Как раз в это время она вышла на порог подышать воздухом. Светила луна. Много позднее миссис Уитмен писала:
«Я вовсе не „бродила в розовом саду“, как это было угодно изобразить г-ну Грисвольду, а стояла на пороге или на дорожке перед домом в ту душную „июльскую ночь“, когда, увидев меня, поэт „предался мечтаньям“, из которых возникли потом его бессмертные стихи».
Тем не менее она произвела на По неизгладимое впечатление. Память о ней не потускнела, и случай тот был одним из многих, приведших позднее к их сближению.
Тогда же прервались отношения между По и миссис Осгуд, по крайней мере, увидеться им больше не пришлось. Она продолжала при случае оказывать ему услуги, но жить ей оставалось недолго, ибо миссис Осгуд была смертельно больна туберкулезом.
Осень 1845 года завершает последний период в жизни По, отмеченный созданием сколько-нибудь значительных прозаических произведений в художественном или публицистическом жанре. Написанное в последующие годы, за исключением одного или двух стихотворений, в значительной мере уступало в разнообразии тем и литературных достоинствах сделанному ранее. В октябре 1845 года По уже был на пороге очередного духовного и физического кризиса, которые неизменно следовали за периодами лихорадочно оживленной деятельности. После безмятежного лета у Бреннанов он трудился, не щадя себя. Его заветная мечта сделаться владельцем собственного журнала была, казалось, готова осуществиться. Чтобы подстегнуть себя, он в течение шести месяцев почти постоянно прибегал к алкоголю. У Вирджинии в ту пору вновь начались кровотечения из легких, что всегда приводило По в ужас. Наконец, его общение с миссис Осгуд и другими женщинами явно причиняло ему острые переживания. О бедности нечего и говорить. В результате у него появились симптомы, очень походившие на первые признаки умственного расстройства. Он был близок к краю пропасти и иногда почти его переступал. Все это имело гибельные последствия для его надежд и планов. В октябре он стал единственным владельцем и редактором журнала «Бродвей джорнэл» – и потерпел полный крах.
Печальным свидетельством теперешней неспособности По должным образом справляться с делами житейскими явился провал его лекции в Бостоне, с которой он выступил 16 октября в местной публичной читальне.
Атаки По на Лонгфелло и трансцендентализм сделались предметом оживленного обсуждения в Бостоне. Лоуэлл устроил так, что По пригласили туда с лекцией. Послушать его собралась многочисленная и полная ожиданий аудитория. Предполагалось, что специально для этого случая он напишет новое стихотворение и прочтет его в конце вечера. Однако, будучи в расстроенном состоянии духа, написать он ничего не смог, о чем и сообщил незадолго до отъезда в Бостон одному из организаторов лекции, своему давнишнему другу Томасу Инглишу. Тот посоветовал ему отменить выступление, но По, на свою беду, заупрямился.
Лекция началась с нескольких общих, выдержанных в достаточно увещевательном тоне замечаний о вредоносности дидактической ереси, после чего По прочел худшее из стихотворений, какое только можно было выбрать для подобного случая, – «Аль-Аараф». Слишком длинное и совершенно непригодное для декламации, оно к тому же принадлежало к числу самых ранних его поэтических опытов. Потом прозвучал «Ворон», которого публика встретила аплодисментами. В целом, однако, и По, и его друзьям выступление принесло большое разочарование.
Как водится, некоторые нью-йоркские газеты перепечатали самые неодобрительные отзывы, опустив более благосклонные оценки, которые также были высказаны. Уязвленный По ответил несколькими раздраженными выпадами в адрес критиков на страницах «Бродвей джорнэл». Скрывая истинные причины неудачи, он попытался выдать всю историю за розыгрыш. Но его враги, которых он по большей части наделал сам, не желали так просто оставлять этого дела, и ответы По на их обвинения приобретали все более недостойный характер. В конце концов скандал постепенно утих, однако репутация По серьезно пострадала.
По стал единственным владельцем «Бродвей джорнэл», заплатив Биско 50 долларов в виде долговой расписки (за нее поручился его друг Хорас Грили), примеру которого По уговорил потом последовать еще нескольких знакомых, ибо журнал постоянно нуждался в денежных субсидиях. Единственное, что хоть как-то вознаградило поручителей, которым пришлось впоследствии расплачиваться с его долгами, были автографы По, украшавшие расписки. Несмотря на отчаянные усилия издателя, «Джорнэл» все же не удалось вызволить из сетей финансовых затруднений. Спасти его могла сумма в 140 долларов, подлежавшая уплате до конца 1845 года, однако достать денег было негде. Некоторые из векселей По уже опротестовали, а его неплатежеспособность стала слишком хорошо известна, чтобы рассчитывать на новые займы. Над журналом нависла мрачная туча, появление которой доставило многим злорадное удовольствие.
6 декабря редакция «Бродвей джорнэл» была перенесена, очевидно, из-за невозможности платить за помещение, с Нассау-стрит в дом 103 на Бродвее, где жили Томас Инглиш и большой почитатель По – Томас Лейн. Похоже, что именно Лейн заплатил за издание последних двух номеров журнала. 20 декабря По зашел в редакцию и оставил материалы для очередного номера. Он плохо себя чувствовал и был в отчаянии – все думали, что Вирджиния умирает. По объявил Лейну и Инглишу, что хочет утопить горе в вине. Лейн попытался отговорить его от этого намерения, однако, потерпев неудачу, решил не затягивать агонию журнала и попросил По написать прощальное обращение от редакции.
Рождество По встретил у постели Вирджинии, погруженный в тоску и печальные раздумья. Имея на руках кое-какие неиспользованные материалы, Лейн и Инглиш подготовили последний номер журнала, который вышел 3 января 1846 года и был заключен следующим:
«Прощальное слово к читателям.
Ввиду неотложных дел, требующих моего полного внимания, а также учитывая, что цели, ради которых был создан «Бродвей джорнэл», в том, что касается моего личного участия, достигнуты, я хотел бы настоящим проститься с друзьями, равно как и с недругами, пожелав и тем и другим всяческих благ.
Эдгар А. По».
Больше о «Бродвей джорнэл» никто не слышал. Непроницаемый мрак уныния озарил лишь один радостный луч. В октябре нью-йорское издательство «Уайли энд Патнэм» опубликовало новый поэтический сборник По – «Ворон» и другие стихотворения», в который вошли все стихи, написанные почти за двадцать предшествующих лет. Юношеские стихотворения были включены в книгу с важными, зачастую спасительными исправлениями, внесенными в разное время при подготовке многочисленных предыдущих публикаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
«Я вовсе не „бродила в розовом саду“, как это было угодно изобразить г-ну Грисвольду, а стояла на пороге или на дорожке перед домом в ту душную „июльскую ночь“, когда, увидев меня, поэт „предался мечтаньям“, из которых возникли потом его бессмертные стихи».
Тем не менее она произвела на По неизгладимое впечатление. Память о ней не потускнела, и случай тот был одним из многих, приведших позднее к их сближению.
Тогда же прервались отношения между По и миссис Осгуд, по крайней мере, увидеться им больше не пришлось. Она продолжала при случае оказывать ему услуги, но жить ей оставалось недолго, ибо миссис Осгуд была смертельно больна туберкулезом.
Осень 1845 года завершает последний период в жизни По, отмеченный созданием сколько-нибудь значительных прозаических произведений в художественном или публицистическом жанре. Написанное в последующие годы, за исключением одного или двух стихотворений, в значительной мере уступало в разнообразии тем и литературных достоинствах сделанному ранее. В октябре 1845 года По уже был на пороге очередного духовного и физического кризиса, которые неизменно следовали за периодами лихорадочно оживленной деятельности. После безмятежного лета у Бреннанов он трудился, не щадя себя. Его заветная мечта сделаться владельцем собственного журнала была, казалось, готова осуществиться. Чтобы подстегнуть себя, он в течение шести месяцев почти постоянно прибегал к алкоголю. У Вирджинии в ту пору вновь начались кровотечения из легких, что всегда приводило По в ужас. Наконец, его общение с миссис Осгуд и другими женщинами явно причиняло ему острые переживания. О бедности нечего и говорить. В результате у него появились симптомы, очень походившие на первые признаки умственного расстройства. Он был близок к краю пропасти и иногда почти его переступал. Все это имело гибельные последствия для его надежд и планов. В октябре он стал единственным владельцем и редактором журнала «Бродвей джорнэл» – и потерпел полный крах.
Печальным свидетельством теперешней неспособности По должным образом справляться с делами житейскими явился провал его лекции в Бостоне, с которой он выступил 16 октября в местной публичной читальне.
Атаки По на Лонгфелло и трансцендентализм сделались предметом оживленного обсуждения в Бостоне. Лоуэлл устроил так, что По пригласили туда с лекцией. Послушать его собралась многочисленная и полная ожиданий аудитория. Предполагалось, что специально для этого случая он напишет новое стихотворение и прочтет его в конце вечера. Однако, будучи в расстроенном состоянии духа, написать он ничего не смог, о чем и сообщил незадолго до отъезда в Бостон одному из организаторов лекции, своему давнишнему другу Томасу Инглишу. Тот посоветовал ему отменить выступление, но По, на свою беду, заупрямился.
Лекция началась с нескольких общих, выдержанных в достаточно увещевательном тоне замечаний о вредоносности дидактической ереси, после чего По прочел худшее из стихотворений, какое только можно было выбрать для подобного случая, – «Аль-Аараф». Слишком длинное и совершенно непригодное для декламации, оно к тому же принадлежало к числу самых ранних его поэтических опытов. Потом прозвучал «Ворон», которого публика встретила аплодисментами. В целом, однако, и По, и его друзьям выступление принесло большое разочарование.
Как водится, некоторые нью-йоркские газеты перепечатали самые неодобрительные отзывы, опустив более благосклонные оценки, которые также были высказаны. Уязвленный По ответил несколькими раздраженными выпадами в адрес критиков на страницах «Бродвей джорнэл». Скрывая истинные причины неудачи, он попытался выдать всю историю за розыгрыш. Но его враги, которых он по большей части наделал сам, не желали так просто оставлять этого дела, и ответы По на их обвинения приобретали все более недостойный характер. В конце концов скандал постепенно утих, однако репутация По серьезно пострадала.
По стал единственным владельцем «Бродвей джорнэл», заплатив Биско 50 долларов в виде долговой расписки (за нее поручился его друг Хорас Грили), примеру которого По уговорил потом последовать еще нескольких знакомых, ибо журнал постоянно нуждался в денежных субсидиях. Единственное, что хоть как-то вознаградило поручителей, которым пришлось впоследствии расплачиваться с его долгами, были автографы По, украшавшие расписки. Несмотря на отчаянные усилия издателя, «Джорнэл» все же не удалось вызволить из сетей финансовых затруднений. Спасти его могла сумма в 140 долларов, подлежавшая уплате до конца 1845 года, однако достать денег было негде. Некоторые из векселей По уже опротестовали, а его неплатежеспособность стала слишком хорошо известна, чтобы рассчитывать на новые займы. Над журналом нависла мрачная туча, появление которой доставило многим злорадное удовольствие.
6 декабря редакция «Бродвей джорнэл» была перенесена, очевидно, из-за невозможности платить за помещение, с Нассау-стрит в дом 103 на Бродвее, где жили Томас Инглиш и большой почитатель По – Томас Лейн. Похоже, что именно Лейн заплатил за издание последних двух номеров журнала. 20 декабря По зашел в редакцию и оставил материалы для очередного номера. Он плохо себя чувствовал и был в отчаянии – все думали, что Вирджиния умирает. По объявил Лейну и Инглишу, что хочет утопить горе в вине. Лейн попытался отговорить его от этого намерения, однако, потерпев неудачу, решил не затягивать агонию журнала и попросил По написать прощальное обращение от редакции.
Рождество По встретил у постели Вирджинии, погруженный в тоску и печальные раздумья. Имея на руках кое-какие неиспользованные материалы, Лейн и Инглиш подготовили последний номер журнала, который вышел 3 января 1846 года и был заключен следующим:
«Прощальное слово к читателям.
Ввиду неотложных дел, требующих моего полного внимания, а также учитывая, что цели, ради которых был создан «Бродвей джорнэл», в том, что касается моего личного участия, достигнуты, я хотел бы настоящим проститься с друзьями, равно как и с недругами, пожелав и тем и другим всяческих благ.
Эдгар А. По».
Больше о «Бродвей джорнэл» никто не слышал. Непроницаемый мрак уныния озарил лишь один радостный луч. В октябре нью-йорское издательство «Уайли энд Патнэм» опубликовало новый поэтический сборник По – «Ворон» и другие стихотворения», в который вошли все стихи, написанные почти за двадцать предшествующих лет. Юношеские стихотворения были включены в книгу с важными, зачастую спасительными исправлениями, внесенными в разное время при подготовке многочисленных предыдущих публикаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105