— Могу я… — вырвалось у него.
— Нет, спасибо, — сухо покачала головой Агата Трой.
С минуту она постояла, глядя на берега Фиджи. Лёгкий бриз трепал её коротко подстриженные тёмные волосы. Аллейн залюбовался изящными чертами лица художницы, ямочками на щеках, тонкими, красиво изогнутыми бровями, глубоко посаженными темно-синими глазами. Солнечные лучи золотили оливковую кожу её лица, а забавная зелёная клякса на щеке придавала ему какую-то особую и тёплую прелесть. Во всем облике Агаты Трой чувствовалось внутреннее благородство. Внезапно, прежде чем Аллейн успел отвести взгляд в сторону, она обернулась, и их взгляды встретились.
Аллейн словно оцепенел. Глядя на её лицо, медленно розовевшее под его пристальным взором, он вдруг почувствовал, что знает эту женщину уже давно. Ему казалось, что он способен предугадать её мысли, движения и поступки, интонации чистого и строгого голоса. Словно он уже давно думал и мечтал о ней, а встретил впервые только теперь. Внезапно Аллейн спохватился, что уже давно стоит, превратившись в статую, и пожирая художницу глазами. Прелестное лицо Агаты Трой стало пунцовым до корней волос и она отвернулась.
— Простите меня, — стараясь придать голосу ровность, проговорил Аллейн. — Я загляделся на зеленое пятно, которое вы посадили себе на щеку.
Она поспешно провела рукавом по щеке.
— Я пошла вниз, — сказала она.
Аллейн посторонился, давая ей пройти, и снова поразился охватившему его столь удивительному чувству давнишнего знакомства с этой женщиной. Он не преминул заметить, что от неё пахнет терпентином и краской.
— Ну… до свидания, — неуверенно произнесла Агата Трой.
Аллейн усмехнулся.
— До свидания, мадам.
Художница принялась осторожно спускаться по трапу; двигалась она бочком, держа непросохший этюд над поручнем. Аллейн отвернулся и закурил сигарету. Внезапно с нижней палубы донёсся топот ног и послышались громкие возбуждённые возгласы. Почти одновременно в ноздри Аллейну шибанул аромат красного жасмина. Потом раздался воркующий голос корабельной красотки.
— Ох, пардон. Спускайтесь, прошу вас. Сюда, парни, к трапу! Ой, это вы нарисовали? Мозно подглядеть? Я просто балдею от зывописи. Ах, шарман — полюбуйтесь, ребята! Ой, это ведь наш причал! Какая досада, что вы не успели закончить — вот было бы здорово! Смотрите, парни — узнаете наш причал? Мозет, фотография у кого-нибудь есть? Вообще, с худозником на борту надо дерзать ухо востро. Давайте познакомимся, что ли? Это — моя шайка. А зовут меня Виргиния Ван Маес.
— Агата Трой, — донёсся голос, который Аллейн с трудом узнал.
— Вот, мисс Трой, я как раз собиралась вам рассказать, как Кейли Берт написал мой портрет в Ну-Йорке. Вы знаете Кейли Берта? По-моему, это лучший портретист во всей Америке. Он вечно торчит в Ну-Йорке. Так вот, он просто умирал, так ему хотелось написать мой портрет…
Рассказ затянулся. Агата Трой не раскрывала рта.
— Наконец он закончил — кстати, платье, в котором я ему позировала, надоело мне до смерти, — и портрет удался на славу. Мой папочка купил его и повесил в гостиной нашего дома в Гонолулу. Некоторые, правда, говорят, что я там совсем на себя не похоза, но мне он нравится! Я, конечно, в искусстве ни уха ни рыла не смыслю, но точно знаю, что мне нравится, а что — нет.
— Это правильно, — послышался голос Агаты Трой. — Послушайте, я бы хотела спуститься к себе. Я ещё даже не распаковала свои вещи. Прошу меня простить…
— О, разумеется. Но мы ещё увидимся. Кстати, вы не видели тут поблизости нашего душку Аллейна?
— Боюсь, что не знаю, кто…
— Высокий и тощий, как козлик, но очень милый. Англичанин, вроде бы. Ой, я просто тащусь от него. Я тут поспорила с моими ребятами, что не только затащу его на вечеринку с поцелуями, но и непременно заставлю водить.
— А я уже заранее распрощался со своими денежками, — прыснул один из юнцов.
— Не слушайте их, мисс Трой. Но куда запропастился мой англичанчик? Я ведь только что его здесь видела.
— Он, наверное, поднялся на шлюпочную палубу, — предположил кто-то.
— Ах, вот вы о ком, — донёсся до ушей Аллейна чёткий голос Агаты Трой. — Да, он там наверху.
— Вот спасибо! За мной, кодла!
— Уррра!
— Улю-лю!
— Проклятье! — процедил сквозь зубы Аллейн.
В следующий миг мисс Ван Маес насела на него, казалось, со всех сторон сразу, хвастаясь, как соорудила себе леи — настоящую гавайскую травяную юбчонку — из фиджийского красного жасмина. Затем стала пылко уговаривать Аллейна спуститься с ней и со всей шайкой в бар.
— Что тут вообще происходит? — возмущалась она. — У меня чуть ли не три часа и капли во рту не было. Поскакали!
— Виргиния, — сипло произнёс один из толпы поклонников. — Ты и так уже назюзюкалась в сосиску.
— Кто — я? Ха! Ты бы на себя посмотрел! А впрочем — какого рожна! С какой стати я вообще должна просыхать? Так вы идёте с нами, мистер Аллейн?
— Благодарю покорно, — покачал головой Аллейн. — Вы не поверите, но мне нельзя пить. Врачи запрещают.
— Ха, очень остроумно!
— Уверяю вас — я не шучу.
— Мистер Аллейн, похоже, втюрился в эту даму с картиной, — догадался кто-то.
— Как — в эту тощатину? С физиономией, заляпанной зеленой краской? Нет, мой мистер Аллейн до такого не опустится. Что он — чокнутый, что ли? И вообще, разве мозет приличная зенщина расхазывать по пароходу в таком виде? А картина? Я, конечно, из везливости её похвалила, но ведь такую муру и заканчивать не стоит. Подумаешь — причал в Суве! Я лучше открытку куплю. Идёмте со мной, Великий Сыщик. И не томите душу — сказыте, что эта неряха ничего для вас не значит!
— Мисс Ван Маес, — терпеливо произнёс Аллейн. — В вашем присутствии я начинаю чувствовать себя древним, как египетские пирамиды, и вдобавок — недоумком. Ведь я совершенно не представляю, как ответить даже на самый простой из ваших вопросов.
— Я вас научу. Вы даже не подозреваете, зайчик мой, как со мной интересно.
— Спасибо — вы очень добры, но, боюсь, что я уже вышел из подходящей возрастной категории.
Огромные глазищи Виргинии расширились ещё больше. Густо намазанные тушью ресницы торчали в разные стороны, как чёрные зубочистки. Пепельные волосы ниспадали на плечи сияющими волнами. Выглядела она, конечно, сногсшибательно. Настоящая кинозвезда, подумал Аллейн. Но перебрала уже основательно.
— Ничего, братва, — вдруг густо пробасила она. — От своего пари я не отказываюсь. Ставлю пятьдесят против двадцати пяти, что этот красавчик поцелует меня ещё до прихода в Гонолулу.
— Я весьма польщён… — неуклюже пробормотал Аллейн.
— Он польщён, видите ли! И заруби себе на носу, красавчик — голливудские поцелуи меня не устраивают. Никакой цензуры, ясно? Только взасос и — финита! Вот так-то!
Виргиния пристально посмотрела на Аллейна и по её ангельской мордашке впервые скользнула тень сомнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70