И в самой этой практике мы видим самостоятельно истину дхармы. Будда поощрял людей словами: «Будьте сами себе светом, будьте сами себе светильником». И из этой практики придет освобождение.
ГЛАВА 3. УЧЕНИЕ В ЦЕЛОМ
Я отвел целую главу для того, чтобы сделать в ней простое заявление.
Учение Будды можно кратко суммировать следующим образом:
Нет ничего, за что стоило бы держаться.
Если вы освободитесь от всего –
От предметов,
От понятий,
От учителей,
От Будды,
От «я»,
От внешних чувств,
От воспоминаний,
От жизни,
От смерти,
От свободы,
Тогда все страдания прекратятся. Мир проявится в своей священной самосущей природе, и вы почувствуете свободу Будды.
Дальнейшие разделы этой книги содержат полезные подходы и технические приемы для того, чтобы научиться освобождению.
ГЛАВА 4. АЧААН ЧАА
Ачаан Чаа родился в большой зажиточной семье в деревне в области лао в северо-восточном Таиланде. В ранней юности получил посвящение в послушники, а по достижении двадцатилетнего возраста – высшее посвящение в сан бхикку. Кроме стандартного четырехклассного образования в сельской школе, он изучал некоторые основные дхармы и писания, еще будучи молодым монахом. Позже он практиковал медитацию под руководством нескольких лесных учителей в соответствии с аскетической традицией на языке лао. Много лет он вел аскетическую жизнь бродячего монаха, спал в лесу под деревьями и провел небольшой, но просветляющий период под руководством ачаана Муна, одного из самых известных и могущественных мастеров медитации этого века тайско-лаосской традиции. После многолетних странствий и практики он вернулся в родную деревню и поселился около нее в густой лесной роще. Эта роща оставалась необитаемой, получив известность как место, населенное духами, кобрами и тиграми; но, как сказал сам ачаан Чаа, она представляла собой наиболее подходящее место для лесного монаха. По мере того, как все больше и больше монахов, монахинь и мирян приходило слушать его поучения и оставалось с ним, в его окружении возникла большая монастырская постройка. Теперь его ученики учат в более чем тридцати горных и лесных дочерних храмах во всем северо-восточном Таиланде.
При входе в монастырь Ват Ба Понг мы скорее всего встретим старательных монахов, которые заняты вытаскиванием воды из колодца; мы увидим на тропе знак: «Проходящие, не шумите! Мы стараемся медитировать». Хотя групповая медитация и повторение нараспев проводятся здесь дважды в день, а вечером к этому обычно добавляется беседа ачаана Чаа, здесь сердце медитации представляет собой сам образ жизни. Монахи заняты работой – они шьют одежды, подметают лесные тропинки; они живут чрезвычайно просто, следуя аскетическим предписаниям, – ограничивают прием пищи одним разом в сутки, ограничивают количество своих вещей, одежды, места для жилья. Монахи проживают в отдельных коттеджах, разбросанных по лесу, и практикуют медитацию при ходьбе по расчищенным тропинкам под деревьями. Сейчас многие из них и из западных учеников ачаана Чаа предпочитают жить в новом огромном лесном монастыре – в закрытом здании, окруженном отдельными коттеджами, построенными в пещерах на склонах гор.
Простой режим этого горного монастыря создает условия для развития мудрости. Ачаан Чаа подчеркивает, что «каждый человек имеет свою естественную скорость», что нам не следует тревожиться по поводу длины нашего пути или расстояния до места предназначения. «Просто не отходите от настоящего момента, – советует он, – и в конце концов ум достигнет своего естественного равновесия, где практика протекает автоматически». Он редко говорит о достижении какого-либо особого состояния ума или состояний сосредоточенности и просветления. Вместо этого, когда его спрашивают о подобных предметах, он, в свою очередь, задает вопрос спрашивающему, целиком ли тот освободился от всех привязанностей, полностью ли свободен от страдания. На обычный ответ: «Еще нет», – он рекомендует просто продолжать свою практику наблюдения за умом и не привязываться даже к глубоким прозрениям или переживаниям просветления, а только не прекращать свою непривязанность, проявляющуюся от мгновенья к мгновенью.
Повседневная жизнь в монастыре становится в такой же мере фокусом практики, в какой им является формальное сиденье или ходьба. Стирка одежды, чистка плевательниц, подметание зала, сбор утреннего подаяния – все это виды медитации, и, как нам напоминает ачаан Чаа, «очищая уборную, не чувствуйте, что вы этим делаете кому-то благодеяние». В этом также проявляется дхарма. Медитация означает внимательность во всем, что бы мы ни делали. По временам этот стиль жизни кажется нам строгим и жестким; борьба за то, чтобы найти покой и безопасность становится великим уроком в медитации. «Когда вы сердитесь или чувствуете жалость к себе, это большая возможность понять ум». Подчиняясь правилам, создающим гармоническое сообщество, мы ясно видим, как желание и удерживаемые нами мысленные образы вступают в конфликт с этим потоком. Строгая дисциплина позволяет нам отсечь потребности «я» во внешнем выражении индивидуальности.
Ачаан Чаа не ставит на первое место какую-либо специальную технику медитации; не поощряет он также и ударных курсов для достижения быстрого прозрения и просветления. Во время формального сиденья мы можем следить за дыханием, пока ум не успокоится, – а затем продолжать практику, наблюдая за течением умственно-телесного процесса. Жить просто, быть естественным, наблюдать за умом – таковы ключи к его практике. Обращено внимание и на терпенье. Оказавшись в его монастыре в качестве нового монаха, я испытал разочарование вследствие трудностей практики и кажущихся случайными правил поведения, которых приходилось придерживаться. Я начал критиковать других монахов за отсутствие старательности в практике и сомневаться в мудрости учения ачаана Чаа. Однажды я пришел к нему и пожаловался, отметив, что даже он сам непоследователен и зачастую как будто противоречит себе, что не свидетельствует о просветленном образе действий. Он рассмеялся и указал мне, как сильно я страдаю, пытаясь судить окружающих. Затем он объяснил мне, что на самом деле его учение как раз является уравновешивающим. «Это как если бы я видел людей, шагающих по хорошо знакомой мне дороге, – сказал он. – Я смотрю на них и вижу, что кто-то вот-вот упадет в канаву с правой стороны дороги или сбился на боковую тропу, идущую правее; и вот я кричу ему: „Бери левее, бери левее!“ Точно так же, если я вижу, что кто-то сбивается на тропу, ведущую влево, или вот-вот упадет в канаву с левой стороны, я кричу ему: „Бери правее, бери правее!“ Вся практика – это просто выработка равновесия ума, непривязанности, отсутствия эгоизма».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
ГЛАВА 3. УЧЕНИЕ В ЦЕЛОМ
Я отвел целую главу для того, чтобы сделать в ней простое заявление.
Учение Будды можно кратко суммировать следующим образом:
Нет ничего, за что стоило бы держаться.
Если вы освободитесь от всего –
От предметов,
От понятий,
От учителей,
От Будды,
От «я»,
От внешних чувств,
От воспоминаний,
От жизни,
От смерти,
От свободы,
Тогда все страдания прекратятся. Мир проявится в своей священной самосущей природе, и вы почувствуете свободу Будды.
Дальнейшие разделы этой книги содержат полезные подходы и технические приемы для того, чтобы научиться освобождению.
ГЛАВА 4. АЧААН ЧАА
Ачаан Чаа родился в большой зажиточной семье в деревне в области лао в северо-восточном Таиланде. В ранней юности получил посвящение в послушники, а по достижении двадцатилетнего возраста – высшее посвящение в сан бхикку. Кроме стандартного четырехклассного образования в сельской школе, он изучал некоторые основные дхармы и писания, еще будучи молодым монахом. Позже он практиковал медитацию под руководством нескольких лесных учителей в соответствии с аскетической традицией на языке лао. Много лет он вел аскетическую жизнь бродячего монаха, спал в лесу под деревьями и провел небольшой, но просветляющий период под руководством ачаана Муна, одного из самых известных и могущественных мастеров медитации этого века тайско-лаосской традиции. После многолетних странствий и практики он вернулся в родную деревню и поселился около нее в густой лесной роще. Эта роща оставалась необитаемой, получив известность как место, населенное духами, кобрами и тиграми; но, как сказал сам ачаан Чаа, она представляла собой наиболее подходящее место для лесного монаха. По мере того, как все больше и больше монахов, монахинь и мирян приходило слушать его поучения и оставалось с ним, в его окружении возникла большая монастырская постройка. Теперь его ученики учат в более чем тридцати горных и лесных дочерних храмах во всем северо-восточном Таиланде.
При входе в монастырь Ват Ба Понг мы скорее всего встретим старательных монахов, которые заняты вытаскиванием воды из колодца; мы увидим на тропе знак: «Проходящие, не шумите! Мы стараемся медитировать». Хотя групповая медитация и повторение нараспев проводятся здесь дважды в день, а вечером к этому обычно добавляется беседа ачаана Чаа, здесь сердце медитации представляет собой сам образ жизни. Монахи заняты работой – они шьют одежды, подметают лесные тропинки; они живут чрезвычайно просто, следуя аскетическим предписаниям, – ограничивают прием пищи одним разом в сутки, ограничивают количество своих вещей, одежды, места для жилья. Монахи проживают в отдельных коттеджах, разбросанных по лесу, и практикуют медитацию при ходьбе по расчищенным тропинкам под деревьями. Сейчас многие из них и из западных учеников ачаана Чаа предпочитают жить в новом огромном лесном монастыре – в закрытом здании, окруженном отдельными коттеджами, построенными в пещерах на склонах гор.
Простой режим этого горного монастыря создает условия для развития мудрости. Ачаан Чаа подчеркивает, что «каждый человек имеет свою естественную скорость», что нам не следует тревожиться по поводу длины нашего пути или расстояния до места предназначения. «Просто не отходите от настоящего момента, – советует он, – и в конце концов ум достигнет своего естественного равновесия, где практика протекает автоматически». Он редко говорит о достижении какого-либо особого состояния ума или состояний сосредоточенности и просветления. Вместо этого, когда его спрашивают о подобных предметах, он, в свою очередь, задает вопрос спрашивающему, целиком ли тот освободился от всех привязанностей, полностью ли свободен от страдания. На обычный ответ: «Еще нет», – он рекомендует просто продолжать свою практику наблюдения за умом и не привязываться даже к глубоким прозрениям или переживаниям просветления, а только не прекращать свою непривязанность, проявляющуюся от мгновенья к мгновенью.
Повседневная жизнь в монастыре становится в такой же мере фокусом практики, в какой им является формальное сиденье или ходьба. Стирка одежды, чистка плевательниц, подметание зала, сбор утреннего подаяния – все это виды медитации, и, как нам напоминает ачаан Чаа, «очищая уборную, не чувствуйте, что вы этим делаете кому-то благодеяние». В этом также проявляется дхарма. Медитация означает внимательность во всем, что бы мы ни делали. По временам этот стиль жизни кажется нам строгим и жестким; борьба за то, чтобы найти покой и безопасность становится великим уроком в медитации. «Когда вы сердитесь или чувствуете жалость к себе, это большая возможность понять ум». Подчиняясь правилам, создающим гармоническое сообщество, мы ясно видим, как желание и удерживаемые нами мысленные образы вступают в конфликт с этим потоком. Строгая дисциплина позволяет нам отсечь потребности «я» во внешнем выражении индивидуальности.
Ачаан Чаа не ставит на первое место какую-либо специальную технику медитации; не поощряет он также и ударных курсов для достижения быстрого прозрения и просветления. Во время формального сиденья мы можем следить за дыханием, пока ум не успокоится, – а затем продолжать практику, наблюдая за течением умственно-телесного процесса. Жить просто, быть естественным, наблюдать за умом – таковы ключи к его практике. Обращено внимание и на терпенье. Оказавшись в его монастыре в качестве нового монаха, я испытал разочарование вследствие трудностей практики и кажущихся случайными правил поведения, которых приходилось придерживаться. Я начал критиковать других монахов за отсутствие старательности в практике и сомневаться в мудрости учения ачаана Чаа. Однажды я пришел к нему и пожаловался, отметив, что даже он сам непоследователен и зачастую как будто противоречит себе, что не свидетельствует о просветленном образе действий. Он рассмеялся и указал мне, как сильно я страдаю, пытаясь судить окружающих. Затем он объяснил мне, что на самом деле его учение как раз является уравновешивающим. «Это как если бы я видел людей, шагающих по хорошо знакомой мне дороге, – сказал он. – Я смотрю на них и вижу, что кто-то вот-вот упадет в канаву с правой стороны дороги или сбился на боковую тропу, идущую правее; и вот я кричу ему: „Бери левее, бери левее!“ Точно так же, если я вижу, что кто-то сбивается на тропу, ведущую влево, или вот-вот упадет в канаву с левой стороны, я кричу ему: „Бери правее, бери правее!“ Вся практика – это просто выработка равновесия ума, непривязанности, отсутствия эгоизма».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113