— Прости меня за все, — проговорила она.
Туанетта выскользнула из объятий Джимса, и лицо молодого человека осветил отблеск прежней мальчишеской мягкости и красоты. Джимс стал первым спускаться по лестнице.
Они не сразу вышли из дома, а остановились у низкой двери, прислушиваясь к наружным звукам и стараясь понять, нет ли на поляне какого-нибудь движения. Вояка не сводил глаз со стены леса. Солнце поднялось выше, под его разрушительными лучами исчезли хрупкие создания мороза, и сказочные города и королевства уступили место куда менее красочным покровам осени. Земля вновь ожила. Бойкие компании белок устроились в кустах, и беличьи лапки мягкой дробью застучали по крыше дома. Дятел вернулся на старый пень и забарабанил по нему клювом, отыскивая личинки. Вояка шевельнулся и глубоко вздохнул, словно теперь он снова мог дышать полной грудью. Когда над их головами раздалась гортанная, похожая на приглушенный смех песня белки, Джимс повернулся к Туанетте.
— Они ушли, — сказал он. — Но кто-то мог и остаться. Поэтому не будем спешить.
Теперь им легче было говорить о смерти, разрушениях, как будто с течением времени все пережитое стало менее ужасно. События вторгались в их жизнь с поразительной быстротой, словно прошли дни и недели, а не часы, и Туанетта спокойно, как о далеком прошлом, рассказала Джимсу о трагедии в Тонтер-Манор. Ее мать за два дня до нападения индейцев уехала в Квебек. Туанетта благодарила Бога за избавление матери, но, когда она говорила об этом, в ее голосе не слышалось особенной радости. Подробностей случившегося она не могла припомнить; все было внезапно и ужасно, как огненный поток в черноте ночи. Питер Любек был с армией Дискау, и Элоиза, его молодая жена, перебралась к ней. Когда рано утром напали индейцы, они спали. Послышалась пальба, и на весь дом прогремел голос отца. Они вскочили с кровати. Отец вошел в комнату, велел им одеться и никуда не выходить. Туанетта не знала, что случилось, пока не выглянула в окно и не увидела сотни голых дикарей. Она бросилась за бароном, но его уже не было. Когда она вернулась в комнату, Элоиза исчезла, и с тех пор она ее не видела. Со всех сторон неслись пронзительные вопли, дикие крики. Туанетта поспешно оделась и, несмотря на приказ отца, спустилась вниз, громко зовя его и Элоизу. Парадные комнаты дома были полны огня и дыма, и, когда она прибежала на половину прислуги, путь назад ей отрезала огненная стена. На ее крики никто не ответил. Тогда-то она и вспомнила про мельницу, по словам отца, недоступную для огня и пуль. Она спустилась в погреб, через него пробралась в короткий подземный проход, а оттуда — в выложенный камнем и дерном наземный ледник, где зимой хранились фрукты и овощи. Она спряталась в нем и через некоторое время осмелилась приоткрыть дверь над головой. Везде бушевал огонь, и поблизости было видно всего несколько индейцев — должно быть, худшее уже свершилось. Издалека, оттуда, где дикари нападали на дома фермеров, неслись душераздирающие крики. Она выбралась из погреба и споткнулась о тело мельника, старика Бабэна, который упал с мушкетом в руках. Туанетта подняла мушкет и пошла к мельнице. Индейцев она больше не видела. В башне она почувствовала головокружение и едва не потеряла сознание. Немного придя в себя, она выглянула в узкое окно и увидела, что с юга к мельнице приближаются четверо незнакомцев. Она не сомневалась, что это белые, но боялась обнаружить свое присутствие. Вид их был ужасен. Они походили на чудовищ, пришедших взглянуть на мертвецов. И теперь, увидев среди могавков белого человека, Туанетта окончательно уверовала, что те четверо принадлежали к той же кровожадной банде и она поступила благоразумно, не выйдя из укрытия. Мушкет Бабэна оказался заряжен, и она очень пожалела, что не попыталась застрелить хоть одного убийцу. И в Джимса она стреляла, приняв его за бандита, который отстал от отряда.
Естественно было бы ожидать, что рассказ Туанетты прозвучит взволнованно и страстно, но она говорила спокойно, глядя не на Джимса, а в глубь поляны. Это был пересказ фактов, чуждый пафоса и драматической аффектации. Когда Туанетта закончила, Джимс некоторое время молчал. Затем он, в свою очередь, рассказал о путешествии на ферму Люссана, о возвращении домой и о том, что он увидел там. Потом он заговорил о Хепсибе:
— Скорее всего, он обнаружил могавков в глубине долины и зажег костер, как мы уговаривались. Потом он попытался добраться до нас, но его убили.
— Он вполне мог спастись, — с надеждой в голосе предположила Туанетта.
Джимс покачал головой:
— Тогда он пришел бы к нам. Он мертв.
Голос Джимса звучал так же бесстрастно, как голос Туанетты, когда она говорила о своем отце и Элоизе. Джимс повторил, что его дяди нет в живых, и добавил, что и сами-то они чудом спаслись. Теперь же, как он полагал, путь вниз по реке, к друзьям, открыт. Индейцы не могли далеко продвинуться в том направлении и сейчас, вероятнее всего, поспешно отступают под напором барона Дискау, который узнал об их вторжении и послал им навстречу свои войска. Джимсу не пришло в голову, что барон и его люди могли потерпеть поражение, а именно такова была горькая истина.
Джимс достал из висевшей у пояса сумки несколько яблок и пару золотистых реп. Пока фруктовый сок не смочил его губ, Джимс не отдавал себе отчета в том, как давно он ничего не ел. Он уговорил Туанетту последовать его примеру, и та нехотя съела яблоко.
Тем временем Джимс рассказал Туанетте, что они должны предпринять. Прежде всего нужно пройти через сад и мимо хлева. Затем смело повернуть на север, а потом снова на восток. Ночь они проведут в лесу, но Джимс не сомневался, что сумеет устроить Туанетте удобный ночлег. Его беспокоили легкие туфли Туанетты — они почти развалились, и рано или поздно на них придется натянуть его гетры. Туанетта не боялась физических неудобств. Она слушала Джимса, и ее глаза светились новым светом. Ей было приятно, что он взял на себя заботу о ней и с такой уверенностью и знанием дела планирует их действия.
Они вышли из дома. Джимс шел впереди. В конце извилистой тропы их окружили заросли вереска и шиповника, которые за шесть лет буйно разрослись вокруг хлева, и Джимс невольно подумал, вспоминает ли Туанетта тот далекий день, когда они в последний раз были здесь вместе. В опущенной руке Джимс нес лук, из предосторожности держа стрелу наготове. Неожиданно она зацепилась за сухую ветку и упала на землю. Джимс наклонился, чтобы поднять ее, но испуганный крик Туанетты заставил его резко выпрямиться.
Шагах в десяти от них стоял полуголый раскрашенный дикарь, который, по всей видимости, пробирался к заброшенному дому. За несколько секунд, что они смотрели друг на друга, Джимс узнал в нем того самого белокожего охотника за скальпами, которого он и Туанетта заметили среди могавков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70