У него были такие неиспорченные светлые глазки, что я почувствовала себя умудрённой опытом девахой и важно сказала:
– Ну вы суки позорные… – и повторила, подумав. – Суки. И козлы.
Всё-таки двадцать на одного – это плохо. И пусть это хмырь, на которого мне ха-тьфу. Но! Принцип.
Мальчик задумался, сжав губы, а потом весело ответил:
– Он Деню отъебашил со своей бригой. Он ему голову раскроил!…
– Всё равно… – стушевалась я.
– Чё всё равно-то? Ну ты чё?
«И правда,» – подумала я – Меня никто бить не собирается, наоборот, со мной так вежливо разговаривают, смотрят глазами».
Я пожала плечами.
К нам подошёл высокий рэппер, звеня цепью.
– Привет! – сказал он низким голосом.
– Ага…
У него уши топорщились из-под кепки, лицо острое, глаза наглые. Руки красивые, руки – это да. Руки мне понравились.
– Ну пока, товарищи, – сказала я и решительно протиснулась между мелким и рэппером. Тут же красивые руки преградили мне дорогу.
– А где вы живёте?
– На Жени Егоровой!
Рэппер округлил глаза и хмыкнул. Не переставая, впрочем, стоять, как шлагбаум, растопырив руки.
– Это за три пизды, нигер, – радостно сообщил мелкий.
– А дай мне телефон, – обратился ко мне рэппер, не слушая.
Я опять пожала плечами и протараторила номер. Чем быстрее скажешь, тем быстрее отвяжутся. Нигер записал цифры на ладони, вернул мне ручку. Мелкий хлопал ресницами, вперив взгляд в рэппера.
– Деня там живёт, он проводит, – уверенно ответил ему Нигер, держа меня в осаде.
Через полчаса у меня закладывало уши в метро, а рядом сидел и пялился в пространство тот самый Деня. Которому мой хмырь болотный пробил башку. Шрам был отчетливо виден – зашит и смачно полит зелёнкой. Сам Деня походил на актёра Райана Гослинга из «Фанатика». Такой же бритый, глаза в кучку, нос прямой, губы клювом. Но в целом, ничего себе, симпатичный. Не приставал – и то ладно. А то я уже испереживалась насчёт своих голых ног и майки в обтяжку. Сидела, всё-таки напружинившись. Мало ли!
Деня молча довёл меня до дома, сделал ручкой и пошёл обратно. Я сиганула в подъезд, краем глаза в сотый раз отметила на стене надпись «WU-TANG Clan» и, заскочив в лифт, облегчённо вздохнула.
– Илья звонил, – сообщила мама. – И вообще, сколько можно? Ночь на дворе, а она ходит неизвестно где! Последний раз чтоб такое было! – постепенно расходилась она, подогревая негодованием сама себя. – Чтоб никаких Илей… Ильёв…
Я закрыла дверь в комнате, включила компьютер. Под его урчание набрала номер.
– Да? – ответил Ляпа.
– Звонил?
– Звонил.
– Я дома.
– Это хорошо. Звони как-нибудь. У нас в «Молоке» концерт скоро. Я тебя возьму.
– Ладно.
– Пока.
– Пока.
Я повесила трубку. Ну блин, Ляпа! Ну сколько можно быть такой мёртвой рыбой? Точнее, не мёртвой, а мной не интересующейся. Как так? Да за мной любой парень побежит, только посмотри на него подольше. А на Ляпу я смотрю-смотрю и без толку. Сидит, курит, глаза отворачивает. Или на репетициях все наперебой меня развлекают (особенно Крэз), а этот барабанит себе, отвернувшись. Один раз порезал палец о разодранную тарелку. Кровь текла на его тёмно-зелёные шорты, он остервенело всасывался в порез, мазал кровь на стену. Барабаны – в бурых брызгах. Я сидела и думала: дать ему платок? Волкова пихала локтем, мол, дай. Но… как-то не так было, я не могла сказать: «Ляпа, на, завяжи свою рану». Не знаю, почему. Он на меня не смотрел. Ему мои платки, наверное, были не нужны.
В наушниках радостно завопили: «Постоя-анно зажигать, никогда не отдыха-ать, веселиться, тусовать весь день, всю ночь бодриться. Много денег поднимать. Ещё больше пропивать, порошки употреблять и насмерть не упиться-а».
Это про Ляпу. Правда, он наркотой не увлекается, но пьёт как конь, постоянно зажигает, не отдыхает, тусует весь день и всю ночь, когда случаются концерты. Он станет когда-нибудь знаменитым, а я буду гнуть пальцы, мол, это мой муж. Сначала он добивался меня по инету, слал письма каждый день с огромными буквами: «СКУЧАЮ» и кучей восклицательных знаков. Теперь я в реале пытаюсь его расшевелить и дать понять, что хочу продолжения такого бурного начала отношений. Как Журавль и Цапля, блин… Он курит. И смотрит в сторону. Пьёт пиво. И смотрит в сторону. Играет на ударных, как чёрт. И всё время я для него как будто не существую. Зачем тогда просит звонить? Зачем возит меня и Волкову с Крэзом в Петергоф? Мы там здорово провели время, залезли во все запрещённые для купания фонтаны и за нами даже хотел погнаться милиционер. А потом в последнем фонтане было скользко и Ляпа взял меня за руку. Или я его. Не помню. И так мы стояли под прозрачными струями, сжав ладони друг друга и всем вокруг было весело. Ляпины «иглы» потекли и у него вся голова была в геле. Мы стояли и держались за руки, а Волкова никак не могла нас сфоткать. Наконец щёлкнула, мы пошли обратно, не отпуская рук. А потом всё. Отдельно. И до сих пор отдельно. И гуляем отдельно и всё «чисто просто».
«…Сочинять одни хиты, чтоб понятно для братвы. Без залеча, без ботвы, без всякого-о отстоя-я. Никогда не унывать, ожиданья воплощать. Вот такая жизнь у рок-н-рольного героя-а!…»
Зазвенел радостно телефон. Я вздрогнула. Посмотрела на часы – оба! час ночи!
– Бегемотик? – вкрадчиво обозвалась в трубку Волкова.
– Кашалотик?!
– Угадай, откуда я звоню!!!
Я прислушалась. В трубке помимо сопенья Волковой был слышен отдалённый грохот музыки.
– На дискотеке какой-нибудь!…
– Точно! А угадай, по какому телефону!
– По мобиле.
Я как-то всё быстро угадала, Волковой стало неинтересно и она начала рассказывать будничным голосом:
– Я тут с одним мужиком познакомилась, 37 лет. Бога-атый… Он меня подвёз с работы до дома, потом мы в бар пошли, а потом сюда. Тут и Тарасова со мной. У неё мужик хуже! Хи-хи!
– Ну понятное дело, – покивала я, хотя Волкова меня видеть не могла.
– А ты где ходишь, морда? – решила заинтересоваться мной Волкова.
– Я у Ляпы была.
– А… Понятно, – не слушая меня, протараторила Волкова. – Ну ладно, бегемотик, я завтра позвоню с работки. Поке!
– Ага, пока.
Волкова любит меня подавлять, но жить без меня не может. Волкова любит быть в центре внимания, попользовать мужика, переспать с ним (это называется «издержки»), а потом долго в красках рассказывать, сколько она съела в денежном эквиваленте, сколько и чего выпила, какая клёвая машина была, какой мужик «идиёт», какая она вся замечательная и чудесная.
Я слушаю вполуха, мне неинтересно. Я умру от скуки, развлекаясь подобным образом. Волкова за это меня презирает и считает, что я не беру от жизни всё. Но всё-таки любит меня и жутко скучает, когда долго не видит.
Деня сидел на скамейке, засунув руки в карманы. Я вышла и споткнулась об него глазами. Остановилась.
– Привет, – радостно сказал он и подошёл.
1 2 3 4 5 6 7
– Ну вы суки позорные… – и повторила, подумав. – Суки. И козлы.
Всё-таки двадцать на одного – это плохо. И пусть это хмырь, на которого мне ха-тьфу. Но! Принцип.
Мальчик задумался, сжав губы, а потом весело ответил:
– Он Деню отъебашил со своей бригой. Он ему голову раскроил!…
– Всё равно… – стушевалась я.
– Чё всё равно-то? Ну ты чё?
«И правда,» – подумала я – Меня никто бить не собирается, наоборот, со мной так вежливо разговаривают, смотрят глазами».
Я пожала плечами.
К нам подошёл высокий рэппер, звеня цепью.
– Привет! – сказал он низким голосом.
– Ага…
У него уши топорщились из-под кепки, лицо острое, глаза наглые. Руки красивые, руки – это да. Руки мне понравились.
– Ну пока, товарищи, – сказала я и решительно протиснулась между мелким и рэппером. Тут же красивые руки преградили мне дорогу.
– А где вы живёте?
– На Жени Егоровой!
Рэппер округлил глаза и хмыкнул. Не переставая, впрочем, стоять, как шлагбаум, растопырив руки.
– Это за три пизды, нигер, – радостно сообщил мелкий.
– А дай мне телефон, – обратился ко мне рэппер, не слушая.
Я опять пожала плечами и протараторила номер. Чем быстрее скажешь, тем быстрее отвяжутся. Нигер записал цифры на ладони, вернул мне ручку. Мелкий хлопал ресницами, вперив взгляд в рэппера.
– Деня там живёт, он проводит, – уверенно ответил ему Нигер, держа меня в осаде.
Через полчаса у меня закладывало уши в метро, а рядом сидел и пялился в пространство тот самый Деня. Которому мой хмырь болотный пробил башку. Шрам был отчетливо виден – зашит и смачно полит зелёнкой. Сам Деня походил на актёра Райана Гослинга из «Фанатика». Такой же бритый, глаза в кучку, нос прямой, губы клювом. Но в целом, ничего себе, симпатичный. Не приставал – и то ладно. А то я уже испереживалась насчёт своих голых ног и майки в обтяжку. Сидела, всё-таки напружинившись. Мало ли!
Деня молча довёл меня до дома, сделал ручкой и пошёл обратно. Я сиганула в подъезд, краем глаза в сотый раз отметила на стене надпись «WU-TANG Clan» и, заскочив в лифт, облегчённо вздохнула.
– Илья звонил, – сообщила мама. – И вообще, сколько можно? Ночь на дворе, а она ходит неизвестно где! Последний раз чтоб такое было! – постепенно расходилась она, подогревая негодованием сама себя. – Чтоб никаких Илей… Ильёв…
Я закрыла дверь в комнате, включила компьютер. Под его урчание набрала номер.
– Да? – ответил Ляпа.
– Звонил?
– Звонил.
– Я дома.
– Это хорошо. Звони как-нибудь. У нас в «Молоке» концерт скоро. Я тебя возьму.
– Ладно.
– Пока.
– Пока.
Я повесила трубку. Ну блин, Ляпа! Ну сколько можно быть такой мёртвой рыбой? Точнее, не мёртвой, а мной не интересующейся. Как так? Да за мной любой парень побежит, только посмотри на него подольше. А на Ляпу я смотрю-смотрю и без толку. Сидит, курит, глаза отворачивает. Или на репетициях все наперебой меня развлекают (особенно Крэз), а этот барабанит себе, отвернувшись. Один раз порезал палец о разодранную тарелку. Кровь текла на его тёмно-зелёные шорты, он остервенело всасывался в порез, мазал кровь на стену. Барабаны – в бурых брызгах. Я сидела и думала: дать ему платок? Волкова пихала локтем, мол, дай. Но… как-то не так было, я не могла сказать: «Ляпа, на, завяжи свою рану». Не знаю, почему. Он на меня не смотрел. Ему мои платки, наверное, были не нужны.
В наушниках радостно завопили: «Постоя-анно зажигать, никогда не отдыха-ать, веселиться, тусовать весь день, всю ночь бодриться. Много денег поднимать. Ещё больше пропивать, порошки употреблять и насмерть не упиться-а».
Это про Ляпу. Правда, он наркотой не увлекается, но пьёт как конь, постоянно зажигает, не отдыхает, тусует весь день и всю ночь, когда случаются концерты. Он станет когда-нибудь знаменитым, а я буду гнуть пальцы, мол, это мой муж. Сначала он добивался меня по инету, слал письма каждый день с огромными буквами: «СКУЧАЮ» и кучей восклицательных знаков. Теперь я в реале пытаюсь его расшевелить и дать понять, что хочу продолжения такого бурного начала отношений. Как Журавль и Цапля, блин… Он курит. И смотрит в сторону. Пьёт пиво. И смотрит в сторону. Играет на ударных, как чёрт. И всё время я для него как будто не существую. Зачем тогда просит звонить? Зачем возит меня и Волкову с Крэзом в Петергоф? Мы там здорово провели время, залезли во все запрещённые для купания фонтаны и за нами даже хотел погнаться милиционер. А потом в последнем фонтане было скользко и Ляпа взял меня за руку. Или я его. Не помню. И так мы стояли под прозрачными струями, сжав ладони друг друга и всем вокруг было весело. Ляпины «иглы» потекли и у него вся голова была в геле. Мы стояли и держались за руки, а Волкова никак не могла нас сфоткать. Наконец щёлкнула, мы пошли обратно, не отпуская рук. А потом всё. Отдельно. И до сих пор отдельно. И гуляем отдельно и всё «чисто просто».
«…Сочинять одни хиты, чтоб понятно для братвы. Без залеча, без ботвы, без всякого-о отстоя-я. Никогда не унывать, ожиданья воплощать. Вот такая жизнь у рок-н-рольного героя-а!…»
Зазвенел радостно телефон. Я вздрогнула. Посмотрела на часы – оба! час ночи!
– Бегемотик? – вкрадчиво обозвалась в трубку Волкова.
– Кашалотик?!
– Угадай, откуда я звоню!!!
Я прислушалась. В трубке помимо сопенья Волковой был слышен отдалённый грохот музыки.
– На дискотеке какой-нибудь!…
– Точно! А угадай, по какому телефону!
– По мобиле.
Я как-то всё быстро угадала, Волковой стало неинтересно и она начала рассказывать будничным голосом:
– Я тут с одним мужиком познакомилась, 37 лет. Бога-атый… Он меня подвёз с работы до дома, потом мы в бар пошли, а потом сюда. Тут и Тарасова со мной. У неё мужик хуже! Хи-хи!
– Ну понятное дело, – покивала я, хотя Волкова меня видеть не могла.
– А ты где ходишь, морда? – решила заинтересоваться мной Волкова.
– Я у Ляпы была.
– А… Понятно, – не слушая меня, протараторила Волкова. – Ну ладно, бегемотик, я завтра позвоню с работки. Поке!
– Ага, пока.
Волкова любит меня подавлять, но жить без меня не может. Волкова любит быть в центре внимания, попользовать мужика, переспать с ним (это называется «издержки»), а потом долго в красках рассказывать, сколько она съела в денежном эквиваленте, сколько и чего выпила, какая клёвая машина была, какой мужик «идиёт», какая она вся замечательная и чудесная.
Я слушаю вполуха, мне неинтересно. Я умру от скуки, развлекаясь подобным образом. Волкова за это меня презирает и считает, что я не беру от жизни всё. Но всё-таки любит меня и жутко скучает, когда долго не видит.
Деня сидел на скамейке, засунув руки в карманы. Я вышла и споткнулась об него глазами. Остановилась.
– Привет, – радостно сказал он и подошёл.
1 2 3 4 5 6 7