Вы слышали, что он сказал? Он признался. Он хочет меня бросить, вот она, правда. После всего, что я для него сделал,заметьте, я не говорю о дружбе. Я никогда и ни у кого этого не требовал...
- Я очень уважаю вас как друга, Игнац, правда,- заверил его великан.
- Мне это вовсе не нужно. Единственное, что я хочу, это не дать вам совершить глупость. Думаете, она любит вас за ваши красивые глаза? Она хочет получить вас задаром, вот чего она хочет. Это идея ее отца: с тех пор, как умер их удав, их номер и яйца выеденного не стоит. Они рассчитывают, что вы замените им удава, и отец - человек крайне безнравственный, алкоголик - бросил вам под ноги свою дочь, чтобы вы заняли место в его зверинце рядом с дрессированным медведем и обезьяной-велосипедисткой. Вот почему она, несчастный кретин, пытается обольстить вас. Но я затаскаю их по судам, я их разорю: у меня контракт, составленный по всем правилам, я не дам обвести себя вокруг пальца. Люди внушают мне отвращение, доктор, величайшее отвращение. Они просто чудовищны. Чудовищны, именно так. Впрочем, если вы действительно хотите знать мое мнение, они еще не существуют: их следовало бы изобрести. Люди, доктор, ах! Ах! Не смешите! Хотел бы я на них посмотреть: может, когда-нибудь, благодаря прогрессу медицины, таковые и появятся, но пока что все, что я вижу, доктор, это не люди, уроды, да, доктор, именно так: моральные и интеллектуальные уроды, у меня нет другого слова. Стоит только послушать, как они смеются, когда мой партнер берет меня на руки и дает мне соску,- они вульгарны, доктор, звероподобны и жестоки, ничто не заставит меня думать иначе. Так что у меня?
- У вас превосходное здоровье,- сказал доктор.
- Послушайте, что-то все же должно быть, иначе быть не может!
- Легкий насморк,- несколько смутился доктор.
Герр Малер вздохнул:
- Мои родители уже были такими, и мои дедушка с бабушкой тоже. Все дело в наследственности. Есть ли что-нибудь новенькое в этой области, доктор, с научной точки зрения, я имею в виду? Прививка или что-нибудь в этом роде? Говорят, это связано с железами внутренней секреции.
- Железы, все дело в них! - нравоучительно изрек великан.
- Что вы можете об этом знать? - возмутился лилипут.- Вы не прочли за свою жизнь ни одной книги. Совершенно необразован. Чем они выше, тем глупее. Да отойдите же вы от печки, несчастный! Вы же знаете, что не выносите резкой смены температуры! Меня очень беспокоит его кровообращение, доктор: по-моему, его сердце бьется слишком медленно, он устает от малейшего усилия, и ему совсем не подходит этот климат. Первый великан, который у меня был,- югослав, я нашел его в Черногории перед войной падал в обморок всякий раз, когда имел половые сношения, а вы знаете женщин... само любопытство! Вдобавок ко всему законы крайне несовершенны: для них ничего не предусмотрено, их считают обычными людьми, пользующимися всеми правами. Вот, например, если этот вздумает бросить меня...
- Вы прекрасно знаете, что я не собираюсь никого бросать,- возразил великан.- Я к вам очень привязан. Я вам очень признателен за все, что вы для меня сделали.
- Я преследую свои интересы, и только. Если вы считаете, что вас легко заменить...
- Я совершенно не представляю, что бы я без вас делал,- заявил великан.- До встречи с вами я был никто. Вы изменили мою жизнь. Вы дали мне возможность повидать свет...
- Осмотрите его, доктор. Его каждый вечер бросает в жар. Меня беспокоят его испражнения: они совершенно бесцветны. Он мочится каждые десять минут. Что-то тут не так. Он необычайно эмоционален. Разумеется, я его застраховал, но, признаюсь, я к нему очень привык. Мы не первый день вместе. Не стану скрывать: я боюсь. Представьте, что он умрет, доктор, тогда конец моему номеру! И чисто по-человечески я должен все-таки о нем позаботиться. В его состоянии... Ах, чего только не выдумает природа!
- Я глубоко тронут тем, что вы только что сказали,- заверил великан с пафосом.- Вы можете на меня рассчитывать. Я выдержу, мне только двадцать три года. Обычно великаны дотягивают до тридцати, иногда даже больше. Это зависит от роста и условий жизни. Обещаю вам, что сделаю все возможное.
- Тогда ведите себя спокойно. Прекратите играть в Ромео.
Доктор чувствовал себя немного не в своей тарелке. Ему вдруг показалось, что он сам то ли слишком высокий, то ли слишком маленький и что есть даже какая-то патология уже в одном том, что ты человек. Он тщательно прослушал великана: сильный насморк, больше ничего.
- Сильный насморк,- сказал он,- больше ничего. Герр Малер вынул сигару изо рта и принялся хохотать.
- Ха! Ха! Ха! Сильный насморк, больше ничего! Вы слышите, Себастьян? Вот от чего мы, оказывается, страдаем, вы и я, от насморка! Все остальное просто чудесно! Ха! Ха! Xa!
Великан тоже расхохотался. Фура задрожала. Доктор убрал свой стетоскоп.
- Я все же хочу, чтобы ему сделали рентген,- заявил герр Малер, когда немного успокоился.- Может, найдут что-нибудь. По-вашему, в легких у него ничего нет? Вы знаете, они очень быстро портятся.
Моего югослава убил обычный фурункул на ягодице, когда ему не было еще и двадцати. Говорят, что подонок, который уехал с моей женой,- француз, между прочим,- болен чахоткой. Прошу вас, осмотрите его получше. Его может прихватить где угодно. Во всяком случае, в одном для них фатальный исход неизбежен: это когда они влюбляются. Эмоции убивают их тут же. Это общеизвестная истина, не правда ли, доктор? Скажите ему.
- Уверяю вас, Игнац, я испытываю к этой девушке самые благородные чувства.
- Ха! Ха! Ха! Вы все одинаковы. Ваш предшественник говорил то же самое о моей жене. Они вместе уехали, и сейчас он болен чахоткой. Впрочем, он ее не похитил. Хотелось бы все же знать, как это у них получается. Моя жена восемьдесят пять сантиметров - и этот бандит - под три метра ростом: он без костылей и ходить-то не мог. Что угодно отдам, только бы узнать, как это у них получается,- обычное профессиональное любопытство, клянусь...
Дверь отворилась, и в фуру вошла девочка лет двенадцати. Она была в берете, а ее очень светлые волосы прядями спадали на приподнятый воротник пальто. Она закрыла за собой дверь и бросила строгий взгляд на лилипута, который тотчас привстал на своем ложе. Девочка отвернулась от него и подошла к великану. Тот густо покраснел, и капли пота выступили у него на лице. Герр Малер скрестил руки на груди, прикусил сигару и язвительно хохотнул.
- Вот-вот,- воскликнул он,- будьте как дома, не стесняйтесь!
Девочка не обращала на него никакого внимания. Она подняла глаза к лицу великана. Тот улыбнулся, и это была такая робкая и детская улыбка, что сердце у доктора сжалось.
- Ты не пришел, как обещал, Себастьян,- сказала девочка.
- Она хочет его смерти! - завопил лилипут.
- Я немного простужен, мадемуазель Ева,- прошептал великан.
1 2 3
- Я очень уважаю вас как друга, Игнац, правда,- заверил его великан.
- Мне это вовсе не нужно. Единственное, что я хочу, это не дать вам совершить глупость. Думаете, она любит вас за ваши красивые глаза? Она хочет получить вас задаром, вот чего она хочет. Это идея ее отца: с тех пор, как умер их удав, их номер и яйца выеденного не стоит. Они рассчитывают, что вы замените им удава, и отец - человек крайне безнравственный, алкоголик - бросил вам под ноги свою дочь, чтобы вы заняли место в его зверинце рядом с дрессированным медведем и обезьяной-велосипедисткой. Вот почему она, несчастный кретин, пытается обольстить вас. Но я затаскаю их по судам, я их разорю: у меня контракт, составленный по всем правилам, я не дам обвести себя вокруг пальца. Люди внушают мне отвращение, доктор, величайшее отвращение. Они просто чудовищны. Чудовищны, именно так. Впрочем, если вы действительно хотите знать мое мнение, они еще не существуют: их следовало бы изобрести. Люди, доктор, ах! Ах! Не смешите! Хотел бы я на них посмотреть: может, когда-нибудь, благодаря прогрессу медицины, таковые и появятся, но пока что все, что я вижу, доктор, это не люди, уроды, да, доктор, именно так: моральные и интеллектуальные уроды, у меня нет другого слова. Стоит только послушать, как они смеются, когда мой партнер берет меня на руки и дает мне соску,- они вульгарны, доктор, звероподобны и жестоки, ничто не заставит меня думать иначе. Так что у меня?
- У вас превосходное здоровье,- сказал доктор.
- Послушайте, что-то все же должно быть, иначе быть не может!
- Легкий насморк,- несколько смутился доктор.
Герр Малер вздохнул:
- Мои родители уже были такими, и мои дедушка с бабушкой тоже. Все дело в наследственности. Есть ли что-нибудь новенькое в этой области, доктор, с научной точки зрения, я имею в виду? Прививка или что-нибудь в этом роде? Говорят, это связано с железами внутренней секреции.
- Железы, все дело в них! - нравоучительно изрек великан.
- Что вы можете об этом знать? - возмутился лилипут.- Вы не прочли за свою жизнь ни одной книги. Совершенно необразован. Чем они выше, тем глупее. Да отойдите же вы от печки, несчастный! Вы же знаете, что не выносите резкой смены температуры! Меня очень беспокоит его кровообращение, доктор: по-моему, его сердце бьется слишком медленно, он устает от малейшего усилия, и ему совсем не подходит этот климат. Первый великан, который у меня был,- югослав, я нашел его в Черногории перед войной падал в обморок всякий раз, когда имел половые сношения, а вы знаете женщин... само любопытство! Вдобавок ко всему законы крайне несовершенны: для них ничего не предусмотрено, их считают обычными людьми, пользующимися всеми правами. Вот, например, если этот вздумает бросить меня...
- Вы прекрасно знаете, что я не собираюсь никого бросать,- возразил великан.- Я к вам очень привязан. Я вам очень признателен за все, что вы для меня сделали.
- Я преследую свои интересы, и только. Если вы считаете, что вас легко заменить...
- Я совершенно не представляю, что бы я без вас делал,- заявил великан.- До встречи с вами я был никто. Вы изменили мою жизнь. Вы дали мне возможность повидать свет...
- Осмотрите его, доктор. Его каждый вечер бросает в жар. Меня беспокоят его испражнения: они совершенно бесцветны. Он мочится каждые десять минут. Что-то тут не так. Он необычайно эмоционален. Разумеется, я его застраховал, но, признаюсь, я к нему очень привык. Мы не первый день вместе. Не стану скрывать: я боюсь. Представьте, что он умрет, доктор, тогда конец моему номеру! И чисто по-человечески я должен все-таки о нем позаботиться. В его состоянии... Ах, чего только не выдумает природа!
- Я глубоко тронут тем, что вы только что сказали,- заверил великан с пафосом.- Вы можете на меня рассчитывать. Я выдержу, мне только двадцать три года. Обычно великаны дотягивают до тридцати, иногда даже больше. Это зависит от роста и условий жизни. Обещаю вам, что сделаю все возможное.
- Тогда ведите себя спокойно. Прекратите играть в Ромео.
Доктор чувствовал себя немного не в своей тарелке. Ему вдруг показалось, что он сам то ли слишком высокий, то ли слишком маленький и что есть даже какая-то патология уже в одном том, что ты человек. Он тщательно прослушал великана: сильный насморк, больше ничего.
- Сильный насморк,- сказал он,- больше ничего. Герр Малер вынул сигару изо рта и принялся хохотать.
- Ха! Ха! Ха! Сильный насморк, больше ничего! Вы слышите, Себастьян? Вот от чего мы, оказывается, страдаем, вы и я, от насморка! Все остальное просто чудесно! Ха! Ха! Xa!
Великан тоже расхохотался. Фура задрожала. Доктор убрал свой стетоскоп.
- Я все же хочу, чтобы ему сделали рентген,- заявил герр Малер, когда немного успокоился.- Может, найдут что-нибудь. По-вашему, в легких у него ничего нет? Вы знаете, они очень быстро портятся.
Моего югослава убил обычный фурункул на ягодице, когда ему не было еще и двадцати. Говорят, что подонок, который уехал с моей женой,- француз, между прочим,- болен чахоткой. Прошу вас, осмотрите его получше. Его может прихватить где угодно. Во всяком случае, в одном для них фатальный исход неизбежен: это когда они влюбляются. Эмоции убивают их тут же. Это общеизвестная истина, не правда ли, доктор? Скажите ему.
- Уверяю вас, Игнац, я испытываю к этой девушке самые благородные чувства.
- Ха! Ха! Ха! Вы все одинаковы. Ваш предшественник говорил то же самое о моей жене. Они вместе уехали, и сейчас он болен чахоткой. Впрочем, он ее не похитил. Хотелось бы все же знать, как это у них получается. Моя жена восемьдесят пять сантиметров - и этот бандит - под три метра ростом: он без костылей и ходить-то не мог. Что угодно отдам, только бы узнать, как это у них получается,- обычное профессиональное любопытство, клянусь...
Дверь отворилась, и в фуру вошла девочка лет двенадцати. Она была в берете, а ее очень светлые волосы прядями спадали на приподнятый воротник пальто. Она закрыла за собой дверь и бросила строгий взгляд на лилипута, который тотчас привстал на своем ложе. Девочка отвернулась от него и подошла к великану. Тот густо покраснел, и капли пота выступили у него на лице. Герр Малер скрестил руки на груди, прикусил сигару и язвительно хохотнул.
- Вот-вот,- воскликнул он,- будьте как дома, не стесняйтесь!
Девочка не обращала на него никакого внимания. Она подняла глаза к лицу великана. Тот улыбнулся, и это была такая робкая и детская улыбка, что сердце у доктора сжалось.
- Ты не пришел, как обещал, Себастьян,- сказала девочка.
- Она хочет его смерти! - завопил лилипут.
- Я немного простужен, мадемуазель Ева,- прошептал великан.
1 2 3