Стандартный размер: пять-семь окон по фасаду — больше — значит при перестройке использовано два или даже три участка. Уже будучи многократно обновленными, они при этом часто сохраняют черты эпохи, имеют свое, особое «выражение лица», а главное — не нарушают эстетического восприятия архитектурного ансамбля улицы в целом.
Вот, хотя бы, один пример. В 1890 году архитектором Юлием Бруни перестраивался и надстраивался двухэтажный особняк у Румянцевского сквера на Первой линии, 2. Сорока годами раньше Николаем Беккером перестраивался здесь и дом №18 — это угол Большого проспекта, где находился ранее дом работы известного архитектора Адамини. Дома перестраивались в доходные. Середина и особенно 3-я четверть XIX века превращала постройки для именитых, — купеческие или дворянские, но для одной семьи, — в многоквартирные дома, которые следовало сдавать внаем. Они становились объемнее, по-своему наряднее и, как правило, подрастали в этажах. Но, обратите внимание, не нарушая при этом Указа 1844 года, по которому нельзя было строить здания выше 11 саженей (23,4 метра). И эта особенность, а еще во многом сама архитектурная стилистика обновлений сохранили для нас в какой-то степени и облик соседствующих с относительно молодыми зданиями безвестных выходцев из петровской и екатерининской эпох. И потому так трогательно, так «по уютному», на месте, смотрятся сегодня «старички» на отрезке Первой линии между «обновленными» Бруни и Беккером домами № 2 и № 18. Это и дом №8, где жил когда-то баснописец Иван Крылов, и дом №12, которым владел знаменитый автор «Плана Столичного города Петербурга» картограф Федор Шуберт, и дом-гномик всего в четыре окна по фасаду, где обитал прославленный творец памятника Суворову, скульптор Михаил Козловский, и дом №16 — он чуть крупнее своего соседа, — где теперь, после доказательных исследований Галины Никитенко, должна находиться памятная доска, говорящая о том, что именно здесь жил и творил великий архитектор Василий Стасов (доска эта долгое время ошибочно находилась на фасаде дома №18).
Та же картина и на Кадетской. Бывшие особняки ничуть не теряют своей прелести в компании «новоселов» середины и конца XIX века. Что же касается века XX, то он тоже не слишком-то нарушил архитектурный ритм этих улиц. «Шестиэтажки» Антония Носалевича (Первая, 42) и Максима Переулочного (Первая, 26) меняют выражение их лиц не более, чем чуть поднятые в удивлении брови.
Когда фасады домов на Первой и Кадетской после очередных косметических ремонтов приобретают нежные пастельные тона — от голубого до светлоохристого, розово-палевого, — эти две линии начинают излучать особую, утонченную красоту и становятся, действительно, одними из самых заметных, самых парадных, самых петербургских улиц нашего города.
О них бы надо написать отдельную книгу. Такую же, скажем, как написал Петр Яковлевич Канн о набережных Фонтанки, Мойки и Садовой улице. У меня — другой жанр, другой, куда как меньший, чем у него, объем знаний, а потому и «поспешаю» я в своих прогулках.
Итак, вернемся на Кадетскую к дому №11 на углу Кубанского переулка. Дом этот построен в 1853 году по проекту Людвига Бонштедта на том самом месте, где когда-то в XVIII веке в доме княгини Троекуровой жил «несчастный пиита» Василий Тредиаковский, жертва пожара 1747 года, уничтожившего его библиотеку и тысячи страниц рукописей. Двухэтажное, безордерное, — видимо, к этому времени от классицизма уже стали уставать, — здание поражает своей таящей силу гиревика кряжистостью и непомерно большими для доходного дома окнами. Впрочем, окна домов и размером своим, и сандриками, и даже конструкциями рам намекают на причастность их к той или иной эпохе. Хотя, скажем, щеголяющий своими решетчатыми елизаветинских времен окнами, соседний дом № 13, где многие годы размещается больница пароходства, конечно же, времен этих помнить не может, так как появился он в этом старинном обличии в 1975 году.
Тогда же появился здесь и «обновленный» под ту же эпоху, сохраняющий выправку домов «для именитых» дом №15. А вот его трехэтажный сосед, дом № 17, остался экстерьером своим верен веку девятнадцатому. Хотя мог бы претендовать и на другой наряд: ведь он был каменным особняком еще с 30-х годов XVIII века…
У дома №19 — судьба особая. Здесь многие годы размещалось заведение Гейде с гостиницей и рестораном. М.И. Пыляев в книге «Старое житье» воспроизводит дневник какого-то жившего здесь заезжего гастронома, то ли москвича, то ли провинциала. Там есть такая запись: «1 июня 1829 года обедал в гостинице Гейде на Васильевском острову, в Кадетской линии. Русских почти здесь не видно, все иностранцы. Обед дешевый: два рубля ассигнациями, но пироженного не подают никакого и ни за какие деньги. Странный обычай! В салат кладут мало масла и много уксуса».
Г. Никитенко и В. Соболь приводят свидетельство об этом ресторане писателя и журналиста И. И. Панаева: «Это заведение не имеет ничего общего с баснословно дорогими ресторанами Дюссо, Донона и Бареля… Два бильярда, кости и пиво. Это немецкий клуб, пропитанный табачным запахом, всегда полный своих обычных посетителей, которые молчаливо и глубокомысленно пощелкивают бильярдными шарами или костями, покуривая свои сигары и попивая свое пиво…» Заведение Гейде существовало здесь долго. В «Путеводителе по С.-Петербургу» А.П. Червякова, изданном в 1865 году, говорится, что гостиница славится чистотой комнат, опрятностью прислуги и столом в немецком духе.
Но прервем нашу прогулку с тем, чтобы продолжить ее уже в следующей главе.
По Кадетской и Первой линиям
Прогулка вторая
(продолжение)
из которой читатель сможет узнать, как была открыта загадка местонахождения лаборатории, в которой Ломоносов бился над тайнами фарфора и варил красочные смальты; вникнуть в трагедию церкви Святой мученицы Екатерины, а также разобраться, почему дом № 12 по Первой линии, принадлежавший знаменитому картографу Федору Шуберту, так походит на дом знаменитого архитектора Александра Брюллова по Кадетской линии, 21.
Первым владельцем участка, на котором стоит дом №21, был дворянин Семен Челищев. В начале 1730-х годов он заложил здесь фундамент дома. Но когда и кем дом этот был построен — доподлинно не известно.
Впервые он значится на плане 1785 года, и, как предполагают, сохранился без существенных изменений по сию пору.
У него было поочередно несколько хозяев. Один из них — купец Иван Билибин — владел им в начале XIX века и передал дом в наследство своему сыну Якову. Живший по соседству в доме № 23 знаменитый художник Дмитрий Левицкий писал на заказ портреты членов семьи Билибиных, и портреты эти сохранились до наших дней.
В 1836 году дом принадлежал уже коллежскому советнику Попову, и вот у его вдовы, Анны Вильгельмовны, дом в 1845 году купил замечательный русский архитектор Александр Павлович Брюллов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Вот, хотя бы, один пример. В 1890 году архитектором Юлием Бруни перестраивался и надстраивался двухэтажный особняк у Румянцевского сквера на Первой линии, 2. Сорока годами раньше Николаем Беккером перестраивался здесь и дом №18 — это угол Большого проспекта, где находился ранее дом работы известного архитектора Адамини. Дома перестраивались в доходные. Середина и особенно 3-я четверть XIX века превращала постройки для именитых, — купеческие или дворянские, но для одной семьи, — в многоквартирные дома, которые следовало сдавать внаем. Они становились объемнее, по-своему наряднее и, как правило, подрастали в этажах. Но, обратите внимание, не нарушая при этом Указа 1844 года, по которому нельзя было строить здания выше 11 саженей (23,4 метра). И эта особенность, а еще во многом сама архитектурная стилистика обновлений сохранили для нас в какой-то степени и облик соседствующих с относительно молодыми зданиями безвестных выходцев из петровской и екатерининской эпох. И потому так трогательно, так «по уютному», на месте, смотрятся сегодня «старички» на отрезке Первой линии между «обновленными» Бруни и Беккером домами № 2 и № 18. Это и дом №8, где жил когда-то баснописец Иван Крылов, и дом №12, которым владел знаменитый автор «Плана Столичного города Петербурга» картограф Федор Шуберт, и дом-гномик всего в четыре окна по фасаду, где обитал прославленный творец памятника Суворову, скульптор Михаил Козловский, и дом №16 — он чуть крупнее своего соседа, — где теперь, после доказательных исследований Галины Никитенко, должна находиться памятная доска, говорящая о том, что именно здесь жил и творил великий архитектор Василий Стасов (доска эта долгое время ошибочно находилась на фасаде дома №18).
Та же картина и на Кадетской. Бывшие особняки ничуть не теряют своей прелести в компании «новоселов» середины и конца XIX века. Что же касается века XX, то он тоже не слишком-то нарушил архитектурный ритм этих улиц. «Шестиэтажки» Антония Носалевича (Первая, 42) и Максима Переулочного (Первая, 26) меняют выражение их лиц не более, чем чуть поднятые в удивлении брови.
Когда фасады домов на Первой и Кадетской после очередных косметических ремонтов приобретают нежные пастельные тона — от голубого до светлоохристого, розово-палевого, — эти две линии начинают излучать особую, утонченную красоту и становятся, действительно, одними из самых заметных, самых парадных, самых петербургских улиц нашего города.
О них бы надо написать отдельную книгу. Такую же, скажем, как написал Петр Яковлевич Канн о набережных Фонтанки, Мойки и Садовой улице. У меня — другой жанр, другой, куда как меньший, чем у него, объем знаний, а потому и «поспешаю» я в своих прогулках.
Итак, вернемся на Кадетскую к дому №11 на углу Кубанского переулка. Дом этот построен в 1853 году по проекту Людвига Бонштедта на том самом месте, где когда-то в XVIII веке в доме княгини Троекуровой жил «несчастный пиита» Василий Тредиаковский, жертва пожара 1747 года, уничтожившего его библиотеку и тысячи страниц рукописей. Двухэтажное, безордерное, — видимо, к этому времени от классицизма уже стали уставать, — здание поражает своей таящей силу гиревика кряжистостью и непомерно большими для доходного дома окнами. Впрочем, окна домов и размером своим, и сандриками, и даже конструкциями рам намекают на причастность их к той или иной эпохе. Хотя, скажем, щеголяющий своими решетчатыми елизаветинских времен окнами, соседний дом № 13, где многие годы размещается больница пароходства, конечно же, времен этих помнить не может, так как появился он в этом старинном обличии в 1975 году.
Тогда же появился здесь и «обновленный» под ту же эпоху, сохраняющий выправку домов «для именитых» дом №15. А вот его трехэтажный сосед, дом № 17, остался экстерьером своим верен веку девятнадцатому. Хотя мог бы претендовать и на другой наряд: ведь он был каменным особняком еще с 30-х годов XVIII века…
У дома №19 — судьба особая. Здесь многие годы размещалось заведение Гейде с гостиницей и рестораном. М.И. Пыляев в книге «Старое житье» воспроизводит дневник какого-то жившего здесь заезжего гастронома, то ли москвича, то ли провинциала. Там есть такая запись: «1 июня 1829 года обедал в гостинице Гейде на Васильевском острову, в Кадетской линии. Русских почти здесь не видно, все иностранцы. Обед дешевый: два рубля ассигнациями, но пироженного не подают никакого и ни за какие деньги. Странный обычай! В салат кладут мало масла и много уксуса».
Г. Никитенко и В. Соболь приводят свидетельство об этом ресторане писателя и журналиста И. И. Панаева: «Это заведение не имеет ничего общего с баснословно дорогими ресторанами Дюссо, Донона и Бареля… Два бильярда, кости и пиво. Это немецкий клуб, пропитанный табачным запахом, всегда полный своих обычных посетителей, которые молчаливо и глубокомысленно пощелкивают бильярдными шарами или костями, покуривая свои сигары и попивая свое пиво…» Заведение Гейде существовало здесь долго. В «Путеводителе по С.-Петербургу» А.П. Червякова, изданном в 1865 году, говорится, что гостиница славится чистотой комнат, опрятностью прислуги и столом в немецком духе.
Но прервем нашу прогулку с тем, чтобы продолжить ее уже в следующей главе.
По Кадетской и Первой линиям
Прогулка вторая
(продолжение)
из которой читатель сможет узнать, как была открыта загадка местонахождения лаборатории, в которой Ломоносов бился над тайнами фарфора и варил красочные смальты; вникнуть в трагедию церкви Святой мученицы Екатерины, а также разобраться, почему дом № 12 по Первой линии, принадлежавший знаменитому картографу Федору Шуберту, так походит на дом знаменитого архитектора Александра Брюллова по Кадетской линии, 21.
Первым владельцем участка, на котором стоит дом №21, был дворянин Семен Челищев. В начале 1730-х годов он заложил здесь фундамент дома. Но когда и кем дом этот был построен — доподлинно не известно.
Впервые он значится на плане 1785 года, и, как предполагают, сохранился без существенных изменений по сию пору.
У него было поочередно несколько хозяев. Один из них — купец Иван Билибин — владел им в начале XIX века и передал дом в наследство своему сыну Якову. Живший по соседству в доме № 23 знаменитый художник Дмитрий Левицкий писал на заказ портреты членов семьи Билибиных, и портреты эти сохранились до наших дней.
В 1836 году дом принадлежал уже коллежскому советнику Попову, и вот у его вдовы, Анны Вильгельмовны, дом в 1845 году купил замечательный русский архитектор Александр Павлович Брюллов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55