Но мне было совершенно ясно, что здесь нет ничего, кроме верности другу, который, вне всякого сомнения, также не имел ни малейшего представления об искусстве. Я постарался говорить как можно мягче.
— Что, по мнению вашего друга, я должен с этим сделать, мистер Лонган? — спросил я тихо.
— А вы разве не собираетесь купить это для музея на Земле? — спросил он в ответ.
Я покачал головой и взял камень, который был похож на скрюченную фигурку животного, повертел в руках. Ситуация была не из приятных.
— Мистер Лонган, я занимаюсь этим много лет...
— Знаю, — перебил он. — Я читал о вас в выпуске новостей, там сообщалось, что вы прибыли в нашу систему. Поэтому я написал вам.
— Понятно, — сказал я. — Повторяю, это мое ремесло, и могу смело похвастаться, что кое-что смыслю в искусстве. И если бы эти изделия представляли какую-нибудь художественную ценность, я наверняка ее увидел бы. Я ничего здесь не нахожу.
Он в упор смотрел на меня. В его зелено-карих глазах читалось изумление.
— Вы... — проговорил он наконец. — Не может быть, чтобы вы это всерьез! Вы обозлились, потому что я заставил вас летать на Элман.
— Мне очень жаль, — ответил я. — Я не обозлился и отвечаю за каждое слово. Эти штуки совершенно ничего не стоят! Ничего! Кто-то обманул вашего друга, сказав, что у него есть талант. Вы окажете ему услугу, открыв правду.
Он долго смотрел на меня, как будто ждал, не добавлю ли я еще что-нибудь, чтобы смягчить приговор. Затем вскочил со стула, тремя огромными шагами пересек комнату и стал напряженно глядеть в окно. Его мозолистые руки нервно сжимались и разжимались.
Я дал ему время переварить мои слова. Затем начал укладывать камни обратно в коробку.
— Мне очень жаль, — сказал я.
Он резко повернулся, шагнул вперед и с высоты своего роста заглянул мне в лицо.
— Вам жаль? Вам в самом деле жаль?
— Поверьте, — ответил я искренне, — мне очень жаль.
— В таком случае, не сделаете ли вы еще кое-что? — он говорил очень быстро. — Не могли бы вы поехать со мной и сказать Чарли то, что вы сказали мне.
— Но... — я собирался вежливо отклонить просьбу, но когда в шести дюймах от своего лица увидел его измученные глаза, не смог отказать. — Ладно.
Он вздохнул с облегчением.
— Спасибо. Мы отправимся завтра. Вы даже не представляете, что это для меня значит. Спасибо.
У меня было достаточно времени, чтобы пожалеть о своем решении. На следующее утро Лонган разбудил меня ни свет ни заря, выдал комплект лесной одежды наподобие его собственной, включая высокие непромокаемые сапоги, и помчал меня в своем флайере, способном передвигаться по земле и по воздуху и набитом всякого рода оборудованием, необходимым для жителей лесного района. Но слово есть слово, и я был рад, что сдержал его.
Мы летели на юг вдоль горной гряды, пока не показался болотистый берег какой-то чудовищной реки. Здесь, к моему большому неудовольствию, мы начали снижаться. Я не питаю любви к жаркому влажному климату и совершенно не понимаю, как могут люди добровольно согласиться жить в таких условиях.
Мы легко сели на воду, и Лонган направил флайер к берегу, если можно так назвать кочки, поросшие длинными коричневыми водорослями и покрытые жидкой грязью.
Лично я ни за что не стал бы доверять этому чавкающему болоту, готовому поглотить человека в любой момент, но Лонган ступил на берег довольно-таки уверенно, и мне ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Грязь растекалась, и вокруг моих сапог образовались лужи. Нос и рот залепил горячий, отвратительный запах гниющих растений. Из-за тонкого равномерного облачного слоя небо казалось белесым и неприглядным.
— Сюда, — Лонган свернул направо.
Я двинулся по узкой тропинке к небольшой просеке на болоте, где стояли сплетенные из ветвей, скрепленных грязью, куполообразные хижины. И здесь мне впервые пришло в голову, что Черный Чарли может оказаться не человеком, а аборигеном этой планеты, хотя я и не слышал до сих пор ни о каких гуманоидных расах в других мирах. Чувствуя легкое головокружение, я подошел вслед за Логаном к входу одной из хижин и остановился. Лонган коротко свистнул.
Не знаю, что я ожидал увидеть. Однако, вне всякого сомнения, нечто похожее на человека. Но то, что появилось в проеме входа, скорее напоминало большую выдру с плоскими, цепкими пальцами на четырех конечностях. Существо было покрыто черной, блестящей чуть влажной шерстью. Ростом оно было около четырех футов, хвоста я не заметил, зато шея у него оказалась длинной и похожей на змеиную. Весило оно, должно быть, фунтов сто — сто пятьдесят. Голова на длинной шее была длинной и узкой, как у породистого колли, с такой же черной шерстью. Еще я заметил блестящие, умные глаза и большой рот.
— Черный Чарли, — представил Лонган.
Существо посмотрело на меня в упор, но я не отвел глаза. Внезапно я осознал абсурдность ситуации, в которой оказался. Ни один нормальный человек не смог бы представить себе это существо в роли скульптора. А ведь я именно и должен был убедить Черного Чарли в том, что он вовсе и не скульптор; и к тому же я не знал ни единого слова на его языке.
Я повернулся к Лонгану.
— Послушайте, — начал я с вполне понятной злостью, — как вы себе представляете, что я должен ему объяснить...
— Он вас поймет, — перебил меня Лонган.
— Речь? — спросил я недоверчиво. — Он поймет человеческую речь?
— Нет, — Лонган покачал головой. — Но он понимает знаки.
Он резко повернулся и скрылся в траве, растущей у просеки, но тут же вернулся, держа в руках два предмета, похожих на огромные надувные мячи, и протянул мне один из них.
— Сядьте на это, — сказал он, показывая пример. Я повиновался.
Черный Чарли приблизился и сел рядом. Он сидел как бы на корточках, опираясь на задние конечности. Все это время я держал в руках деревянный ящик, в котором лежали его скульптуры, и теперь, когда мы расселись, он перевел на него вопросительный взгляд своих блестящих глаз.
— Ладно, — сказал Лонган, — давайте его мне.
Я передал ему ящик, который как магнит, притягивал взгляд Черного Чарли. Держа его одной рукой, Лонган показал в сторону озера, туда, где мы посадили флайер. Затем его рука медленно описала большой круг и показала на север в направлении, откуда мы прилетели.
Вдруг Черный Чарли свистнул. Это был необычный звук, похожий на крик гагары — далекий и грустный.
Лонган ударил себя в грудь, потом хлопнул по ящику и показал на меня. Он посмотрел на Черного Чарли, на меня, и вложил в мои онемевшие руки ящик.
— Рассмотрите их и верните ему, — произнес он сдавленным голосом.
Сам того не желая, я взглянул на Чарли.
Его глаза встретились с моими. Влажные, черные, нечеловеческие глаза, похожие на два крошечных омута. С трудом я отвел взгляд.
1 2 3 4 5