– Неужели вы присутствовали при рождении Пушкина и при его смерти? – спросил я в свою очередь. – Архивные записи немногого стоят. Компьютер, в который была вложена программа, перечислявшая все, что сделал Пушкин за свою жизнь, что он пережил, дал точную цифру – семьдесят три года, два месяца и четыре дня. Чему же следует доверять – неверной руке писаря или неопровержимым расчетам компьютера.
– Хм, – недовольно хмыкнул академик Аксенов. – А не кажется ли вам, что утверждать, будто бы Лермонтов не читал «Евгения Онегина», это значит наносить сознательный ущерб славе русского гения?
– Ничуть не кажется. Защитники славы русского гения, стыдливо отводя глаза, в своих литературоведческих работах писали даже, что в строках «Как тот певец, неведомый, но милый, добыча ревности глухой» Лермонтов имел в виду совсем не Ленского, а французского поэта Андре Шенье, которого лишили головы на гильотине в дни Великой французской революции. И мне не совсем понятно, почему теперь столь почетный орган, как Академия, становится на позицию этих литературоведов. Я могу этим поинтересоваться?
– Можете. Я вам отвечу: государство обязано заботиться о своем будущем. Молодое поколение – это наше будущее. Такие труды, как ваше исследование, оказывают разлагающее влияние на молодежь. Они лишают молодежь веры, проповедуют антипатриотизм. Когда вы в последний раз виделись с вашим сыном, с Юрием Владимировичем?
Моего сына никогда не называли Юрием Владимировичем. Его звали Юрой, Юркой, Юрием. В имени «Юрий Владимирович» было что-то угрожающее.
– Давно, – сказал я как можно небрежней, – Мы с ним редко видимся. Он взрослый человек.
Академик Аксенов поднялся со стула, подошел к тумбочке в углу комнаты, нацедил из одетого в металлическую сетку темно-синего сифона пузырящейся газированной воды в стакан, вернулся ко мне и поставил стакан передо мной.
– Он был взрослым человеком, – сказал академик Аксенов, подвигая стакан ко мне поближе. – Он вчера погиб. При попытке нападения на склад со взрывчаткой. Не думаете ли вы, что ваши взгляды, изложенные в «Вестнике Академии наук», и поступок вашего сына имеют общую основу?
Я так не думал. Я думал о другом. О том, что я убит. На дуэли. С академиком Аксеновым.

1 2 3