Ведь уж вижу,- я старый воробей, и меня не обманешь! - вижу, чувствую я, что не больно тебе до церкви дела много, а всё же говоришь ты верно про нее. Верно! Ничем дорогу к ней заставить нельзя... она - сила превыше всего, в ней бо господь обитает. Но ты-то как про нее правду знаешь?
- Я сам могу верить, могу и не верить, но ежели я во что верую, так уж крепко... И от других того же требую... Веришь,- ну, так не думай, что твоей вере чужой смех мешает, а коли ты это думаешь, стало быть, слабо веришь...
- И опять верно! - с удовольствием воскликнул Чечевицын.- Верно, умница! Или в божью силу верь, или в дьяволову...
- Вот видите...
- А все-таки театр этот твой - затея пустая... Вот разве для ребятишек устроишь в нем, как обещал... разное там, веселое... ну и пение духовное тоже...
- И детям и взрослым от этой затеи только польза будет, а вам памятник на сто лет... Хороший памятник, поверьте! Выше всякой колокольни... От колокольни только звон, а из театра свет... Ведь вы согласились со мной, что чем больше человек видит, тем больше умнеет?
- Слыхал я это от тебя. И очень понимаю, что от ума человеку вреда не состоится... ежели ему воли не давать... Первее всего нужно, чтоб человек во всем сдерживать себя умел, да! И уж коли театр - пускай его! Дуй тебя горой!..
Чечевицын развеселился, глазки у него довольно заблестели, и даже его желтые щеки стали бурыми от оживления, а может быть, от воздуха весны и блеска солнца.
- Ну, я поеду на биржу... Поедем? Завтраком накормлю...
- Минуточку подождите, Марк Федорович,- озабоченно сказал Шебуев.Есть у меня к вам большая просьба...
- Ну-у опять... Чего еще?
- Вот что - дайте мне денег...
- Э! А я думал - насчет этого всё...
Он кивнул головой на театр и, расстегнув сюртук на груди, сунул руку за пазуху, говоря:
- Сколько же тебе денег-то этих? Смотри, многого со мной нет...
- Мне нужно тридцать восемь тысяч...- спокойно сказал Шебуев, но скулы у него покраснели и глаза сузились в ожидании.
Чечевицын вынул руку из-за пазухи, тщательно застегнул сюртук, поглядел на архитектора и - удивленно протянул:
- Ого-го! Это ты... тово... ничего! Это, знаешь, кусок немалый... На кой те ляд такую уйму? Это на первый раз голому человеку можно шубенку сшить... да-а!
- Мне нужно тридцать восемь тысяч,- повторил Шебуев, понизив голос и не глядя на купца.
- Слыхал... цифра хорошая!.. В аккурат тридцать восемь? А не тридцать пять и не сорок? Верно счел?
В глазах купца искрился острый смешок, и губы у него вздрагивали.
- За тридцать пять я куплю здесь в уезде имение...
- Чье это?
- Скуратова...
- Мм... Сорок две он желает взять... Тридцать пять - это цена законная... Ничего цена... Только не тово, неважное это дело, помещичать-то. Какой ты помещик?
- Мне для ценза нужно...
- А! Вон оно что! Да ты, чудак, болотце у меня купи... У меня хорошее болотце есть - десятин около двухсот... лесок еловый... клюква, грибы-козляки там... вот те и поместье будет! По чину... хо-хо! И Скуратову будешь сосед притом же!
- Мне, Марк Федорович, необходимо Скуратове купить... Оно сразу в земство меня пустит...
- Пустит,- это что и говорить! Верно рассчитал, пустит... Ах, голова! Верно всё у тебя... и очень ты этим побеждаешь!
- Дальше я соображаю так: болото ваше вы тоже мне продайте...
- Мм... И болото? Ах ты... пострели те горой! На что оно при Скуратове?
- Я завод сухой перегонки дерева устрою, лес сведу, а болото высушу...
- Правильно!.. Н-да-а... Вот оно как... Это будет... братец ты мой... это, Аким Андреевич, выйдет так, что Скуратово-то тогда тыщ около двухсот оценится... мм!..
Шебуев сложил руки ладонями вместе и, сунув их между колен, крепко стиснул колени. Чечевицын внимательно и серьезно поглядел на его широкую согнутую спину, на крепкую шею и покачал головой. Потом поджал губы, потрогал себя за бороду и, сбоку глядя на архитектора, заговорил, как бы рассуждая сам с собой:
- Земля там наклонна к реке... м-да... Ежели через большую дорогу канавочку проковырять - вода сбежит, верно! А я вот - дурак... Семнадцать лет владел, а не догадался... Вот она, наука-то... Нет, в ней тоже есть применимость... Что ни говори... Пес те возьми, а? Правильно! И заводишко у места будет... хм! Подвел рекой дощаничишко и грузи себе полегоньку... а в половодь - к самому заводу подъедешь... ловко! Эх, кабы не пора мне умирать! Кабы у меня печенки покрепче были... Взял бы я тебя, Аким Андреевич, в управляющие - получи двенадцать тыщ!
- А я пошел бы? - спокойно спросил Шебуев, не изменяя своей позы.
- Н-да-а... ты бы не пошел... хо-хо! Где тебе чужим делом править? Ах ты... сделай милость! Обидный для меня твой план, Аким Андреевич! Очень обидный... так вышло у нас, что вроде как ты меня дураком обругал... да-а... А я должен чувствовать, что правильно ругаешься...
- Ну так как же? Даете денег, Марк Федорович? - спросил Шебуев, выпрямившись и глядя купцу прямо в глаза.
- Денег-то? Это так нельзя... Это непорядок... так сразу и дай тебе! Надо подумать... Надо очень подумать...
- Да ведь дело правильное!..
- Ну что ж? Твое дело... а деньги мои. Н-да... Так сразу нельзя... "Дай!" - "Изволь!" Нет, этак не ведется...
Шебуев вдруг весело и искренно расхохотался.
- Да ведь дадите же!
Купец чмокнул губами и, как бы сам себе не веря, вскричал:
- А... дам! Ну те к лешему! Дам... живи! Вали! Не могу не помочь умному парню... Стыдно не помочь. Ах ты... Как не дашь? Только ты погоди... я подумаю... для прилику... Ну и прощай... прощай, брат! Уйти от тебя скорее, а то мильон выпросишь - хо-хо!
Чечевицын смеялся, щеки у него вздрагивали, и, встав со скамьи, он как-то нерешительно переступал с ноги на ногу. Но в глазах у него было что-то пораженное, какое-то смятение. Он похлопывал Шебуева по плечу большой пухлой лапой, и глазки его беспокойно бегали по твердому лицу Шебуева.
- Иду... еду на биржу... скоро двенадцать... уж не зову тебя: некогда завтракать-то,- говорил он, усмехаясь, и вдруг как бы против своего желания закончил свою речь; - А... а опасный человек, Яким Андреич... охо-хо какой! М-много ты нагрешишь на земле... ей-богу, правда!
- Ничего, не бойтесь! - сказал Шебуев, спокойно тряхнув головой.
- Да я... не боюсь! Не сын ты мне... не сын... Прощай же!
- До свиданья!
Чечевицын пошел из сада, тяжело передвигая огромные ноги. Корпус его был странно неподвижен и похож на большую черную бочку. А Шебуев снова сел на лавку, крепко провел рукой по лицу и облегченно вздохнул. Но он не стер рукой с лица своего ни озабоченности, ни той неприятной и неприязненной усмешки, которой он проводил купца. Он и теперь с этой же улыбкой разглядывал землю пред собою, низко наклонив голову и не замечая, что по дорожке сада к нему тихо идет Малинин. Он вскинул голову уже тогда, как увидал пред собою ноги врача
- А! Павел Иванович! - воскликнул он, и выражение его лица тотчас же стало искренно приветливым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32