— Боги не хотят выздоровления отца, и тут не поможет уже никакое лекарство! — и при этих словах слезы, как алмазы, заструились из ее глаз, что придало ей еще больше привлекательности.
— Дорогая моя девочка! — прошептал больной. — Не отчаивайся; если будет на то воля богов, я выздоровлю; во всяком случае, благодари их за ниспосланную милость. Они привели сюда этого чужестранца, который достоин быть твоим братом. Посмотри, как он разделяет твое горе и жалеет меня. Может быть, у него есть отец, которого я напоминаю ему? Узнай, дочь моя, под каким небом он родился и что привело его сюда. Я с удовольствием выслушаю его рассказ, который откроет мне новый мир, и буду ждать терпеливо исполнения своей судьбы.
Эта длинная речь утомила старика; он опустился на подушки. Рене и Атлантис устроили его поудобнее, смочили ему лоб и губы какой-то ароматической жидкостью; Атлантис прилегла рядом с отцом, держа в своих руках его руку и устремив на Рене свои чудные глаза.
— Говори, чужестранец! — произнесла она мелодичным голосом. — Расскажи нам, кто ты, откуда, какого ты племени и как попал сюда? Но помни, что твои уста должны произносить только правдивые речи. Мы, бедные отшельники, будем слушать тебя с доверием, и твой рассказ должен осветить нам тот мрак невежества, в котором мы находимся теперь!
На лице больного отразилось полное одобрение слов дочери, и Рене, поклонившись с улыбкой, начал свой рассказ.
— Вы видите во мне представителя расы, которая была совершенно неизвестна в ту эпоху, отражение которой я вижу во всей окружающей здесь меня обстановке. Много веков пронеслось, вероятно, без всяких сношений ваших с внешним миром?
Харикл утвердительно кивнул головой.
— Но вы, вероятно, слышали, — продолжал Рене, — о греческой колонии, основанной вашими предками под именем Фокеи?
— Я знаю Фокею, — проговорил больной. — Ты происходишь из этого рода? Значит, ты наш соотечественник?
— Соотечественник? Нет! — возразил Рене, улыбаясь. — Но, во всяком случае, мы родственного происхождения. Вы, как и я, принадлежите к громадной индо-европейской семье, к которой относятся многочисленные народы Европы, произошедшие все от одного народа, обитавшего некогда на возвышенном плоскогорье Центральной Азии. Вам, конечно, известно, что еще в отдаленные доисторические времена этот народ переселился в Европу и занял ее и большую часть Азии. Индусы, мидяне и персы составляют главные ветви этой семьи. В Европе мы встречаем четыре разновидности: германцев, пелазгов, славян и кельтов. То, что мы называем Грецией, носило в древности название Эллады, а еще ранее — Пелазгии. Аттика и Аркадия особенно гордились своим пелазгическим происхождением. Колонии пелазгов распространились позднее в Южной Италии, получившей название Великой Греции. Таким образом, в корне как римского, так и греческого языка лежит язык пелазгов. Я останавливаюсь на этих подробностях, чтобы доказать вам, что мы действительно родственного происхождения и составляем ветви одного и того же племени, отличаясь друг от друга только по степени культуры.
— Я слушаю тебя с интересом, чужестранец, — проговорил Харикл. — Сама мудрость гласит твоими устами. Прошу тебя, расскажи подробнее о Фокее, о которой ты уже упоминал.
— Фокея, — снова начал Рене, — основана Ионийскими выходцами из Азиатской Фокеи более двух тысяч пятисот лет тому назад. Греческие купцы быстро сообразили, какую пользу, они могли извлечь из нашей плодородной земли, и обосновались на ней, несмотря на страшную борьбу, которую им пришлось вести с соседями. Их колония уцелела каким-то чудом. С суши она была окружена могущественными галльскими и Лигурийскими племенами, которые не позволяли ей захватить ни одной лишней пяди земли; на море греки были под вечным страхом со стороны карфагенян и этрусков, которые беспощадно истребляли всех своих соперников по торговле. Но, видимо, сами бессмертные боги покровительствовали марсельцам (так мы называем в настоящее время прежних фокейцев); все им удавалось. Между тем сиракузцы уничтожили морское могущество этрусков, а Рим поглотил все остальные государства; Карфаген, Этрурия и Сицилия пали. Фокейцы, конечно, с удовольствием бы заняли место Карфагена, который завещал им свой коммерческий и торгашеский гений, но это было для них слишком великой задачей; они удовлетворились более скромной ролью: просвещением соседних варваров, как называли они в то время моих предков, а затем распространили свои владения по берегу Средиземного моря, то есть до первоначальных колоний карфагенян.
— Если вам интересно, что за народ жил к северу от фокейцев, то я опишу вам его словами одного древнего историка : «Народный характер галльского племени, — говорит он, — отличается воинственностью и горячностью, но вместе с тем простотой и страстностью; если они раздражены, то прямо идут на врага и вступают в бой, не заботясь ни о чем остальном. Они легко поддаются на хитрость и всегда рады вступить в бой, не имея часто другого оружия, кроме собственной силы и храбрости, но вместе с тем их можно легко направить на хорошее. Они способны к культуре и образованию. Сильные своей численностью и физическим сложением, они сплачиваются большими массами и идут на врага, принимая всегда сторону угнетенных».
— Вот одно из древнейших суждений о народе, к которому я принадлежу, — заключил Рене.
— Прекрасная, благородная черта, — сказал Харикл, приподнимая свою седую голову, — принимать сторону угнетенных! Черта, достойная удивления и подражания!
— Она встречается во всей славной истории моего отечества! — воскликнул Рене, глаза которого сияли воодушевлением.
— Я могу с гордостью сказать, что ни одна нация не опередила Францию, которая всегда была первая на пути к свету и свободе; она — светоч мира! Она заменила Грецию в деле цивилизации!
— Заменила? — воскликнул живо Харикл. — Разве Эллада больше не существует?
— В политическом отношении она существует, но ее величие, ее возвышенный дух, царивший над всем древним миром, угас под давлением Рима навсегда лет за сто сорок пять до нашей эры. Но каким дивным светом светился некогда этот маленький народ! Искусство, науки, все процветало у них и служило до сих пор образцом для подражания. Вам, Харикл, вероятно, не известны имена Фидия, Эврипида или Платона, но для нас, для всего цивилизованного мира, они служат учителями всего прекрасного, которое они воспроизводили в совершенстве!
— Твои слова ласкают мой слух, молодой человек, и оживляют меня как вино! — воскликнул старик с восторгом. — Посмотри на Атлантис! Она тоже упивается твоей речью!
— Да, — подтвердила красавица, — мне отрадно слушать похвалы моему народу, хотя и горько сознавать, что он уже погиб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38