Загоняли цемент в пробуренные отверстия, ставили на цемент болты. Саша, Руслан, Спартак – все работали с наивысшим напряжением. Уже вечерело, когда на болты завели два первых троса…
Уходили в темноте. Освещаемые фарами бесконечно идущих к плотине машин, они шли по пыльной дороге, иногда оглядываясь на свой камень. Он стоял в неверном равновесии, но несколько черных линий тросов уже крепили его. Он теперь походил на спящего тигра, к которому постепенно пристраивали клетку.
Последним уходил Володя. Было жарко и душно, хотелось пить. Володя постоял, потоптался, направился к компрессорной. Попал в коридор, откуда был виден кусок машинного зала. На глаза попалась какая-то дверь. Он наугад толкнул ее и неожиданно оказался в комнате, самой обыкновенной комнате с диваном и кроватью, со столом, с круглым будильником, с фотографиями на стенах. За столом сидел старый человек в выцветшей голубой майке и пил чай.
– Извините, – сказал Володя, – я у вас воды холодной не попью?
– Чай есть, чай, – сказал хозяин, тяжело встал и достал чистую пиалу из буфета.
– Вода турбины вертит, ток подает, – добавил хозяин, – а напьешься только кок-чаем, ясна погода!
Володя снял каску, поправил волосы, расстегнул обвязку, повесил ее на стул, сел.
– Это что же – вы тут живете? – спросил он.
– Живу, – ответил хозяин, – меня зовут все дядя Митя, и ты зови.
Чай у дяди Мити был горячий.
– Не спеши, не торопись, подуй, – подсказал дядя Митя.
– Что же вы тут живете? – сказал Володя. – Над вами камень висит.
– Э, сынок, – махнул рукой дядя Митя, – надо мной столько висело, да все мимо проехало. А самое паршивое – ракеты осветительные. Лежишь весь видимый для невидимого врага. Вот страсть, ясна погода!
– Все-таки жилье вам нужно сменить, – сказал Володя.
Дядя Митя усмехнулся, встал, пошел, прихрамывая, к буфету, взял сахарницу.
– Жилье придется сменить, – сказал он все с той же усмешкой, – это ты прав. Скоро придется получить последнюю прописку.
Он глянул в сахарницу и расстроился.
– Все кончается, – вздохнул он. – Сахар кончается. Жизнь кончается. Лето кончается. Только погода никогда не кончается.
– Жарко, – сказал Володя, попивая чаек.
– Жарко, – сказал дядя Митя. – Что за устройство человек! На Колыме сколько лет мечтал отогреться… Мечтал – лягу когда-нибудь на солнышке и буду три дня лежать, пока насквозь не прогреюсь. А здесь от солнца прячусь, шляпу завел. А какой выход из жизни?
Дядя Митя протянул Володе руку, и Володя прочел на тыльной стороне его сухой сильной руки наколку: «Горя не бойся, счастья не жди».
– Мудрая мысль, – сказал Володя.
– Все было, – продолжал дядя Митя. – Война, тюрьма, жена, дети. Все кончилось. Война кончилась, тюрьма кончилась, жена умерла, дети разбрелись, ясна погода! А теперь я сторож. А чего здесь сторожить? Жизнь свою окончательную сторожу. Вот человек зашел, мне радость.
– Меня Володей зовут, – представился Володя. – Мы как раз камень укрепляем, чтобы он на вас не упал.
– А я что же, не знаю? – сказал дядя Митя. – Знаю. И тебя знаю. Ежедневно вижу над собой. Человек всегда виден. И кто добро творит, и кто зло. Каждый виден другому. Вот кто меня сюда на старость лет пристроил, в эту комнату? Она ведь нигде не числится как жилое помещение. Кто? Добрый человек. Кто мне должность сторожа схлопотал? Тут сторож, конечно, условно, я день и ночь при дизелях состою, однако ж? Добрый человек. Удивишься, когда скажу, – женщина. Красавица наша незамужняя, Юнна Александровна, зам. главный инженер, дай бог ей хорошего жениха.
– За что ж она вас так полюбила? – улыбнулся Володя.
– Из жалости к судьбе. Ну и, конечно, нога здесь слово сказала.
– Какая нога? – не понял Володя.
– Эх, Володя двуногий, радости у нас с тобой разные. Ты пить-гулять, девушек обнимать…
– Не пью, – сказал Володя.
– Я к примеру. А моя радость – вот она, за сейфовым замком.
Тут Володя и вправду разглядел в углу комнатушки старый, с облетевшей краской сейф. Дядя Митя встал и пошел к нему с явной целью открыть, когда в комнату заглянул молодой длинноволосый парень в тельняшке.
– Дядя Митя! – закричал он. – Ты топливо принимал сегодня?
– Полтонны, – ответил дядя Митя.
– Что ж ты, безногий черт, в журнал не записал? Дядя Митя подумал над ответом, вздохнул и признался:
– Забыл.
– Сахару больше штефкать надо, сахар мозги укрепляет! – сказал молодой парень и закрыл дверь. Дядя Митя постоял немного в середине комнаты, нахмурился, вопросительно поглядел на Володю.
– Чего ж это я хотел? Забыл…
– В сейфе что-то… – сказал Володя.
– Эх, прав Николаич, сахару мне надо больше, – ворчал дядя Митя, открывая сейф. Он распахнул его резко и победно посмотрел на Володю, словно ожидал, что тот воскликнет, пораженный видом несметных богатств. В сейфе было что-то странное… что-то поблескивало. Дядя Митя, не увидев желанного восторга, кряхтя нагнулся и вынул из сейфа новенький, блестящий металлом и кожей протез.
– По страшному блату достал! – сказал дядя Митя, держа в руках сокровище. – Через хлебозавод. Ненадеванный.
Тут снова в комнату влетел парень в тельняшке. В руках у него был журнал.
– О, – сказал он, – опять он со своей костылей! Распишись. Дядя Митя достал из буфета очки.
– Ты хоть бы раз в нем прошелся! – сказал парень.
– Николаич, – ответил дядя Митя, склонившись над журналом и долго выводя подпись, – двадцать третьего февраля надену, я сказал.
– Женить тебя, дядя Митя, надо, – сказал этот самый Николаич. – В форму войдешь, будешь бегать бегом от инфаркта.
– Моя невеста с косой ходит, – сказал дядя Митя.
– С косой – это хорошо, – неожиданно рассмеялся парень, – а вот наши беременные ходят. Вот это, старик, проблема мировая!
Парень взял журнал и вышел. Дядя Митя сел за стол, аккуратно сложил очки, воткнул их в старомодный футляр.
– Еще чайку? – спросил он у Володи.
– Нет, спасибо.
– Вот так и живем. Тут, когда камень этот покачнулся, я первый драпу дал, на протезе. Не поверишь, чуть не всех обогнал, отбежал в сторонку и вдруг думаю – чего я бегу? Жизнь прожита, а жить, оказывается, охота, ясна погода!
Вся команда, включая Марата, стояла на дороге перед компрессорной. С камня были уже сняты тросы и веревки, а сам камень был теперь виден из-за клетки стальной сети. Ребята стояли в тренировочных костюмах, и только Марат был при своем героическом виде, в каске, весь перепоясанный веревками. Все смотрели на дорогу, по которой шли самосвалы. Наконец показались две «Волги».
– Едут, – сообщил Руслан.
– Ну, – сказал Володя, – держитесь, моряки! Работу будет принимать какая-то шишка из главка. Чистый зверь, как говорят.
– Капитан, – быстро сказал Саша, – больше ни одного дня. Если что доделать – сегодня ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Уходили в темноте. Освещаемые фарами бесконечно идущих к плотине машин, они шли по пыльной дороге, иногда оглядываясь на свой камень. Он стоял в неверном равновесии, но несколько черных линий тросов уже крепили его. Он теперь походил на спящего тигра, к которому постепенно пристраивали клетку.
Последним уходил Володя. Было жарко и душно, хотелось пить. Володя постоял, потоптался, направился к компрессорной. Попал в коридор, откуда был виден кусок машинного зала. На глаза попалась какая-то дверь. Он наугад толкнул ее и неожиданно оказался в комнате, самой обыкновенной комнате с диваном и кроватью, со столом, с круглым будильником, с фотографиями на стенах. За столом сидел старый человек в выцветшей голубой майке и пил чай.
– Извините, – сказал Володя, – я у вас воды холодной не попью?
– Чай есть, чай, – сказал хозяин, тяжело встал и достал чистую пиалу из буфета.
– Вода турбины вертит, ток подает, – добавил хозяин, – а напьешься только кок-чаем, ясна погода!
Володя снял каску, поправил волосы, расстегнул обвязку, повесил ее на стул, сел.
– Это что же – вы тут живете? – спросил он.
– Живу, – ответил хозяин, – меня зовут все дядя Митя, и ты зови.
Чай у дяди Мити был горячий.
– Не спеши, не торопись, подуй, – подсказал дядя Митя.
– Что же вы тут живете? – сказал Володя. – Над вами камень висит.
– Э, сынок, – махнул рукой дядя Митя, – надо мной столько висело, да все мимо проехало. А самое паршивое – ракеты осветительные. Лежишь весь видимый для невидимого врага. Вот страсть, ясна погода!
– Все-таки жилье вам нужно сменить, – сказал Володя.
Дядя Митя усмехнулся, встал, пошел, прихрамывая, к буфету, взял сахарницу.
– Жилье придется сменить, – сказал он все с той же усмешкой, – это ты прав. Скоро придется получить последнюю прописку.
Он глянул в сахарницу и расстроился.
– Все кончается, – вздохнул он. – Сахар кончается. Жизнь кончается. Лето кончается. Только погода никогда не кончается.
– Жарко, – сказал Володя, попивая чаек.
– Жарко, – сказал дядя Митя. – Что за устройство человек! На Колыме сколько лет мечтал отогреться… Мечтал – лягу когда-нибудь на солнышке и буду три дня лежать, пока насквозь не прогреюсь. А здесь от солнца прячусь, шляпу завел. А какой выход из жизни?
Дядя Митя протянул Володе руку, и Володя прочел на тыльной стороне его сухой сильной руки наколку: «Горя не бойся, счастья не жди».
– Мудрая мысль, – сказал Володя.
– Все было, – продолжал дядя Митя. – Война, тюрьма, жена, дети. Все кончилось. Война кончилась, тюрьма кончилась, жена умерла, дети разбрелись, ясна погода! А теперь я сторож. А чего здесь сторожить? Жизнь свою окончательную сторожу. Вот человек зашел, мне радость.
– Меня Володей зовут, – представился Володя. – Мы как раз камень укрепляем, чтобы он на вас не упал.
– А я что же, не знаю? – сказал дядя Митя. – Знаю. И тебя знаю. Ежедневно вижу над собой. Человек всегда виден. И кто добро творит, и кто зло. Каждый виден другому. Вот кто меня сюда на старость лет пристроил, в эту комнату? Она ведь нигде не числится как жилое помещение. Кто? Добрый человек. Кто мне должность сторожа схлопотал? Тут сторож, конечно, условно, я день и ночь при дизелях состою, однако ж? Добрый человек. Удивишься, когда скажу, – женщина. Красавица наша незамужняя, Юнна Александровна, зам. главный инженер, дай бог ей хорошего жениха.
– За что ж она вас так полюбила? – улыбнулся Володя.
– Из жалости к судьбе. Ну и, конечно, нога здесь слово сказала.
– Какая нога? – не понял Володя.
– Эх, Володя двуногий, радости у нас с тобой разные. Ты пить-гулять, девушек обнимать…
– Не пью, – сказал Володя.
– Я к примеру. А моя радость – вот она, за сейфовым замком.
Тут Володя и вправду разглядел в углу комнатушки старый, с облетевшей краской сейф. Дядя Митя встал и пошел к нему с явной целью открыть, когда в комнату заглянул молодой длинноволосый парень в тельняшке.
– Дядя Митя! – закричал он. – Ты топливо принимал сегодня?
– Полтонны, – ответил дядя Митя.
– Что ж ты, безногий черт, в журнал не записал? Дядя Митя подумал над ответом, вздохнул и признался:
– Забыл.
– Сахару больше штефкать надо, сахар мозги укрепляет! – сказал молодой парень и закрыл дверь. Дядя Митя постоял немного в середине комнаты, нахмурился, вопросительно поглядел на Володю.
– Чего ж это я хотел? Забыл…
– В сейфе что-то… – сказал Володя.
– Эх, прав Николаич, сахару мне надо больше, – ворчал дядя Митя, открывая сейф. Он распахнул его резко и победно посмотрел на Володю, словно ожидал, что тот воскликнет, пораженный видом несметных богатств. В сейфе было что-то странное… что-то поблескивало. Дядя Митя, не увидев желанного восторга, кряхтя нагнулся и вынул из сейфа новенький, блестящий металлом и кожей протез.
– По страшному блату достал! – сказал дядя Митя, держа в руках сокровище. – Через хлебозавод. Ненадеванный.
Тут снова в комнату влетел парень в тельняшке. В руках у него был журнал.
– О, – сказал он, – опять он со своей костылей! Распишись. Дядя Митя достал из буфета очки.
– Ты хоть бы раз в нем прошелся! – сказал парень.
– Николаич, – ответил дядя Митя, склонившись над журналом и долго выводя подпись, – двадцать третьего февраля надену, я сказал.
– Женить тебя, дядя Митя, надо, – сказал этот самый Николаич. – В форму войдешь, будешь бегать бегом от инфаркта.
– Моя невеста с косой ходит, – сказал дядя Митя.
– С косой – это хорошо, – неожиданно рассмеялся парень, – а вот наши беременные ходят. Вот это, старик, проблема мировая!
Парень взял журнал и вышел. Дядя Митя сел за стол, аккуратно сложил очки, воткнул их в старомодный футляр.
– Еще чайку? – спросил он у Володи.
– Нет, спасибо.
– Вот так и живем. Тут, когда камень этот покачнулся, я первый драпу дал, на протезе. Не поверишь, чуть не всех обогнал, отбежал в сторонку и вдруг думаю – чего я бегу? Жизнь прожита, а жить, оказывается, охота, ясна погода!
Вся команда, включая Марата, стояла на дороге перед компрессорной. С камня были уже сняты тросы и веревки, а сам камень был теперь виден из-за клетки стальной сети. Ребята стояли в тренировочных костюмах, и только Марат был при своем героическом виде, в каске, весь перепоясанный веревками. Все смотрели на дорогу, по которой шли самосвалы. Наконец показались две «Волги».
– Едут, – сообщил Руслан.
– Ну, – сказал Володя, – держитесь, моряки! Работу будет принимать какая-то шишка из главка. Чистый зверь, как говорят.
– Капитан, – быстро сказал Саша, – больше ни одного дня. Если что доделать – сегодня ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25