«Вообще-то, – подумал Питер, – я и не ожидал, что меня на руках понесут. Но все-таки очень бы хотелось, чтобы все прекратили вести себя так, словно я только что первую леди нашего государства изнасиловал».
– Это Падди Кейси, – сказал он Синтии и ар-Рашиду. – Старший механик «Неустрашимого» в чине главного старшины. Вы бы его тут где-нибудь не пристроили, Роббинс?
Синтия вздрогнула и подняла взгляд на улыбающуюся красную физиономию огромного старшины.
– Есть, сэр, – отозвалась она. – Добро пожаловать на борт, – сказала она Падди.
Тот, еще пуще лучась улыбкой, отдал ей честь.
– Благодарю, лейтенант.
Губы Синтии дернулись, словно бы в ответ на его улыбку, но затем она нахмурилась.
– Будьте любезны следовать за мной, – сухо сказала она и направилась к выходу с главной палубы.
– По-моему, я малышке нравлюсь, – шепнул Падди Редеру. – Сэр, – добавил он с небольшой задержкой, после чего подмигнул и устремился вслед за Роббинс.
Питер и ар-Рашид смотрели, как они уходят. А затем переглянулись и снова обратили взоры на колоритную парочку. Падди что-то сказал, и Синтия, глядя ему прямо в глаза, ответила.
– Очень может быть, что он прав, коммандер, – задумчиво пробормотал ар-Рашид.
– Вот и хорошо, – отозвался Редер. – Настоящий друг ей не помешает.
– Вы бы лучше к капитану пошли, сэр, – сказал ар-Рашид. – На главной палубе мы еще какое-то время управимся.
«Без вас», – мысленно вставил за него Редер.
– Ладно, – сказал он вслух. Трап Сариного «психа» опустился. «Куда угодно, – подумал Питер, – только бы подальше от ее острого язычка. Хотя у Каверса вряд ли язык тупее». – Пожалуй, самое время за все ответить.
Каверс заставил Редера подождать. Что было совершенно неудивительно и, скорее всего, вовсе не рассчитано на то, чтобы хорошенько его промариновать и дать дозреть. Просто они только что вышли из боя, и капитан был феноменально занят.
«Пожалуй, я должен быть рад, что он нашел время со мной повидаться», – думал Редер, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Хотя он бы предпочел поскорее вернуться к работе. Питер знал, что Синтия и старшина способны отлично со всем справляться. Но дело было не в этом. Дело было в том, что он не занимался своей работой в тот самый момент, когда каждая пара рук была на счету.
– Коммандер Редер, капитан готов вас принять, – негромко объявил секретарь.
Редер вошел, отдал честь и встал по стойке «смирно».
Капитан отдал ему честь в ответ, а затем окинул коммандера огненным взором.
«Классно у него этот огненный взор выходит, – подумал Редер. – Надо будет долго практиковаться, пока у меня такой получится».
– Коммандер Редер, – негромко начал Каверс, и голос его был подобен рокоту далекого грома. – Не потрудитесь ли рассказать мне, какой такой дьявольщиной вы все это время занимались?
– Сэр, я увидел возможность действовать и тем самым спасти «Неустрашимый».
– Ваш пост здесь, сэр, и ваш долг быть на «Непобедимом». Пока этот корабль находится в бою, вы не вправе его покидать. – Каверс понемногу раскочегаривался, и рокот грома становился все громче.
– Сэр, вы сами велели мне проявлять инициативу, – напомнил ему Редер.
Тут Каверс вскочил на ноги и подался вперед над столом.
– Не пытайтесь подлаживать мои приказы под свои потребности, коммандер! Имей я хоть малейшее представление о том, что вы собираетесь покинуть корабль… короче, вы прекрасно знаете, что я бы ничего подобного не сказал. У нас на корабле недостаточно проблем, а теперь я даже не могу ожидать от своих офицеров разумного поведения, не говоря уж об ответственности! – Капитан обошел вокруг стола и встал вплотную к Редеру, глядя ему прямо в глаза. – Я должен доверять своим офицерам, коммандер. Я должен наверняка знать, что когда я призову их к выполнению долга, вдруг не окажется, что они отправились выкидывать один из самых дурацких и безответственных фортелей, какие мне в жизни довелось наблюдать!
Вконец разъяренный, капитан тяжело дышал, и Редер почувствовал, как его шея тоже наливается кровью. «Черт побери, – с тоской подумал он, – да что же тут нужно такое сделать, чтобы тебя по достоинству оценили?»
– Что вы имеете сказать в свою защиту, коммандер? – тихо-тихо прошипел Каверс.
– Сэр, я спас пятимесячный запас антиводорода, «Неустрашимого» и его старшего механика.
– Только по этой причине я вас немедленно под трибунал не отдал! – проревел капитан. – Почему вы не рассказали мне, что у вас на уме? – гневно вопросил он.
– Я подумал, что вы мне откажете, сэр!
– Конечно, черт побери, я бы отказал, – согласился Каверс. – Я бы лично вам этим заниматься отказал. Но совсем не обязательно кому-то менее ценному.
Редер удивленно заморгал.
– Вы ведь об этом не подумали, коммандер? – спросил Каверс. – Да, таково бремя ранга. Порой вам приходится посыпать кого-то еще проделать то, что вы сами наверняка проделали бы гораздо лучше. Если эта реалия, коммандер Редер, до вас не доходит, можете считать, что вы занеслись слишком высоко и выше уже не подниметесь. Все, вы свободны.
Редер с трудом сглотнул слюну, затем встряхнулся и как полагается откозырял.
Каверс отступил назад за свой стол, отдал ему честь в ответ, затем сел и сразу же взял в руки блокнот.
Редер круто развернулся и зашагал к двери.
– Коммандер! – прорычал Каверс.
– Слушаю, сэр, – гаркнул Редер, развернувшись обратно.
– Отличная работа. А теперь вон отсюда.
Редер с улыбкой вышел.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Кряхтя от удовольствия, Питер Редер поднял к губам бокал. Пиво было холодное, мелкие капельки заманчиво туманили ледяное стекло. Он улыбнулся в радостном предвкушении. А потом ему еще и долгожданное свидание с одним знакомым пилотом «психа» предстояло…
Зеркало за стойкой в действительности было куда хитрее, чем казалось на первый взгляд. Прежде всего потому, что компьютерная обработка заставляла всех, кто в нем появлялся, выглядеть моложе, симпатичней и счастливей, чем на самом деле. Хотя нельзя было сказать, что собравшаяся в баре толпа смотрелась недостаточно счастливой; за спиной у Питера непрерывно гудела восторженная болтовня, а какое-то неблагоразумное контральто, жутко перевирая мотив, пыталось спеть что-то этакое из классики. Как только губы Редера коснулись ободка бокала, зеркало вдруг полыхнуло красным, а затем на нем загорелась эмблема Космического Отряда.
Дружный хор стонов и проклятий стал раздаваться из всех уголков бара, с табуретов, из-за столов, из кабинок, из коридора, ведущего в туалет, и из уютной комнаты отдыха, где играли в дротики и на бильярде. Эта эмблема могла означать только одно – чрезвычайные обстоятельства, причем такие чрезвычайные обстоятельства, которые железно отменяли увольнение на берег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95