8
На гребне Пэя прилепилось облако. Мальчишки на лодке тянули за собой на веревке черепаху. Эхо их крика гуляло над бухтой. С лица Квисто не сходила довольная улыбка: его родной Порто Мария – прекрасное место!
Собаки грелись на солнышке. Из трубы на площади струилась родниковая вода. Рядом Анита с Грацией чистили песком кастрюли. Рыба ловилась хорошо. Бензиновый мотор на консервном заводе работал просто потрясающе, на вилле Квисто, благодаря стараниям Питера, заработал водопровод. Нет, у Питера просто золотые руки… Прекрасное место Порто Мария… Если бы только не история с контрабандой…
Квисто помогал Нимо Диницу красить «Борриско». Желтой, красной и синей краской он осторожно обводил огромные глаза, расположенные у носа по обоим бортам. Такие глаза украшали нос каждого рыбацкого суденышка: традиция пришла из Португалии с первыми колонистами. Все готовилось к церемонии освящения лодок. Праздник назначен был на завтра. Ежегодно для церемонии выбирали флагмана флотилии, его перекрашивали, обвешивали гирляндами, и вечером в разгар праздника, когда жители Порто Мария отплясывали, пили и объедались, наслаждаясь фейерверком над площадью, эта лодка отчаливала и уходила в море на ночной лов. Квисто, как самый уважаемый гражданин Порто Мария, обязательно находился на её борту.
На рассвете они возвращались с уловом назад, на пристани лодку встречала процессия горожан, возглавляемая отцом Гордано. Шестеро рыбаков несли на руках статую Богородицы, которую в то утро наряжали в роскошные одежды. Затем освящали лодки, жители Альваро принимали с флагмана свежий улов и процессия возвращалась в церковь на короткую службу. После неё гуляние с танцами возобновлялось и продолжалось до конца дня. Торжественная часть, однако, не ограничивалась собственно обрядом освещения лодок и молитвой, в которой люди просили у Господа щедрых уловов рыбы на следующий год; отмечалась и очередная годовщина со дня спасения основателей Порто Мария, чей корабль попал в шторм и разбился о скалы Альваро, – Богу за это возносили хвалу.
Квисто с удовольствием малевал на борту фантастический глаз, не вынимая сигару изо рта. До него доносились песни Нимо и его команды, работавших на палубе. Квисто тоже чувствовал себя отлично. Ему нравилось возиться с красками, особенно, если предстояло выписать какие-нибудь мелкие декоративные детальки. Покраска бортов, конечно, очень нудное занятие. То ли дело ярким цветом написать название лодки или изобразить огромный глаз… Слов нет, для этого нужны мастерство и вкус настоящего художника.
Старик был счастлив ещё и от пришедшей в голову блестящей идеи. Его давно волновало будущее Терезы – на острове не было мужчины, достойного ей в мужья. Сейчас вопрос решился сам собой. Старик видел, как Питер посматривает на его дочь, и догадывался, о чем он думает. Квисто достаточно хорошо знал дочь, чтобы понять, что и ей Питер по душе. Теперь он довольно качал головой. Какая выгодная партия! Крепкий, надежный Лэндерс и темпераментная, подвижная, как ртуть, Тереза… У Питера врожденная тяга к порядку, – он уже обошел весь дом, перечинил все ступеньки на лестницах, застеклил разбитые окна, смазал маслом замки… Такого человека Квисто уважает. Что ещё нужно дочери? Кроме того, вся будущая награда останется в семье.
Нимо перегнулся через борт.
– Не слишком много синего?
Квисто пренебрежительно отмахнулся кистью.
– Синего не может быть много. Это цвет неба.
– Ты испачкался краской, – заметил Диниц.
– О чем ты говоришь? По каким признакам мы выделяем мастера в толпе? У рыбака на свитере чешуя, у пастух на штанах – овечья шерсть, а на жилете портного – обрывки ниток. А я художник, потому и в краске, – заявил старик.
– Что за беда? Капля бензина – и следа не останется. Лучше занимайся своим делом, пианист.
Квисто рисовал магический глаз, а думал о Питере с Терезой и о награде. Хорошо бы узнать, кого парень видел в доме Пастори. Тогда человеку из Сан-Паулу можно бы предоставить множество ценной информации. Будет ли награда достаточно велика? На острове есть на что пустить большие деньги. Отец Гордано получил бы, наконец, новые подсвечники для алтаря… И можно разровнять землю на вершине холма, устроив там для детворы футбольное поле. Жаль, что Питер не позволяет порасспросить народ в открытую! Хотя у него есть свой резон. Надо быть очень осторожным. Ах, чертов Ассис и эти его дружки-ублюдки братья Пастори!
На причале появился отец Гордано. Квисто окликнул его:
– Мы почти заканчиваем, святой отец. К вечеру все будет готово, даже если ради такого дела придется обойтись без сиесты.
Отец Гордано улыбнулся.
– Я вижу, вы готовы на любые жертвы, Квисто. Только мне кажется, сын мой, что вы немного перебрали с синим цветом…
С палубы раздался смех Нимо Диница.
Питер стоял у окна и смотрел на погружающуюся в сумерки площадь. Снизу, с освещенной террасы доносились звон стаканов и голоса, смех, гомон; предпраздничное возбуждение овладело всеми, собравшимися на площади. Весь Порто Мария захватил вихрь лихорадочных ожиданий и веселья. Сегодня не вышла в море ни одна из лодок. Мужчины развешивали флажки и гирлянды, тянули веревки с бумажными фонариками от деревьев к домам и от домов к деревьям. Помогая им, Питер думал о том, что если вдруг загорится бумага, город спасет только чудо.
Сегодня вечером и весь завтрашний день островитяне будут отмечать очередную годовщину со дня основания Порто Мария. У входа на причал под руководством доктора Джэгера уже сколотили деревянное сооружение, при помощи которого доктор собирался устроить грандиозный фейерверк. Чуть раньше, наблюдая за его хлопотами, Питер поймал себя на мысли, что не испытывает к нему ненависти. Как будто все мрачное прошло или осталось в стороне. Он хотел всего лишь расслабиться, забыться и радоваться жизни. Он был счастлив и благодарен за это чувство острову, и ничего иного на Альваро не искал. Впереди отчетливо вырисовывалась чудесная перспектива провести здесь незабываемые дни, оставшиеся до прихода «Боливара». Дни безмятежных встреч с Терезой, дни ленивого покоя и наслаждений…
На площади визжала детвора, над причалом вспыхнули первые огни. Пора было отправляться на виллу Квисто.
Едва переступив порог, Лэндерс наткнулся на Аниту. Похоже, она постоянно караулила его, ловя момент, когда выходящий из комнаты гость с ней столкнется. Коридор был освещен всего одной свечой на лестничной площадке. На миг Анита с Питером замерли, прижавшись друг к другу, в углу, образованном стеной и дверью. Служанка подняла лицо, на которое тотчас упал мерцающий свет колеблющегося пламени, и Лэндерс отметил про себя, что глаза её черны, как обсидиан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45