Не столь отрадные последствия «обязательного товарообмена» и «коэффициента непрочности» сказались попозже. Впрочем, Квота, судя по всему, их тоже предвидел и, чтобы помочь делу, еще задолго до того, как всполошились жители Тагуальпы, стал постепенно проводить реконверсию промышленности.
Вследствие все убыстрявшегося «товарообмена» производство автомобилей, водонагревателей, холодильников и других бытовых приборов достигло небывалой цифры, намного опередив Соединенные Штаты, хотя численность населения там в двадцать раз больше. Пропорционально увеличению производства увеличилось и количество негодных автомобилей, различных агрегатов и приборов, которые считались отслужившими свой срок. За несколько месяцев вокруг городов, на каждом свободном клочке земли, где можно было устроить свалку, выросли кладбища автомобилей и самого разнообразного железного лома, превратив пригороды в этакие Альпы. Люди с беспокойством взирали на эти горы листового железа, автомобильных покрышек, кухонной утвари и прочего хлама, которые достигали неслыханной высоты, угрожая задушить жителей городов. Как же от них избавиться?
Однако все с облегчением вздохнули, когда сначала медленно, а потом все убыстряющимися темпами приступили к разборке и вывозке этих огромных отвратительных пирамид из моторов, ржавеющих под тропическими ливнями, шасси, автомобильных каркасов, покореженных листов железа и прочих вовсе непонятных предметов, начисто потерявших свой первоначальный вид. Один за другим подъезжали грузовики, тоннами увозя железный лом на склады тех самых переоборудованных заводов, где день и ночь работали гигантские прессы. Автомобили, холодильники, пианино, телевизоры, стиральные машины расплющивали, разрезали, снова грузили на машины и отвозили в Сьерра-Херону. Гуськом, бесконечной вереницей, словно звенья цепи, грузовики преодолевали сто шестьдесят поворотов горной дороги, которая вела к озеру Оросино, скидывали в воду свой груз и, надсадно рыча на спуске, спешно возвращались на заводы, чтобы вся эта карусель действовала бесперебойно.
Можно было предвидеть, к чему это приведет, но Квота и здесь предусмотрел все. Он не стал дожидаться, пока уровень воды в озере поднимется настолько, что оно выйдет из берегов, и заранее распорядился возвести вокруг него дамбы, а ниже течения построить плотину и электростанцию, которая, кстати, будет снабжать электроэнергией прессы. Вот тут-то и должна была возникнуть идеальная промышленная система, при которой процесс перевозки и уничтожения металлолома самоокупался. Но сразу же возникла еще одна проблема – куда девать избыток электроэнергии? С помощью конструкторских бюро Квота разработал смелый проект снабжения городов холодом: во всех крупных населенных пунктах под тротуарами проведут трубы, что значительно понизит температуру, и горожане, привыкшие к тропической жаре, вынуждены будут завести электрообогреватели, и таким образом излишки электроэнергии будут использоваться даже летом.
В связи с этим стали подумывать о создании в ближайшее время новой, доселе не известной в тропических странах отрасли промышленности по производству теплой одежды. Кое-кто из промышленников, которым приближенные президента под секретом сообщили об этих планах, стали скупать пастбища для разведения мериносов, другие же подписали контракты с канадскими охотниками на монопольное право приобретать у них всю пушнину. Самые предусмотрительные торговцы заранее в огромном количестве запасались нафталином и прочими дезинсекционными средствами.
12
Между тем Квота, который со свойственным ему гениальным предвидением, казалось, все обдумал заранее, столкнулся вдруг с реакцией населения, удивившей его своим размахом.
Все это изобилие, это богатство совершенно неожиданно утомило людей. Нередко массовые явления носят такой вот внезапный характер. Это как пламя, которое вспыхивает из медленно тлеющих углей, как землетрясение, которому предшествовали еле заметные толчки. Еще накануне торговля из-под полы старыми двигателями, сделанными из настоящей стали, старыми прочными приборами была редким явлением, и вдруг, в один прекрасный день, она приобрела массовый характер. Если раньше люди по религиозным соображениям, отчасти благодаря проповедям отца Эспосито, не позволяли себе заниматься спекуляцией, то теперь все преграды сразу вдруг рухнули, исчезли, перестали сдерживать людей. Казалось, людям до смерти надоели их новые машины, которые они с гордостью и с удовольствием вначале меняли каждые три месяца, надоели все эти товарообмены, превратившиеся ныне из радостного события в монотонные будни. Глубокая тоска по прежним добротным машинам, которые служили по два-три года и к которым привязывались, как к доброму коню или верному слуге, распространилась с быстротой эпидемии гриппа. Старые машины входили в моду, впрочем, это было больше чем мода, за ними гонялись со страстью, упорно, цены на них достигли фантастических размеров. Тяга к прочности, к высокому качеству товаров распространилась на все бытовые приборы, выпущенные раньше и избежавшие пресса, ими торговали на черном рынке, и эти торговые операции ошеломляли своими масштабами.
Были изданы строгие законы, чтобы в корне пресечь эту опасную моду. Для нарушителей устанавливалась возрастающая шкала наказания, начиная с небольшого штрафа и кончая заключением в тюрьмах для рецидивистов, а для упорных спекулянтов – даже каторжные работы. Недозволенная торговля уменьшилась, но репрессии оставили тягостный след в умах, где постепенно зрело открытое возмущение. Сначала в столице возникло движение, которое вернее всего было бы назвать забастовкой покупателей. Не желая платить высоких налогов и стремясь избежать штрафов и тюрьмы, люди в положенный срок избавлялись от своих холодильников и автомобилей, но взамен ничего не приобретали. Демонстративно засунув руки в карманы, они не только не желали заходить в магазины, но даже не приближались к ним. Происходили манифестации, забастовщики несли плакаты с требованием отмены «коэффициента непрочности», налога на старые вещи и «товарообмена». Были разгромлены склады фабрик растворимой от дождя одежды, в школах и детских садах сожгли летние сани, сделанные из картона. Толпа зрителей помешала гонкам грузовых машин, введенным Квотой и ставшим национальным спортом, во время которых каждое воскресенье разбивались тысячи машин. Постепенно движение охватило и провинцию.
Квота и его правительство надеялись, что, проявив терпение, они сумеют образумить этих забастовщиков нового типа. Главную ставку они делали на женщин, считая, что те не смогут долгое время обходиться без удобств, к которым они уже привыкли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59