Вернувшись в Англию, Голсуорси утвердился в своем решении не видеться с ней. «Я испугалась: он постепенно, но решительно изгонял меня из своей жизни».
Глава 24
«БЕСКОНЕЧНЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ»
После возвращения в Англию Голсуорси сразу же отправились в Уингстон и прибыли туда 18 мая. Нельзя не отметить разницу в настроении Ады и Джона. Как мы уже говорили, для Джона путешествие в Америку было омрачено расставанием с Маргарет Моррис, и теперь, вернувшись в свой любимый Девон, он обнаружил, что ему трудно сесть за письменный стол. «Ему (Джону. – К. Д.) так и не удалось отрешиться, как обычно, от всего на свете. Я не знаю, хорошо это или плохо, но я вижу, что его работа продвигается очень медленно», – писала Ада Моттрэму и добавляла: «Дж. работает усердно, но не очень охотно». О себе же Ада пишет с необычным оживлением: «Никогда в жизни я не чувствовала себя так хорошо, как по ту сторону огромного океана. Я ощущаю вызывающий прилив сил и желаний... В Америке человек оживает. Я съедала огромные бифштексы, пила угольно-черный кофе и поглощала мороженое в таких неимоверных количествах, что даже трудно себе представить».
Во время этого недолгого пребывания в Уингстоне (18 мая – 9 июля) Голсуорси продолжил работу над центральной частью романа «Темный цветок» – «Лето». Возможно, для того, чтобы сделать пребывание Ады в Уингстоне более приятным, он купил для нее лошадь – гнедого мерина по кличке Джейн (!); она ездила в мексиканском седле, привезенном из Америки, и в костюме для верховой езды, который Джон заказал для нее в Санта-Барбаре. Это рискованное предприятие не оправдало себя: во время одной прогулки седло соскользнуло, и Ада упала с лошади. «Она в страшном шоке», – отмечает Джон в своем дневнике. Его «немного развлекали гости», среди которых был писатель и критик Фрэнк Льюкас. Голсуорси пишет, что Льюкас был «центром и душой компании».
Между тем Джон переписывается с Маргарет Моррис по поводу новой постановки «Мимолетной грезы», которая, пишет он, «полностью в Вашем распоряжении, особенно дневные спектакли». Тем не менее он сам финансировал постановку, а также давал советы по части музыкального оформления. Эта работа возродила надежды Маргарет вновь увидеться с Джоном, однако он проявил в этом вопросе железную волю. «Мы заплатили за покой дорогой ценой», – пишет он Маргарет, а в следующем письме через пять дней он призывает ее «разрешить мне исчезнуть из Вашего поля зрения, а Вам постараться предать меня забвению. Как же Вы собираетесь жить дальше, если позволяете своему сердцу так долго переживать из-за меня?». И вновь пытается внушить ей мысль о необходимости покоя: «Покой не зависит ни от Вас, ни от меня». Напряжение между ними возрастает, когда в начале июля супруги Голсуорси возвращаются в Лондон. «Я сделал большую ошибку, заехав сюда на несколько дней перед тем, как мы отправились в Тироль. Это лишь создает дополнительный повод для беспокойства Вашего и Ады», – писал он Маргарет в ответ на ее просьбу помочь ей в работе над пьесой. И далее решительно заявляет: «Если Вы чувствуете, что работа над «Мимолетной грезой» усиливает в Вас желание увидеться со мной, – лучше бросьте работу над пьесой! Я не имею права и не буду подливать масла в огонь горя Ады, как не делал этого все эти месяцы».
Мы не можем не восхищаться той решительностью, с которой Голсуорси запретил Маргарет Моррис вновь вторгаться в его жизнь, несмотря на ее мольбы позволить ей увидеться с ним. Между тем они продолжали переписку насчет постановки, и Маргарет не расставалась с надеждой все же встретиться с ним. Кроме того, она чувствовала (и не без оснований), как трудно осуществлять постановку без его советов по части освещения и декораций, в которых он так хорошо разбирался. И затем, когда постановка, по ее мнению, провалилась, она часть вины возложила на него из-за того, что у них не было непосредственных контактов во время работы. Но Голсуорси придавал большее значение иным вещам:
«Вы забыли или никогда не осознавали до конца разницу между главным и второстепенным. Дело не в Вас и не во мне, а в той, кого я люблю и ценю больше, чем кого-либо; и я все более и более сожалею о том, что заставил ее страдать. Я хочу, чтобы Вы поняли, что те страдания и ужас, которые она пережила, никогда не исчезнут из ее памяти и достаточно малейшего повода, чтобы они вновь возродились. Благоразумие здесь ни при чем – так же, как ни при чем оно в вопросах жизни и смерти».
И вновь после провала ее постановки «Мимолетной грезы» Маргарет почувствовала, что, «убив» его пьесу, она «убила» его дитя; она написала Джону, поведав ему о своем отчаянии. Должно быть, она спрашивала, почему они не могут встретиться тайно. На это он ответил: «Что касается возможности нашей тайной встречи вместо обмена письмами – неужели Вы не понимаете, в каком «безупречном» обществе мы живем; Вы не осознаете, что скрытная жизнь, какой бы безобидной она ни была, отравляет существование».
Этот невеселый обмен письмами осенью 1912 года дал Голсуорси возможность понять, что даже их переписка зашла в тупик. В следующем году его письма приходили все реже, они были короче и носили более формальный характер; наконец 13 августа он прислал ей последний чек на аренду студии, сопровождаемый до обидного короткой запиской, в которой он просил не отвечать ему. История с Маргарет Моррис, по крайней мере внешне, закончилась.
Летом 1912 года, работая над своим новым романом «Темный цветок», Голсуорси составлял также сборник очерков и эссе, написанных за последние годы, которые должны были войти в книгу «Гостиница успокоения» – сборник «очерков о природе и о жизни, повествующих о безмятежных и в то же время суровых их сторонах». Книга была издана «Хайнеманом» в октябре 1912 года. В нее вошли «Воспоминание», статья «О цензуре», написанная в 1909 году, когда Голсуорси активно участвовал в кампании борьбы против театральной цензуры. Но самый большой интерес представлял последний очерк, под названием «Туманные мысли об искусстве». В нем нашла наиболее полное отражение философия восприятия мира Голсуорси того периода. В ней все еще проявлялся оптимизм автора в отношении человека и цивилизации, которые, по его мнению, идут по пути прогресса, оптимизм, который постепенно угас, сначала из-за его собственных неудач, из-за его предательства Ады и своих идеалов, а после 1914 года – из-за невиданных дотоле ужасов и разрушения, которые принесла человечеству война.
Очерк был написан в 1911 году в Уингстоне, и прелести Манатона нашли в нем свое отражение. Это было неизбежно. Красота природы и ее неразгаданность легли в основу философии Голсуорси: «Но изредка на тех же деревьях на фоне того же неба мне видится весь жар и страстность, какую Тициан вложил в свои языческие картины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Глава 24
«БЕСКОНЕЧНЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ»
После возвращения в Англию Голсуорси сразу же отправились в Уингстон и прибыли туда 18 мая. Нельзя не отметить разницу в настроении Ады и Джона. Как мы уже говорили, для Джона путешествие в Америку было омрачено расставанием с Маргарет Моррис, и теперь, вернувшись в свой любимый Девон, он обнаружил, что ему трудно сесть за письменный стол. «Ему (Джону. – К. Д.) так и не удалось отрешиться, как обычно, от всего на свете. Я не знаю, хорошо это или плохо, но я вижу, что его работа продвигается очень медленно», – писала Ада Моттрэму и добавляла: «Дж. работает усердно, но не очень охотно». О себе же Ада пишет с необычным оживлением: «Никогда в жизни я не чувствовала себя так хорошо, как по ту сторону огромного океана. Я ощущаю вызывающий прилив сил и желаний... В Америке человек оживает. Я съедала огромные бифштексы, пила угольно-черный кофе и поглощала мороженое в таких неимоверных количествах, что даже трудно себе представить».
Во время этого недолгого пребывания в Уингстоне (18 мая – 9 июля) Голсуорси продолжил работу над центральной частью романа «Темный цветок» – «Лето». Возможно, для того, чтобы сделать пребывание Ады в Уингстоне более приятным, он купил для нее лошадь – гнедого мерина по кличке Джейн (!); она ездила в мексиканском седле, привезенном из Америки, и в костюме для верховой езды, который Джон заказал для нее в Санта-Барбаре. Это рискованное предприятие не оправдало себя: во время одной прогулки седло соскользнуло, и Ада упала с лошади. «Она в страшном шоке», – отмечает Джон в своем дневнике. Его «немного развлекали гости», среди которых был писатель и критик Фрэнк Льюкас. Голсуорси пишет, что Льюкас был «центром и душой компании».
Между тем Джон переписывается с Маргарет Моррис по поводу новой постановки «Мимолетной грезы», которая, пишет он, «полностью в Вашем распоряжении, особенно дневные спектакли». Тем не менее он сам финансировал постановку, а также давал советы по части музыкального оформления. Эта работа возродила надежды Маргарет вновь увидеться с Джоном, однако он проявил в этом вопросе железную волю. «Мы заплатили за покой дорогой ценой», – пишет он Маргарет, а в следующем письме через пять дней он призывает ее «разрешить мне исчезнуть из Вашего поля зрения, а Вам постараться предать меня забвению. Как же Вы собираетесь жить дальше, если позволяете своему сердцу так долго переживать из-за меня?». И вновь пытается внушить ей мысль о необходимости покоя: «Покой не зависит ни от Вас, ни от меня». Напряжение между ними возрастает, когда в начале июля супруги Голсуорси возвращаются в Лондон. «Я сделал большую ошибку, заехав сюда на несколько дней перед тем, как мы отправились в Тироль. Это лишь создает дополнительный повод для беспокойства Вашего и Ады», – писал он Маргарет в ответ на ее просьбу помочь ей в работе над пьесой. И далее решительно заявляет: «Если Вы чувствуете, что работа над «Мимолетной грезой» усиливает в Вас желание увидеться со мной, – лучше бросьте работу над пьесой! Я не имею права и не буду подливать масла в огонь горя Ады, как не делал этого все эти месяцы».
Мы не можем не восхищаться той решительностью, с которой Голсуорси запретил Маргарет Моррис вновь вторгаться в его жизнь, несмотря на ее мольбы позволить ей увидеться с ним. Между тем они продолжали переписку насчет постановки, и Маргарет не расставалась с надеждой все же встретиться с ним. Кроме того, она чувствовала (и не без оснований), как трудно осуществлять постановку без его советов по части освещения и декораций, в которых он так хорошо разбирался. И затем, когда постановка, по ее мнению, провалилась, она часть вины возложила на него из-за того, что у них не было непосредственных контактов во время работы. Но Голсуорси придавал большее значение иным вещам:
«Вы забыли или никогда не осознавали до конца разницу между главным и второстепенным. Дело не в Вас и не во мне, а в той, кого я люблю и ценю больше, чем кого-либо; и я все более и более сожалею о том, что заставил ее страдать. Я хочу, чтобы Вы поняли, что те страдания и ужас, которые она пережила, никогда не исчезнут из ее памяти и достаточно малейшего повода, чтобы они вновь возродились. Благоразумие здесь ни при чем – так же, как ни при чем оно в вопросах жизни и смерти».
И вновь после провала ее постановки «Мимолетной грезы» Маргарет почувствовала, что, «убив» его пьесу, она «убила» его дитя; она написала Джону, поведав ему о своем отчаянии. Должно быть, она спрашивала, почему они не могут встретиться тайно. На это он ответил: «Что касается возможности нашей тайной встречи вместо обмена письмами – неужели Вы не понимаете, в каком «безупречном» обществе мы живем; Вы не осознаете, что скрытная жизнь, какой бы безобидной она ни была, отравляет существование».
Этот невеселый обмен письмами осенью 1912 года дал Голсуорси возможность понять, что даже их переписка зашла в тупик. В следующем году его письма приходили все реже, они были короче и носили более формальный характер; наконец 13 августа он прислал ей последний чек на аренду студии, сопровождаемый до обидного короткой запиской, в которой он просил не отвечать ему. История с Маргарет Моррис, по крайней мере внешне, закончилась.
Летом 1912 года, работая над своим новым романом «Темный цветок», Голсуорси составлял также сборник очерков и эссе, написанных за последние годы, которые должны были войти в книгу «Гостиница успокоения» – сборник «очерков о природе и о жизни, повествующих о безмятежных и в то же время суровых их сторонах». Книга была издана «Хайнеманом» в октябре 1912 года. В нее вошли «Воспоминание», статья «О цензуре», написанная в 1909 году, когда Голсуорси активно участвовал в кампании борьбы против театральной цензуры. Но самый большой интерес представлял последний очерк, под названием «Туманные мысли об искусстве». В нем нашла наиболее полное отражение философия восприятия мира Голсуорси того периода. В ней все еще проявлялся оптимизм автора в отношении человека и цивилизации, которые, по его мнению, идут по пути прогресса, оптимизм, который постепенно угас, сначала из-за его собственных неудач, из-за его предательства Ады и своих идеалов, а после 1914 года – из-за невиданных дотоле ужасов и разрушения, которые принесла человечеству война.
Очерк был написан в 1911 году в Уингстоне, и прелести Манатона нашли в нем свое отражение. Это было неизбежно. Красота природы и ее неразгаданность легли в основу философии Голсуорси: «Но изредка на тех же деревьях на фоне того же неба мне видится весь жар и страстность, какую Тициан вложил в свои языческие картины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92