Резной деревянный планшет был слегка углублен внутрь, и в нем цвел уголок морского дна – такого прекрасного, какое бывает только в море Сиренополя. И все это было сделано из кусочков ткани – воздушной, блестящей и более плотной – подобранных так искусно, что совершенно не было заметно, где и как один из них переходит в другой, а иллюзия реальности была полной, и красота этого незаконченного творения завораживала. Лина зажмурила глаза и встряхнула головой, словно отгоняя навязчивое наваждение. Десятилетний ребенок?
– У Дэви не хватает фантазии, – зазвучал за ее спиной приветливый голос Белль. – Он изображает только то, что видел. Здравствуйте, Лина.
Она обернулась.
– Здравствуйте. Ваш брат… у меня нет слов. Вы помогали ему?
Улыбаясь, Белль помотала русой головкой.
– Нет, что вы! Мальчики сами занимаются своими делами. Кстати, вы уже видели, какую подставку сделал для вас Мик? Нет? Какой же ты все-таки эгоист, Дэви, разве ж можно забывать о брате? Вот она стоит.
Конечно, Лина уже давно заметила это темно-шоколадное деревянное кружево, но что это подставка для ее работ…
– Какая красота! Спасибо… А где Мик, я хочу его поблагодарить…
И тут на какой-то момент все лицо Белль замерло в улыбке, но это было совсем неуловимо, и через мгновение ее белые зубы блеснули еще ярче, и девушка ответила:
– Ну что вы, Мик делал это с радостью. Он сейчас придет, и, если вы хотите, мы покажем вам древний Сиренополь.
– А Лион пойдет с нами? – спросил Дэви.
– Да, он обещал. Лион – это мой друг, – пояснила Белль. – Не жених, а просто друг. Он помолвлен с дочерью мэра Сиренополя, но она не любит древних развалин. Слышите? Мне кажется, это они с Миком разговаривают там, внизу. Идемте, Лина.
* * *
Размытые силуэты кораллов колыхались разноцветными причудливыми цветами, и неуловимыми яркими молниями мелькали между ними маленькие мелководные рыбки. Толща воды перед глазами была полупрозрачной и нежно-бирюзовой, а если приподнять голову, можно было увидеть краешком глаза, как яркое дно отражается всеми своими красками на внутренней поверхности пленки воды. И хотелось любоваться этим зрелищем часами, но воздух в легких неумолимо кончался, и, последний раз взглянув вверх, Лина вынырнула.
Лион уже вышел из воды, и его черные, как смоль, мокрые волосы сверкали на солнце. Он взбирался вверх по камням, и казалось, что его мускулистые загорелые ноги не касаются беспорядочного каменного хаоса – таким легким, быстрым и воздушным было каждое его движение. Почувствовав взгляд Лины, Лион остановился, ослепительно улыбнулся и протянул ей сильную руку, помогая взойти на камень. Белль и близнецы уже выкупались и ждали их наверху.
– Ты сам участвовал или только смотрел? – донес ветер обрывок их разговора.
– Только смотрел, – ответил брату Мик, – но говорят, что это тоже полезно.
Белль шутливо дернула обоих братьев за черные кудряшки и широко улыбнулась навстречу Лине и Лиону.
Трава на плато была выжжена солнцем, но ее тепло-охристый цвет чудесно гармонировал с белыми, чуть кремоватого оттенка стройными колоннами древнего города. Сухие злаки пробивались между каменными плитами, ровные ряды колонн вели к полуразрушенному, но величественному портику, а внизу ярким синим цветом сверкало море. Каким-то неуловимым очарованием, впитавшим в себя ушедшие века, древний Сиренополь даже превосходил нынешний.
– По легенде, здесь, в этом городе, жили сирены, когда они еще были просто земными женщинами, – сказала Белль. – И так возникло название – Сиренополь…
Лион, гибкий и легкий, как леопард, взлетел на обломок колонны и так же невесомо, играючи, спрыгнул вниз.
– Наша Белль поет, как сирена, – сказал он Лине. – Белль?
Девушка улыбнулась и, беззаботно вскинув голову, взяла несколько высоких мелодичных нот.
Неимоверно высоких. Немыслимо мелодичных. Нет, никогда и нигде Лина не слышала такого дивного, неземного голоса. А Белль уже, смеясь, играла с близнецами, словно это не она только что явила подлинное чудо.
– Но, Белль, – все-таки сказала Лина. – С таким голосом вы могли бы стать звездой мировой оперы, вы могли бы…
– Ну что вы, Лина, – улыбнулась она. – Для вас, чужестранцев, искусство – серьезное занятие, вы учитесь этому и, естественно, добиваетесь каких-то высот. А для нас в Сиренополе в этом нет ничего особенного. Мы все понемножку… Ну, например, Дэви, вы видели, рисует, Мик работает по дереву, Лион танцует, я пою… Ведь это так просто.
– Идемте, я покажу вам портик, – предложил Лион. Лина взяла протянутую руку и пошла по нагретым солнцем мраморным плитам, стараясь попадать в такт его плавных, парящих шагов. Как же должен танцевать этот человек, если он даже ходит, почти не касаясь земли…
В портике было тихо и прохладно, и свежий запах моря, смешиваясь со стоячим воздухом, пропитанным древностью, создавал совершенно неповторимый запах. Звонкие удары каблучков Лины многократно отразились от стен, а неслышные шаги Лиона сгладили их мягким шуршанием. Лина взглянула на море сквозь частый двойной ряд колонн.
– Как здесь красиво, – чуть слышно произнесла она. – Какое это вообще чудо – Сиренополь… Почему люди, приезжающие сюда, не остаются здесь навсегда?
Лион ответил не сразу.
– Наши законы запрещают это. Как только у гостей возникает подобный вопрос, кто-нибудь из сиренопольцев объясняет им это.
– Законы Сиренополя… А почему с ними нельзя ознакомиться сразу, заранее?
– Законы Сиренополя, – медленно повторил он. И внезапно – Лина даже не успела вздрогнуть – Лион схватил ее за запястья и с силой неистового морского ветра навернул к себе.
– Я люблю свой город. Я знаю, что это самый лучший из когда-либо существовавших городов. Но вы – вы прекраснее любого города на земле, Лина. Законы Сиренополя… когда-нибудь я расскажу вам. Но будет лучше, если вы уедете отсюда раньше… чем я вам расскажу.
Захваты его пальцев были сильными, но не причиняли боли и даже не сдавливали ее кожи – пальцы человека, умеющего точно распределять напряжение каждой мышцы своего тренированного смуглого тела. Лина с улыбкой высвободила руки. И зачем она заговорила о каких-то законах – ведь это совсем неинтересно…
– Вы хотите, чтобы я уехала, Лион?
– Я… разве я это сказал?
…Краешек огромного сиренопольского солнца скрылся за горизонтом, когда Лина, Белль, близнецы и Лион шли по беломраморной городской набережной. Высокая фигура девушки в белом платье с открытыми плечами, на которые ложились прямые пряди белых волос, ирреальным силуэтом возникла в густо-ультрамариновых сумерках.
– Стефания, – радостно сказала Белль. – Это Стефания, невеста Лиона. Лина, гостья нашего города, художница.
Едва приостановившись, Стефания сверкнула белыми, как платье и волосы, зубами.
1 2 3 4
– У Дэви не хватает фантазии, – зазвучал за ее спиной приветливый голос Белль. – Он изображает только то, что видел. Здравствуйте, Лина.
Она обернулась.
– Здравствуйте. Ваш брат… у меня нет слов. Вы помогали ему?
Улыбаясь, Белль помотала русой головкой.
– Нет, что вы! Мальчики сами занимаются своими делами. Кстати, вы уже видели, какую подставку сделал для вас Мик? Нет? Какой же ты все-таки эгоист, Дэви, разве ж можно забывать о брате? Вот она стоит.
Конечно, Лина уже давно заметила это темно-шоколадное деревянное кружево, но что это подставка для ее работ…
– Какая красота! Спасибо… А где Мик, я хочу его поблагодарить…
И тут на какой-то момент все лицо Белль замерло в улыбке, но это было совсем неуловимо, и через мгновение ее белые зубы блеснули еще ярче, и девушка ответила:
– Ну что вы, Мик делал это с радостью. Он сейчас придет, и, если вы хотите, мы покажем вам древний Сиренополь.
– А Лион пойдет с нами? – спросил Дэви.
– Да, он обещал. Лион – это мой друг, – пояснила Белль. – Не жених, а просто друг. Он помолвлен с дочерью мэра Сиренополя, но она не любит древних развалин. Слышите? Мне кажется, это они с Миком разговаривают там, внизу. Идемте, Лина.
* * *
Размытые силуэты кораллов колыхались разноцветными причудливыми цветами, и неуловимыми яркими молниями мелькали между ними маленькие мелководные рыбки. Толща воды перед глазами была полупрозрачной и нежно-бирюзовой, а если приподнять голову, можно было увидеть краешком глаза, как яркое дно отражается всеми своими красками на внутренней поверхности пленки воды. И хотелось любоваться этим зрелищем часами, но воздух в легких неумолимо кончался, и, последний раз взглянув вверх, Лина вынырнула.
Лион уже вышел из воды, и его черные, как смоль, мокрые волосы сверкали на солнце. Он взбирался вверх по камням, и казалось, что его мускулистые загорелые ноги не касаются беспорядочного каменного хаоса – таким легким, быстрым и воздушным было каждое его движение. Почувствовав взгляд Лины, Лион остановился, ослепительно улыбнулся и протянул ей сильную руку, помогая взойти на камень. Белль и близнецы уже выкупались и ждали их наверху.
– Ты сам участвовал или только смотрел? – донес ветер обрывок их разговора.
– Только смотрел, – ответил брату Мик, – но говорят, что это тоже полезно.
Белль шутливо дернула обоих братьев за черные кудряшки и широко улыбнулась навстречу Лине и Лиону.
Трава на плато была выжжена солнцем, но ее тепло-охристый цвет чудесно гармонировал с белыми, чуть кремоватого оттенка стройными колоннами древнего города. Сухие злаки пробивались между каменными плитами, ровные ряды колонн вели к полуразрушенному, но величественному портику, а внизу ярким синим цветом сверкало море. Каким-то неуловимым очарованием, впитавшим в себя ушедшие века, древний Сиренополь даже превосходил нынешний.
– По легенде, здесь, в этом городе, жили сирены, когда они еще были просто земными женщинами, – сказала Белль. – И так возникло название – Сиренополь…
Лион, гибкий и легкий, как леопард, взлетел на обломок колонны и так же невесомо, играючи, спрыгнул вниз.
– Наша Белль поет, как сирена, – сказал он Лине. – Белль?
Девушка улыбнулась и, беззаботно вскинув голову, взяла несколько высоких мелодичных нот.
Неимоверно высоких. Немыслимо мелодичных. Нет, никогда и нигде Лина не слышала такого дивного, неземного голоса. А Белль уже, смеясь, играла с близнецами, словно это не она только что явила подлинное чудо.
– Но, Белль, – все-таки сказала Лина. – С таким голосом вы могли бы стать звездой мировой оперы, вы могли бы…
– Ну что вы, Лина, – улыбнулась она. – Для вас, чужестранцев, искусство – серьезное занятие, вы учитесь этому и, естественно, добиваетесь каких-то высот. А для нас в Сиренополе в этом нет ничего особенного. Мы все понемножку… Ну, например, Дэви, вы видели, рисует, Мик работает по дереву, Лион танцует, я пою… Ведь это так просто.
– Идемте, я покажу вам портик, – предложил Лион. Лина взяла протянутую руку и пошла по нагретым солнцем мраморным плитам, стараясь попадать в такт его плавных, парящих шагов. Как же должен танцевать этот человек, если он даже ходит, почти не касаясь земли…
В портике было тихо и прохладно, и свежий запах моря, смешиваясь со стоячим воздухом, пропитанным древностью, создавал совершенно неповторимый запах. Звонкие удары каблучков Лины многократно отразились от стен, а неслышные шаги Лиона сгладили их мягким шуршанием. Лина взглянула на море сквозь частый двойной ряд колонн.
– Как здесь красиво, – чуть слышно произнесла она. – Какое это вообще чудо – Сиренополь… Почему люди, приезжающие сюда, не остаются здесь навсегда?
Лион ответил не сразу.
– Наши законы запрещают это. Как только у гостей возникает подобный вопрос, кто-нибудь из сиренопольцев объясняет им это.
– Законы Сиренополя… А почему с ними нельзя ознакомиться сразу, заранее?
– Законы Сиренополя, – медленно повторил он. И внезапно – Лина даже не успела вздрогнуть – Лион схватил ее за запястья и с силой неистового морского ветра навернул к себе.
– Я люблю свой город. Я знаю, что это самый лучший из когда-либо существовавших городов. Но вы – вы прекраснее любого города на земле, Лина. Законы Сиренополя… когда-нибудь я расскажу вам. Но будет лучше, если вы уедете отсюда раньше… чем я вам расскажу.
Захваты его пальцев были сильными, но не причиняли боли и даже не сдавливали ее кожи – пальцы человека, умеющего точно распределять напряжение каждой мышцы своего тренированного смуглого тела. Лина с улыбкой высвободила руки. И зачем она заговорила о каких-то законах – ведь это совсем неинтересно…
– Вы хотите, чтобы я уехала, Лион?
– Я… разве я это сказал?
…Краешек огромного сиренопольского солнца скрылся за горизонтом, когда Лина, Белль, близнецы и Лион шли по беломраморной городской набережной. Высокая фигура девушки в белом платье с открытыми плечами, на которые ложились прямые пряди белых волос, ирреальным силуэтом возникла в густо-ультрамариновых сумерках.
– Стефания, – радостно сказала Белль. – Это Стефания, невеста Лиона. Лина, гостья нашего города, художница.
Едва приостановившись, Стефания сверкнула белыми, как платье и волосы, зубами.
1 2 3 4