Я промолчал.
– Нет мудрости превыше молчания!..
Мучительна была пауза между этими его словами и смехом, который раздался вслед за ними.
Он смеялся с наслаждением, как человек, которому давно уже не представлялось случая посмеяться так легко и приятно. У меня сердце кровью плакало от этого проклятого смеха.
– Хе, хе! И это ты – учитель жизни? Ты, которого легко смутить? Теперь, я думаю, ты понял, кто я? да? Хе, хе, хе… И каждый из вас, юношей, родившихся стариками, так же бы смутился, если бы захотел иметь дело со мною. Лишь тот, кто облёк себя в броню лжи, нахальства и бесстыдства, не дрогнет перед судом своей совести. Так вот как ты силён: толчок – и ты падаешь! Скажи мне, ну скажи мне что-нибудь в своё оправдание, опровергни то, что я сказал! Освободи сердце твоё от стыда и боли. Будь хоть на минуту сильным, уверенным в себе, и я возьму назад то, что бросил в лицо твоё. Я поклонюсь тебе… Покажи мне в душе твоей что-нибудь такое, что помогло бы мне признать в тебе учителя! Мне нужен учитель, потому что я человек; я заплутался во мраке жизни и ищу выхода к свету, к истине, красоте, к новой жизни, – укажи мне пути! Я человек, – ненавидь меня, бей, но извлекай из тины моего равнодушия к жизни! М хочу быть лучшим, чем есть; – как это сделать? Учи!
Я думал: могу ли я, могу ли удовлетворить тем требованиям, которые человек, по праву своему, предъявляет ко мне? Жизнь гаснет, умы людей всё плотнее охватывает тьма сомнений, и нужно найти исход. Где путь? Одно я знаю – не к счастью нужно стремиться, зачем счастье? Не в счастье смысл жизни, и довольством собой не будет удовлетворён человек: он всё-таки выше этого. Смысл жизни в красоте и силе стремления к целям, и нужно, чтобы каждый момент бытия имел свою высокую цель. Это было бы возможно, – но не в старых рамках жизни, в которых всем так тесно и где нет свободы духу человека…
А он снова смеялся, но уже тихо, смехом человека, сердце которого изъедено думами.
– Как много было людей на земле, но как мало воздвигнуто на ней памятников людям!
Почему бы это? Но предадим проклятию прошлое, – слишком много оно возбуждает зависти к себе.
Ибо в настоящем вовсе нет таких людей, которые по смерти оставили бы за собой какой-нибудь след на земле. Дремлет человек… И – никто не будит его. Дремлет он и – превращается в животное. Бич ему нужен и огненная ласка любви, вслед за ударом бича. Не бойся сделать ему больно: если ты, любя, бьёшь, он поймёт твой удар и примет его как заслуженный. Когда же ему будет больно и стыдно за себя, ты пламенно обласкай его – и он возродится… Люди? Это всё ещё дети, хотя порой они поражают злодейством своих дел и извращённостью мысли. И они всегда нуждаются в любви к ним, в постоянной заботе о свежей и здоровой пище для их душ… А ты умеешь любить людей?
– Любить людей? – переспросил я с сомнением, ибо, право, не знаю, люблю ли я людей.
Нужно быть искренним – я не знаю этого. Кто скажет про себя: вот – я люблю людей! Человек, внимательно следящий за собой, долго подумает над этим вопросом, прежде чем решится сказать: люблю. Все знают, как далёк от каждого из нас наш ближний.
– Ты молчишь? Всё равно – я понимаю тебя и безмолвного… И я ухожу…
– Уже? – тихо спросил я. Потому что, как ни страшен он был для меня, сам я для себя – ещё страшнее…
– Да, я ухожу… Не раз ещё я приду к тебе. Жди!
И он ушёл.
Как ушёл? Я не заметил этого. Он быстро и бесшумно ушёл, как исчезают тени… Я же ещё долго оставался на скамье в саду, не чувствуя холода извне и не замечая, что уже солнце взошло и ярко блестят лучи его на обледенелых ветвях деревьев. Странно было мне видеть ясный день и солнце, сияющее равнодушно, как всегда, и эту старую, измученную землю, одетую покровом снега, ослепительно сверкавшего в лучах солнца…

1 2 3 4 5