Президент «Южной Цитрусовой», патриарх Южно-Американских Вест-Индских пароходных линий, почтенный господин с брюшком и носиком-пуговкой, уже полгода лежал в больнице после перитонита. С одра болезни он в общих чертах направлял деятельность компании. Поначалу все шло хорошо, старые служащие работали по-заведенному. Но теперь наступил критический момент. Компания должна была либо расшириться, либо погибнуть.
Пароходство «Зеленое Перо», обескровленное судебными тяжбами, выразило готовность продать все свои суда «Южной Цитрусовой», которая в этом случае могла бы удвоить свои обороты. Если же суда эти перекупила бы какая-нибудь другая компания, то при сильно возросшей конкуренции над «Южной Цитрусовой» нависала угроза краха.
«Южная Цитрусовая» располагала пятимесячным льготным сроком. К исходу этого времени здесь надеялись найти человека, который послужил бы связующим звеном между мозгом больного президента и телом правления, и считалось, что в лице Палмера Мак-Ги такой человек был найден.
Мак-Ги и не подозревал, как пристально за ним наблюдали. Он в глаза не видел никого из директоров или ответственных сотрудников правления «Южной Цитрусовой», и их переписка с ним велась в самых вежливых, но сдержанных тонах. Но в Верноне незадолго перед тем появились два крайне любознательных и крайне учтивых джентльмена, которые были на самом деле тайными агентами финансово-кредитного информационного бюро «Титаник». И этим двум господам стало известно о Мак-Ги решительно все, начиная с того, сколько рюмок он выпивает в клубе за день, и кончая тем, как велик его банковский счет и с каким выражением на лице он выслушивает анекдоты основных перевозчиков по Малой Среднезападной железной дороге.
Боссы «Южной Цитрусовой» были убеждены, что нашли того, кто им нужен. Мак-Ги предполагалось направить на работу в Буэнос-Айрес, но только для испытания. И если окажется, что они в нем не обманулись, его через три месяца должны были вернуть в Нью-Йорк уже в должности вице-президента на жалованье, почти в четыре раза превосходящем то, что он получал в Верноне. В этой крайности они проявляли щедрость отчаяния.
Встреча с Мак-Ги должна была состояться у президента в больнице в 4:30; поезд прибыл в Нью-Йорк в три часа пятнадцать минут.
Мак-Ги поехал в гостиницу и сидел там, съежившийся, перепуганный, разглядывая себя в зеркале на туалетном столе. Ему казалось, что с каждой минутой он все заметнее превращается в грубого, угловатого, неотесанного простофилю.
Он позвонил в больницу; его соединили с президентом:
– Э… это Мак-Ги говорит. Я сейчас приеду, – пролепетал он.
– Гм! Жидковат он как-то в разговоре. Не слышно особой уверенности в себе, – недовольно сообщил президент своему старому другу, председателю правления. – Подымите меня повыше на подушках, Билли. Его надо как следует прощупать. Здесь шутить не приходится.
Нота сомнения в голосе президента, как микроб, немедленно заразила председателя.
– Какая досада! Эти люди из «Титаника» утверждали, что он просто находка. Но, конечно… если…
К тому моменту, когда Палмер Мак-Ги предстал перед лицом президента, первого вице-президента и комитета в составе четырех директоров, трое из шести присутствующих уже перешли от нетерпеливого радушия к каменному недоверию. Он почувствовал это недоверие. Но про себя рассудил так:
«Они думают, что раз у меня такая стрижка, значит, я полный болван. Думают, что я всегда так стригусь. Но объяснить им я не могу. Я и виду не должен подать, что понимаю, в чем дело, – нельзя, чтобы они знали, как меня облапошил и оболванил пьяный цирюльник».
Он так поглощен был этими душераздирающими мыслями, что прослушал резко брошенный вопрос президента:
– Мак-Ги, каково ваше мнение о перспективах спроса на австралийскую пшеницу при нынешнем урожае в Аргентине?..
– Я… э… э… я не совсем вас понял, сэр, – жалобно отозвался Мак-Ги – несчастная жертва котенка и дрожащих планет.
Президент подумал: «Ну, уж если он такой вопиюще простой вопрос не уразумел… Может быть, все-таки первый вице-президент справится? Да нет. Где ему: отстал от века…»
И, рассуждая так, он между тем без особого интереса повторил Мак-Ги свой вопрос и без особого внимания выслушал его исчерпывающий, но нетвердый ответ.
А Мак-Ги позабыл ввернуть свои коронные соображения о будущем новозеландского зерна.
Два часа спустя президент и директора пришли к выводу, что Мак-Ги «не совсем подходящая фигура», а это должно было означать, что он фигура совсем не подходящая; и они уныло перешли к обсуждению прочих кандидатов. Прочие все никуда не годились.
Четыре месяца спустя они пришли к выводу, что лучше всего повременить, пока не выздоровеет президент. Им не удавалось найти никого, кто мог бы служить гибким передаточным звеном между президентом и правлением. И пришлось им отказаться от преимущественного права на приобретение пароходов компании «Зеленое Перо».
Соль же шутки в том, что эта легкомысленная стрижка была Палмеру Мак-Ги даже к лицу. Он всю жизнь стригся так, как его остриг когда-то давно, когда он был еще первокурсником в Йеле, один парикмахер с Чепел-стрит, оставивший ему респектабельную, но унылую шевелюру. Новая же, короткая стрижка обнажала его энергичные шейные мускулы. Никогда еще не выглядел он таким подтянутым и ладным. Десятки людей на пути от вернонской парикмахерской до нью-йорской больницы обратили внимание на его нервозность, но никто не отнес ее за счет прически, просто гадали: ограбил ли он банк, или подделал чек на крупную сумму?
Мак-Ги вернулся в Верной уничтоженный, а к процессии жертв Уиллиса Стоудпорта, со Скримминс-стрит, присоединился генерал Кореос-и-Дульче, экс-президент Центрально-Американской республики Сан-Колоквин.
Этот генерал колонизовал остров Инес-Айленд, расположенный неподалеку от побережья Сан-Колоквина. Плантации кофе и сахарного тростника раскинул он там по мановению своей руки и жил без забот, экспроприируя десять тысяч беззаботно распевающих туземцев. Он считался веселым и добрым правителем. Когда, после некоторых недоразумений военного характера, он принял на себя бремя президентской власти в Сан-Колоквине, то даже не казнил никого – разве двух-трех родственников, просто из вежливости.
Его колонию на Инес-Айленд обслуживало пароходство «Зеленое Перо». Оборот грузов там был не настолько велик, чтобы официально назначить остановку, но у генерала Дульче была личная договоренность с управляющим «Зеленого Пера», а также с больным президентом «Южной Цитрусовой» – последняя должна была вступить в силу в том случае, если компания вступала во владение пароходами «Зеленого Пера».
Но когда «Южная Цитрусовая» отказалась от своих льготных прав, флотилию «Зеленого Пера» купила не другая трансатлантическая линия, а одна Сиэтлская фирма, которой нужны были пароходы для Канадско-Сибирских торговых перевозок.
1 2 3 4 5
Пароходство «Зеленое Перо», обескровленное судебными тяжбами, выразило готовность продать все свои суда «Южной Цитрусовой», которая в этом случае могла бы удвоить свои обороты. Если же суда эти перекупила бы какая-нибудь другая компания, то при сильно возросшей конкуренции над «Южной Цитрусовой» нависала угроза краха.
«Южная Цитрусовая» располагала пятимесячным льготным сроком. К исходу этого времени здесь надеялись найти человека, который послужил бы связующим звеном между мозгом больного президента и телом правления, и считалось, что в лице Палмера Мак-Ги такой человек был найден.
Мак-Ги и не подозревал, как пристально за ним наблюдали. Он в глаза не видел никого из директоров или ответственных сотрудников правления «Южной Цитрусовой», и их переписка с ним велась в самых вежливых, но сдержанных тонах. Но в Верноне незадолго перед тем появились два крайне любознательных и крайне учтивых джентльмена, которые были на самом деле тайными агентами финансово-кредитного информационного бюро «Титаник». И этим двум господам стало известно о Мак-Ги решительно все, начиная с того, сколько рюмок он выпивает в клубе за день, и кончая тем, как велик его банковский счет и с каким выражением на лице он выслушивает анекдоты основных перевозчиков по Малой Среднезападной железной дороге.
Боссы «Южной Цитрусовой» были убеждены, что нашли того, кто им нужен. Мак-Ги предполагалось направить на работу в Буэнос-Айрес, но только для испытания. И если окажется, что они в нем не обманулись, его через три месяца должны были вернуть в Нью-Йорк уже в должности вице-президента на жалованье, почти в четыре раза превосходящем то, что он получал в Верноне. В этой крайности они проявляли щедрость отчаяния.
Встреча с Мак-Ги должна была состояться у президента в больнице в 4:30; поезд прибыл в Нью-Йорк в три часа пятнадцать минут.
Мак-Ги поехал в гостиницу и сидел там, съежившийся, перепуганный, разглядывая себя в зеркале на туалетном столе. Ему казалось, что с каждой минутой он все заметнее превращается в грубого, угловатого, неотесанного простофилю.
Он позвонил в больницу; его соединили с президентом:
– Э… это Мак-Ги говорит. Я сейчас приеду, – пролепетал он.
– Гм! Жидковат он как-то в разговоре. Не слышно особой уверенности в себе, – недовольно сообщил президент своему старому другу, председателю правления. – Подымите меня повыше на подушках, Билли. Его надо как следует прощупать. Здесь шутить не приходится.
Нота сомнения в голосе президента, как микроб, немедленно заразила председателя.
– Какая досада! Эти люди из «Титаника» утверждали, что он просто находка. Но, конечно… если…
К тому моменту, когда Палмер Мак-Ги предстал перед лицом президента, первого вице-президента и комитета в составе четырех директоров, трое из шести присутствующих уже перешли от нетерпеливого радушия к каменному недоверию. Он почувствовал это недоверие. Но про себя рассудил так:
«Они думают, что раз у меня такая стрижка, значит, я полный болван. Думают, что я всегда так стригусь. Но объяснить им я не могу. Я и виду не должен подать, что понимаю, в чем дело, – нельзя, чтобы они знали, как меня облапошил и оболванил пьяный цирюльник».
Он так поглощен был этими душераздирающими мыслями, что прослушал резко брошенный вопрос президента:
– Мак-Ги, каково ваше мнение о перспективах спроса на австралийскую пшеницу при нынешнем урожае в Аргентине?..
– Я… э… э… я не совсем вас понял, сэр, – жалобно отозвался Мак-Ги – несчастная жертва котенка и дрожащих планет.
Президент подумал: «Ну, уж если он такой вопиюще простой вопрос не уразумел… Может быть, все-таки первый вице-президент справится? Да нет. Где ему: отстал от века…»
И, рассуждая так, он между тем без особого интереса повторил Мак-Ги свой вопрос и без особого внимания выслушал его исчерпывающий, но нетвердый ответ.
А Мак-Ги позабыл ввернуть свои коронные соображения о будущем новозеландского зерна.
Два часа спустя президент и директора пришли к выводу, что Мак-Ги «не совсем подходящая фигура», а это должно было означать, что он фигура совсем не подходящая; и они уныло перешли к обсуждению прочих кандидатов. Прочие все никуда не годились.
Четыре месяца спустя они пришли к выводу, что лучше всего повременить, пока не выздоровеет президент. Им не удавалось найти никого, кто мог бы служить гибким передаточным звеном между президентом и правлением. И пришлось им отказаться от преимущественного права на приобретение пароходов компании «Зеленое Перо».
Соль же шутки в том, что эта легкомысленная стрижка была Палмеру Мак-Ги даже к лицу. Он всю жизнь стригся так, как его остриг когда-то давно, когда он был еще первокурсником в Йеле, один парикмахер с Чепел-стрит, оставивший ему респектабельную, но унылую шевелюру. Новая же, короткая стрижка обнажала его энергичные шейные мускулы. Никогда еще не выглядел он таким подтянутым и ладным. Десятки людей на пути от вернонской парикмахерской до нью-йорской больницы обратили внимание на его нервозность, но никто не отнес ее за счет прически, просто гадали: ограбил ли он банк, или подделал чек на крупную сумму?
Мак-Ги вернулся в Верной уничтоженный, а к процессии жертв Уиллиса Стоудпорта, со Скримминс-стрит, присоединился генерал Кореос-и-Дульче, экс-президент Центрально-Американской республики Сан-Колоквин.
Этот генерал колонизовал остров Инес-Айленд, расположенный неподалеку от побережья Сан-Колоквина. Плантации кофе и сахарного тростника раскинул он там по мановению своей руки и жил без забот, экспроприируя десять тысяч беззаботно распевающих туземцев. Он считался веселым и добрым правителем. Когда, после некоторых недоразумений военного характера, он принял на себя бремя президентской власти в Сан-Колоквине, то даже не казнил никого – разве двух-трех родственников, просто из вежливости.
Его колонию на Инес-Айленд обслуживало пароходство «Зеленое Перо». Оборот грузов там был не настолько велик, чтобы официально назначить остановку, но у генерала Дульче была личная договоренность с управляющим «Зеленого Пера», а также с больным президентом «Южной Цитрусовой» – последняя должна была вступить в силу в том случае, если компания вступала во владение пароходами «Зеленого Пера».
Но когда «Южная Цитрусовая» отказалась от своих льготных прав, флотилию «Зеленого Пера» купила не другая трансатлантическая линия, а одна Сиэтлская фирма, которой нужны были пароходы для Канадско-Сибирских торговых перевозок.
1 2 3 4 5