Сейчас он приведет вторую кассиршу. С ней особых сложностей не предвидится.
Саушкин был прав. Как только сопливой девчонке дали прослушать показания Оксаны, признания полились сами собой. Частично она подтвердила показания Панчук. Все очень просто. Она слышала голос. Она узнала факты и автоматически приплюсовала к своим сведениям. Это все равно что перед опознанием преступника свидетелем, прежде чем показать его в ряду других лиц, свидетелю предъявляют фотографию подозреваемого, просят внимательно присмотреться. Естественно, что на самом опознании даже слепой свидетель без очков находит нужного следствию человека.
– Уведи. Посади их парой. Им есть о чем поговорить.
Когда Саушкин вывел кассиршу, Тимошевский потер руки в сладостном ощущении власти над человеком. Нет, не над Панчук или новенькой. Гвоздем в его печени сидел Ларин. Боже, какие бы дела завертел он перед уходом на заслуженный отдых, будь на месте этого чурбана другой начальник вокзала.
А как он здорово прокрутил Панчук! Нет, давние «дела узбекские» его явно чему-то научили. Ну как же дурочка могла поверить, что жена тут же и сознается, что муж ее бросил. Никогда не сознается – это Тимошевский рассчитал точно.
Итак… Звонить – не звонить? Звонить – не звонить? Рано или пора?
Николай Павлович сидел перед аппаратом и смотрел на его блестящую поверхность. Знал, наберет номер – и телега покатится. Горка крутая. Телега на самом верху. Может быть, стоит попробовать договориться?
Потом ему в голову пришла мысль: а что, если продемонстрировать пленку Хоменко. Невзначай. Так. Сидел, повторно слушал. Вошел подчиненный, а он не успел выключить шарманку. В этом что-то было. Мастер стравить подельщиков, заключенных и выиграть на их ссоре, на ненависти – это ли не высший пилотаж?
Саперов будет доволен. Но и о самом себе надо подумать. Саперов только прикрытие, а своя рубашка, как уже было сказано, ближе к телу.
Тимошевский вспомнил про заветный ящичек в сейфе, потом мысленно подсчитал – сколько раз уединялся с утра, сбился со счета и махнул рукой. Он мужик крепкий. И потом прошло уже больше полутора часов.
И с легким сердцем начальник линейного отдела милиции Южного вокзала поспешил в свой кабинет. По дороге ему попалась навстречу еще одна группа оперативников с задержанными жучками, но они теперь его не интересовали – пусть их крутят другие.
Глава 46
ФАЛОМЕЕВ
Они целый час бродили по прилегающим к Басманной улицам, говорила в основном она. Детские воспоминания перемешивались с будничными, сегодняшними, но удивительно, Фаломеев находил все одинаково интересным, отчего иногда пугался. Так пугаются взрослые мужчины, когда вдруг им делают признание совсем молоденькие девушки. И это понятно. При всем романтизме такой ситуации ломать устоявшуюся жизнь, изменять привычки, входить в новый круг приятелей – занятие, требующее постоянного напряжения. Не каждый на это способен.
– Ты меня не слушаешь? – прервала она свой монолог.
– Нет, что ты. Какая красивая церковь.
– Я ходила сюда с бабушкой. А потом мама узнала о нашем походе и отругала ее.
Они остановились у церковной ограды. Чистый уютный двор пуст, если не считать нескольких стариков и старух, которые кучковались на паперти в ожидании подаяния.
– Пятница. Сегодня у них будет приличный улов, – сказала Валентина и кивнула на несколько машин, расцвеченных лентами. – Свадьба. Пойдем посмотрим…
Не дожидаясь согласия, она шагнула в калитку и пересекла двор. Перед входом в церковь перекрестилась. Фаломеев, глядя на нее, проделал то же, но чувствовал себя не совсем уверенно: вдруг придется становиться на колени…
В церкви пахло воском и еще чем-то сладким. Впереди, спинами к ним, стояли приглашенные. Каким-то образом Валентина просочилась сквозь них чуть ли не в первый ряд. Сибиряк старался не отставать. Лиц жениха и невесты не видели, зато священник оказался смешным колобком. Розовощекий, кругленький и самый маленький.
Обряд венчания подходил к концу. Жених и невеста обменялись кольцами и стали уже «молодыми», которых через час, а может, и раньше будут чествовать за праздничным столом. Каково же было изумление Фаломеева, когда «молодые» в сопровождении гостей и родственников направились к выходу и он увидел их лица.
Жениху сразу дал не меньше пятидесяти. Да и невеста не первой свежести.
Заметив выражение лица Фаломеева, Валентина дернула его за рукав.
Они вместе с толпой вышли во внутренний двор. Слева и справа в две шеренги возникли нищие. Наиболее дерзкие пробились к новобрачным, и жених оделил их из своего кармана. Родственники сгруппировались, взяли «молодых» в кольцо и таким образом эскортировали до машин.
– Ну как тебе? – спросила она.
– Богато живут…
– Ты про кого? – не поняла она. – Да это же для души. Наверняка уже лет двадцать в браке. Дети есть и внуки.
– Я про побирушек.
– Вовсе нет. Видишь иномарку… Она показала на «ауди», скромно притулившуюся за кустами палисадника.
– Ну…
– Теперь наблюдай.
Сибиряк прислонился к столбу церковной ограды.
Как только свадебная процессия расселась по машинам и укатила, из иномарки показался молодой человек в плотно облегающем джинсовом костюме и направился во двор церкви. На полпути он окинул взглядом местность, заметил Валентину и сибиряка.
– Привет, Виолка. Все просвещаешь провинцию? Правильно, неси культуру в массы.
– Это что, твой знакомый? – ощутив неприятный укол в области груди, спросил Фаломеев.
– Учились вместе. Неплохим математиком был. Все городские олимпиады выигрывал. Теперь смотри, что он будет делать. Внимательно смотри. Я сказала, смотри, а не пялься.
Алексей сделал вид, что отвернулся, и до рези скосил глаза.
Виолетин одноклассник вошел во двор церкви. От кучки попрошаек отделился самый колоритный типаж с костылями под мышкой и подошел к молодому человеку.
Они перебросились парой фраз, и мнимый инвалид что-то передал джинсовому.
– Что он ему дал-то? – недоумевал вслух Фаломеев.
– Деньги. Процент за аренду рабочего места.
– Великий математик пересчитывает вонючие бумажки?
– Когда один римский император ввел налог на отхожие места, ему говорили примерно то же. Однако он ответил: деньги не пахнут.
– Ты бы так не смогла, – убежденно сказал Алексей. – Не смогла.
Она с интересом посмотрела на сибиряка:
– Это хорошо, что ты так думаешь. Очень хорошо. Но не забывай, жизнь иногда преподносит нам обстоятельства, и они порой бывают выше чувства собственного достоинства, справедливости и даже любви.
– Нет. Обстоятельства чаще всего делаем мы сами, а потом сваливаем на жизнь.
– Бескомпромиссность черта хорошая, но не в личных отношениях. Пойдем-ка домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86