Медведев-младший с дружками подчинились беспрекословно и отправились восвояси.
Гуля, с беспокойством косясь на апатичного Леню, сказала:
– Мы тоже пойдем, Глеб Михайлович.
– Я вам пойду! – Глеб махнул Даше, которая тотчас подкатила в «жигуленке». – Полезайте в машину, развезу по домам.
– Еще чего? – подал голос Леня. – Мы умеем ножками.
Глеб побледнел от ярости.
– В машину, засранцы! Там поговорим!
Леня с Гулей поплелись к «жигуленку». Даша изнутри приоткрыла заднюю дверцу, и ребята нырнули в автомобиль.
Василий усмехнулся.
– Не круто ли ты? Они, блин, и так пострадали…
– Не лезь в мою педагогику! – перебил Глеб. – Говори, что хотел.
Лицо Василия мигом помрачнело.
– Утром была у нас стрелка, сам знаешь. Куроедов твой… слышь, Француз, он просто отморозок! Базар, короче, был такой…

12
Куроедов с пасмурной физиономией развалился в кресле, поставленном у стены лаборатории. Для очередной демонстрации красителя все было готово. Джордж нервно оглаживал материю на деревянной болванке, а Люси набирала в пипетку раствор фермента.
Племянник на сей раз присутствовал на шоу один, без лопоухого начальника охраны. Владимир был в смокинге, при «бабочке» и в угрюмом опьянении.
– Рожайте быстрей! – поторопил он по-английски. – Некогда с вами париться.
Лучезарно улыбаясь, Люси проворковала по-русски:
– Рожу кислотой оболью, подонок.
Куроедов осклабился, точно вурдалак.
– А с тобой что будет, подумала?
– Плевать, ублюдок. Держись от нас подальше.
Джордж забеспокоился.
– Эй! О чем вы?
Люси обернулась к мужу.
– Пустяки, дорогой. Владимир за нас волнуется и желает удачи.
Куроедов хмыкнул, но промолчал.
А Джордж буркнул:
– На удачу не рассчитываю: работы еще невпроворот.
– Но, дорогой, немного оптимизма…
– Довольно болтать, детка. Перед смертью не надышишься.
Люси капнула из пипетки на краешек материи, обернутой вокруг болванки. Через несколько мгновений серая холстина окрасилась в золотисто-желтый цвет, причем такой насыщенности, что лаборатория будто солнышком озарилась.
У Куроедова, как и при первой демонстрации, отвисла челюсть.
Джордж прокомментировал:
– На этот раз можно засекать время. Сколько угодно времени – краска не потускнеет. Вперед, детка!
Люси капнула на материю из другой пробирки. Через пять-шесть секунд желтый цвет холстины превратился в зеленый. И в какой зеленый!
– Родственники, я восхищен! – по-английски проговорил Куроедов. – Это фурор!
– Заткнись, мудак, – отозвалась по-русски Люси. – Ни капли своего «бульона» больше не получишь, забудь.
Куроедов с ухмылкой откинул со лба волосы.
– Да ну? Я просто найму химика, он расшифрует формулу и наладит мне производство. С ба-альшим размахом!
– Не посмеешь, мерзавец.
– Еще как посмею, климактеричка хренова. Только еще вякни.
Джордж хлопнул в ладоши.
– Хватит восхищаться! Хоть фиксировать цвета мы научились, однако…
– Погоди, дорогой! – перебила Люси. – Позволь мне доставить себе удовольствие.
Джордж пожал плечами.
– Если хочешь. – Он взял со стола скальпель, сделал на материи надрез и обратился к Куроедову: – Смотрите внимательно.
Люси капнула на холстину из третьей пробирки. За те же секунды материя изменила зеленый цвет на синий – великолепный колдовской индиго. Невзирая на опьянение, Куроедов был потрясен.
Джордж между тем указал на место, где был сделан разрез.
– Взгляните: все цело – ни стыка, ни шва.
Вскочив с кресла, Куроедов раскрыл объятья.
– Дядюшка! Позволь расцеловать твою плешь!
Джордж выставил скальпель.
– Стойте, где стоите. Рано пить шампанское. – Он кивнул жене. – Давай. Медленно и осторожно.
Люси взяла щипцы, вытащила из материи булавки и, размотав ее, щипцами сбросила на пол. Деревянная болванка под холстиной, словно побывав в печке, обуглилась до черноты.
– Оборотная сторона медали, – прокомментировал Джордж. – Еще работать и работать.
– Какого черта? – Глаза Куроедова азартно блестели. – Хватит ковыряться, запускаем.
Джордж и Люси обалдело переглянулись.
– Ты что, не понимаешь? – сказала Люси. – Тело под одеждой будет сожжено.
Куроедов направился к двери и, приоткрыв ее, оглянулся.
– О'кей, до конца недели. Потом запускаем: доводка – не моя проблема. – С этими словами он вышел.
Джордж воззрился на жену.
– Я думал он с прибабахом, а он… Детка, он от рождения такой?
Люси разрыдалась на плече у мужа.

13
Капли дождя застревали в короткостриженых волосах Василия, размахивающего рукой в такт своей речи.
– Этот урод попер на Папаню! Только подумай, Глеб Михайлович: при пацанах! Проблему он себе нашел, гадом быть! А ты говоришь: «Спасибо, можете оставить его в покое». Что-то я не въезжаю, Француз!
Глеб озадаченно тер переносицу.
– Кто ж знал, что все так обернется, – пробормотал он. – Я лишь хотел с вашей помощью его спровоцировать…
– Спровоцировал, – буркнул Василий, – без понтов.
Глеб прошелся по тротуару взад-вперед.
– Черт знает, на что я рассчитывал!.. Понимаешь, Вася, мне надо разыскать двух людей. Теперь я уверен, что они у этого хмыря. Чтоб они не пострадали, я должен без шума их вывезти. Поэтому даю отбой: отстаньте от Куроедова.
Даша помахала рукой из «жигуленка». Расплывшись в белозубой улыбке, Василий помахал в ответ.
– Опять не въезжаю, – пробормотал он. – Клеился этот пидор к твоей жене или нет?
– Клеился. И попыток своих, думаю, не оставит.
– О'кей, вот и разберемся. Папаня так к нему приклеится – маму родную забудет.
Глеб хмыкнул.
– Верю. Оно, может, и к лучшему, с другой стороны. Вы его отвлечете, а я подсуечусь. Согласен?
– Ну, – подмигнул Василий.
После рукопожатия они направились к своим автомобилям. У «Мицубиси» Василий обернулся.
– Слышь, Француз, этот урод дымился, без понтов. Будто резину жгли на нем. Что-нибудь знаешь об этом?
Глеб приоткрыл дверцу «жигуленка».
– У брата своего поинтересуйся. Он тебя просветит.
Они сели в машины и разъехались.
В «жигуленке» повисло молчание. Леня и Гуля съежились сзади. Даша положила руку Глебу на плечо, пытаясь успокоить. Но преуспела в этом не слишком: даже затылок Глеба излучал ярость. «Жигуленок» мчался в потоке транспорта, и «дворники» гоняли по стеклу дождевые струйки. Первой не выдержала Гуля:
– Вы сердитесь на нас, Глеб Михайлович?
– Не то слово, – ответил Глеб. – Угадай, за что?
– И гадать нечего, – подал голос Леня. – За то, что в историю влипли. Хотя должны быть начеку.
Даша обронила:
– Умный.
Леня тронул фингал под глазом.
– Можем позволить себе кусок торта? В конце изнуряющего трудового дня.
Выпустив руль, Глеб в гневе обернулся.
Гуля вскрикнула и закрыла лицо руками в ожидании катастрофы. Побелевший Леня стиснул портфель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85