вы хотите сказать...
- И он не выходил из кафе, не поднимался к себе за ножницами, так?
- Ну... я не сразу к нему присоединилась. Может, раньше и выходил, не знаю.
- "Раньше" меня не интересует, потому что раньше Хованцев был вполне вменяем, как и весь день до вечера. Ведь он напился уже при вас, верно?
- Да, он много пил, очень переживал, грозился... Честно говоря, я никогда его таким не видела, даже страшно было.
- Но ведь ножницы он взял тогда, когда еще был вполне трезв, отдавал отчет своим действиям. Взял, чтобы убить Люсина, как и обещал. Знал, что многие подтвердят его угрозы в адрес Люсина, что ножницы опознают, его непременно посадят, дети останутся без отца, а жена без мужа, и все же взял. Вы верите в это?
- Нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47