И повторяет вопрос на кантонском диалекте. Старик отвечает по-прежнему медленно и долго. На этот раз издаваемые им звуки напоминают английский язык, хотя разобрать удаётся только многократно повторяемое слово «жена». Джонсон, теряя последнее терпение, спрашивает, какое отношение ко всему этому имеет чья-то жена. Китаец немедленно разражается новым потоком непонятных фраз, но уже без слова «жена». Ни его жесты, ни выражение лица не приближают смысла, понять который невозможно. Старик неподвижно сидит на земле, прислонившись к стене и сцепив руки на коленях. В его голосе прорезаются нотки безнадёжности. Взбешённый американец наклоняется, хватает старика за плечи и принимается его трясти. Старик вскакивает на ноги, неожиданно громко и пронзительно визжит, и именно в эту минуту на одной из соседних улиц раздаётся вой полицейской сирены. Вой, очень резкий и высокий, то усиливаясь, то затихая, быстро приближается.
Джонсон отпускает старика и быстро отходит от него, потом начинает бежать, а следом за ним несётся визг китайца, который стоит посреди мостовой и, размахивая руками, указывает в его сторону. Судя по вою сирены, полицейская машина где-то недалеко. Джонсон поворачивает на бегу голову и замечает жёлтые огни фар и красную мигалку на крыше автомобиля. Он резко сворачивает налево, на поперечную улицу и устремляется по ней вверх, надеясь, что успеет достичь лестницы прежде, чем его догонит полицейская машина. Однако машина уже свернула за ним и быстро приближается. Джонсон мгновенно – и тем не менее поздно и весьма неискусно – принимает вид случайного прохожего, у которого на уме нет ничего дурного, и останавливается по первому же окрику. Из машины выскакивают трое английских полицейских и окружают его: вечерний костюм Джонсона их озадачивает, но производит хорошее впечатление. Полицейские – в шортах и рубашках защитного цвета, на ногах ботинки и белые гольфы. Джонсону кажется, что лейтенант – тот самый офицер, который ворвался сегодня вечером в салон на Небесной Вилле, а оба сопровождающих его полицейских – те, что появились тогда вместе с ним. На вопрос о документах Джонсон достаёт из внутреннего кармана смокинга свой португальский паспорт и предъявляет его.
– Почему вы бежали? – спрашивает лейтенант.
Джонсон готов машинально ответить: «Чтобы согреться», но в последний момент спохватывается: духота стоит тропическая, на нём плотный чёрный смокинг, по лицу струится пот. «Я не бежал, – отвечает он, – я быстро шёл».
– Мне показалось, что вы бежали, – говорит лейтенант. – А почему вы шли так быстро?
– Спешил домой.
– Понятно, – говорит лейтенант. И глянув вдоль улицы, где широкие, заваленные отходами лестницы ведут к деревянным лачугам бедняков, добавляет:
– Где вы живёте?
– В гостинице «Виктория».
– Гостиница «Виктория» находится не в Виктории и даже не на острове Гонконг, а в Колуне, на материке. Полицейский внимательно изучает паспорт: местом жительства там, естественно, значится Макао. Он рассматривает фотографию, после чего добрую минуту всматривается в лицо американца.
– Это вы? – спрашивает он наконец.
– Да, это я, – отвечает Джонсон.
– Что-то непохоже, – говорит лейтенант.
– Возможно, неудачный снимок, – отвечает Джонсон. – К тому же довольно старый.
Лейтенант снова долго разглядывает лицо Джонсона и фотографию, потом изучает перечень особых примет, подсвечивая карманным фонарём, сравнивает их со стоящим перед ним человеком, после чего возвращает паспорт со словами:
– К гостинице «Виктория» надо идти в другую сторону, господин. Паром находится в противоположном направлении.
– Я плохо знаю город, – отвечает Джонсон.
Ещё с минуту лейтенант молча осматривает Джонсона, освещая его лицо фонарём; он направляет пучок света то на лоб, то на глаза, то на нос, меняя таким образом их очертания и выражение. Затем ровным безразличным голосом произносит (сказанное не является вопросом): «Сегодня вечером вы были у госпожи Эвы Бергман». Джонсон, давно ожидавший этих слов, и не пытается отрицать.
– Да, – отвечает он, – был.
– Вы частый гость в этом доме?
– Бывал несколько раз.
– Кажется, там недурно проводят время.
– Кому как нравится.
– Вы догадываетесь, что искала в доме полиция?
– Понятия не имею.
– Почему этот старик на улице так кричал?
– Не знаю. Вы можете спросить об этом у него самого.
– Почему вы шли вверх по улице, если хотели попасть в порт?
– Я уже сказал, что заблудился.
– Но это ещё не повод искать паром на вершине горы.
– Гонконг – остров, не так ли?
– Конечно. Австралия – тоже. Вы пришли сюда от госпожи Бергман пешком?
– Нет, приехал на такси.
– Почему такси не отвезло вас на пристань?
– Я попросил высадить меня на Куинс-роуд. Решил немного прогуляться.
– Приём давно закончен. Сколько часов вы прогуливаетесь? – Не дожидаясь ответа, лейтенант добавляет: «Двигаясь в таком темпе, вы должны были пройти приличное расстояние.» – А потом тоном человека, который не придаёт особого значения тому, о чём спрашивает: «Вы знали Эдуарда Маннера?»
– Только понаслышке.
– Кто именно с вами о нём говорил?
– Не помню.
Джонсон делает неопределённый жест правой рукой и улыбается, что должно означать неуверенность, неведение и полное безразличие. Лейтенант продолжает:
– У вас были с ним какие-нибудь общие дела?
– Нет. Абсолютно никаких. А чем он, кстати, занимается?
– Маннера нет в живых. Вы об этом знаете?
Джонсон изображает удивление: «Откуда?
Конечно, нет… А при каких обстоятельствах?..» Но полицейский не сдаётся:
– Вы уверены, что никогда не встречались с ним в Небесной Вилле или в других подобных местах?
– Нет, никогда… Думаю, что нет. А отчего он умер? И когда?
– Сегодня вечером. Он совершил самоубийство.
Лейтенант, конечно же, знает, что это не самоубийство. Джонсон чувствует ловушку и удерживает себя от замечания, что эта версия кажется ему сомнительной, поскольку не соответствует характеру Маннера. Он считает, что разумнее молчать и сосредоточиться – сейчас это вполне уместно. Лишь одно его беспокоит: почему полицейская машина поехала прямо за ним, а не остановилась возле старика. С другой стороны, если дело Маннера так интересует лейтенанта, чем, в таком случае, он занимался с той минуты, как покинул Небесную Виллу, прежде чем принять участие в неожиданном уличном патруле в сопровождении всё тех же двух солдат? Один из них с самого начала допроса уселся за руль, считая, вероятно, что задержанный не опасен. Другой стоит неподвижно в двух шагах от начальника, готовый, если понадобится, вмешаться. После долгой паузы лейтенант говорит (голосом ещё более безразличным, отрешаясь от произносимого и словно припоминая полузабытую историю):
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Джонсон отпускает старика и быстро отходит от него, потом начинает бежать, а следом за ним несётся визг китайца, который стоит посреди мостовой и, размахивая руками, указывает в его сторону. Судя по вою сирены, полицейская машина где-то недалеко. Джонсон поворачивает на бегу голову и замечает жёлтые огни фар и красную мигалку на крыше автомобиля. Он резко сворачивает налево, на поперечную улицу и устремляется по ней вверх, надеясь, что успеет достичь лестницы прежде, чем его догонит полицейская машина. Однако машина уже свернула за ним и быстро приближается. Джонсон мгновенно – и тем не менее поздно и весьма неискусно – принимает вид случайного прохожего, у которого на уме нет ничего дурного, и останавливается по первому же окрику. Из машины выскакивают трое английских полицейских и окружают его: вечерний костюм Джонсона их озадачивает, но производит хорошее впечатление. Полицейские – в шортах и рубашках защитного цвета, на ногах ботинки и белые гольфы. Джонсону кажется, что лейтенант – тот самый офицер, который ворвался сегодня вечером в салон на Небесной Вилле, а оба сопровождающих его полицейских – те, что появились тогда вместе с ним. На вопрос о документах Джонсон достаёт из внутреннего кармана смокинга свой португальский паспорт и предъявляет его.
– Почему вы бежали? – спрашивает лейтенант.
Джонсон готов машинально ответить: «Чтобы согреться», но в последний момент спохватывается: духота стоит тропическая, на нём плотный чёрный смокинг, по лицу струится пот. «Я не бежал, – отвечает он, – я быстро шёл».
– Мне показалось, что вы бежали, – говорит лейтенант. – А почему вы шли так быстро?
– Спешил домой.
– Понятно, – говорит лейтенант. И глянув вдоль улицы, где широкие, заваленные отходами лестницы ведут к деревянным лачугам бедняков, добавляет:
– Где вы живёте?
– В гостинице «Виктория».
– Гостиница «Виктория» находится не в Виктории и даже не на острове Гонконг, а в Колуне, на материке. Полицейский внимательно изучает паспорт: местом жительства там, естественно, значится Макао. Он рассматривает фотографию, после чего добрую минуту всматривается в лицо американца.
– Это вы? – спрашивает он наконец.
– Да, это я, – отвечает Джонсон.
– Что-то непохоже, – говорит лейтенант.
– Возможно, неудачный снимок, – отвечает Джонсон. – К тому же довольно старый.
Лейтенант снова долго разглядывает лицо Джонсона и фотографию, потом изучает перечень особых примет, подсвечивая карманным фонарём, сравнивает их со стоящим перед ним человеком, после чего возвращает паспорт со словами:
– К гостинице «Виктория» надо идти в другую сторону, господин. Паром находится в противоположном направлении.
– Я плохо знаю город, – отвечает Джонсон.
Ещё с минуту лейтенант молча осматривает Джонсона, освещая его лицо фонарём; он направляет пучок света то на лоб, то на глаза, то на нос, меняя таким образом их очертания и выражение. Затем ровным безразличным голосом произносит (сказанное не является вопросом): «Сегодня вечером вы были у госпожи Эвы Бергман». Джонсон, давно ожидавший этих слов, и не пытается отрицать.
– Да, – отвечает он, – был.
– Вы частый гость в этом доме?
– Бывал несколько раз.
– Кажется, там недурно проводят время.
– Кому как нравится.
– Вы догадываетесь, что искала в доме полиция?
– Понятия не имею.
– Почему этот старик на улице так кричал?
– Не знаю. Вы можете спросить об этом у него самого.
– Почему вы шли вверх по улице, если хотели попасть в порт?
– Я уже сказал, что заблудился.
– Но это ещё не повод искать паром на вершине горы.
– Гонконг – остров, не так ли?
– Конечно. Австралия – тоже. Вы пришли сюда от госпожи Бергман пешком?
– Нет, приехал на такси.
– Почему такси не отвезло вас на пристань?
– Я попросил высадить меня на Куинс-роуд. Решил немного прогуляться.
– Приём давно закончен. Сколько часов вы прогуливаетесь? – Не дожидаясь ответа, лейтенант добавляет: «Двигаясь в таком темпе, вы должны были пройти приличное расстояние.» – А потом тоном человека, который не придаёт особого значения тому, о чём спрашивает: «Вы знали Эдуарда Маннера?»
– Только понаслышке.
– Кто именно с вами о нём говорил?
– Не помню.
Джонсон делает неопределённый жест правой рукой и улыбается, что должно означать неуверенность, неведение и полное безразличие. Лейтенант продолжает:
– У вас были с ним какие-нибудь общие дела?
– Нет. Абсолютно никаких. А чем он, кстати, занимается?
– Маннера нет в живых. Вы об этом знаете?
Джонсон изображает удивление: «Откуда?
Конечно, нет… А при каких обстоятельствах?..» Но полицейский не сдаётся:
– Вы уверены, что никогда не встречались с ним в Небесной Вилле или в других подобных местах?
– Нет, никогда… Думаю, что нет. А отчего он умер? И когда?
– Сегодня вечером. Он совершил самоубийство.
Лейтенант, конечно же, знает, что это не самоубийство. Джонсон чувствует ловушку и удерживает себя от замечания, что эта версия кажется ему сомнительной, поскольку не соответствует характеру Маннера. Он считает, что разумнее молчать и сосредоточиться – сейчас это вполне уместно. Лишь одно его беспокоит: почему полицейская машина поехала прямо за ним, а не остановилась возле старика. С другой стороны, если дело Маннера так интересует лейтенанта, чем, в таком случае, он занимался с той минуты, как покинул Небесную Виллу, прежде чем принять участие в неожиданном уличном патруле в сопровождении всё тех же двух солдат? Один из них с самого начала допроса уселся за руль, считая, вероятно, что задержанный не опасен. Другой стоит неподвижно в двух шагах от начальника, готовый, если понадобится, вмешаться. После долгой паузы лейтенант говорит (голосом ещё более безразличным, отрешаясь от произносимого и словно припоминая полузабытую историю):
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34