— Просто никто не знает Аксиомы… Я тогда думала, что изобрела лучший выход… Выход к вам…
— Зачем ты меня сюда притащила?
— Он сказал, что наши рабочие продали свою интеллигенцию, — сказала она. — Он очень образованный… Я хотела, чтобы все до конца выяснилось.
— Олечка, родная… — сказал я. — Мы с Марией были в Лавре и ходили в пещеры. Это жуть… Осклизлые подвалы, пещерная слизь. Жулики и кликуши. Шизофрения. Мы с Марией выскочили еле-еле наружу — а там солнце, блеск Днепра… зелень деревьев и храмы, понимаешь? Природу создавали не люди, это уж точно… А пещеры и культы — мы только от людей знаем, что их создал бог, а лгали они или были шизофрениками — это нам неизвестно. Мы знаем только их утверждения, которые совпадали с нашим желанием чего-то высшего… Олечка… Когда я вижу таких людей, как ты, или Пашка Сапожников, или Витька Громобоев, или дед, или Мария, или брат мой немой Афанасий, или Таня моя, или Серега мой, или Валька…
— Не надо, Петр Алексеевич…
— Я знаю, что высшее — не мираж, — сказал я.
39
Спутник сфотографировал обратную сторону Луны. Фотографию передал на Землю. А сам летал-летал, а потом сгорел.
И вот Зотов лежит в больнице и смотрит на снег, и неужели он новый, шестидесятый год встретит в палате, где гундосят мужики, опасаясь за свои покалеченные инструменты?… Выставив вперед загипсованные руки, согнутые в локте, они с телесным грохотом сползаются покурить и выруливают на лестницу, и лежачие больные называют их «ночные бомбардировщики».
Зотова готовят и обмывают перед операцией и на каталке головой вперед везут вынимать осколок из спины, осколок чьей-то злобы и золотого рубля, и чем дело кончится, никому не известно… И не ногами ли вперед привезут.
Осколок вынули.
Его навещали. Однако в глазах у них была печаль, и это ему было не надо. Но однажды пришел Сапожников. Юморист.
Он не поздоровался и не присел на кровать.
— Петр Алексеевич, куда сдвигается остальная материя, когда сквозь нее движется какое-либо тело? — спросил он.
— Я тебя не понимаю, голубчик.
— С одной стороны, утверждают, что все заполнено материей, а с другой — что было время, когда вся материя была собрана в одну точку…
— Ну и что?
— Если все заполнено материей, то как возможно передвижение в пространстве? — это во-первых. А во-вторых, если вся материя была собрана в одну точку, то что же было вокруг?… То есть в центре всего — вопрос о пустоте. Потому что если материя заполняет все, то пустоты нет… если же пустота есть, то материя заполняет не все… А?!
— Дальше давай.
— Раньше считалось, что вселенную заполняет нематериальный дух, сквозь который движутся материальные тела. Потом все стали заполнять материальным эфиром, но отказались и от него. Теперь ее начинают заполнять так называемыми полями — а что это такое, не знает никто. Поле — и точка… Электрическое, магнитное, биополе, гравитационное и прочее. Эйнштейн с Бором не сошлись — с одной стороны, свет это волна, с другой — «частицы». Но если волна — то что волнуется? А если частицы — то что между ними?
И никому не приходит в голову, что и волна и частицы есть признаки чего-то третьего, неизвестного, общего для них.
Все упирается в пустоту, вакуум, где нет температуры.
Все упирается в пространство, заполненное невесть чем, но влияющим на все остальное… То ли надо отказываться от материи, то ли от пространства. А ни того, ни другого делать нельзя… Как от материи откажешься, если мы сами из нее состоим? А как от вакуума откажешься, если он заполнен гравитацией, которая влияет на все?
И если вакуум — это неведомое, то и нужен к нему иной подход. И тогда вакуум есть нечто, а не отсутствие всего. И тогда внешнее проявление его присутствия есть гравитация.
Но тогда мы имеем дело с неведомой материей. Потому что материя это то, что есть, и оно движется. То есть оно существует на самом деле, и наши ощущения могут о нем сигналить.
— Так, — говорю. — На словах похоже, что все складненько… Но какая же может быть материя кроме материи?
— Неведомая!
— Это я понял. А какая?
— Живая…
Прошло какое-то время, пока до Зотова начало доходить его гигантское обобщение, основанное, правда, лишь на чужих противоречиях, но так, наверное, и должен выглядеть первый шаг.
— То есть ты считаешь…
— Вот именно! — крикнул Сапожников. — Вот именно!.. Может оказаться, что никакой пустоты нет, но и эфира нет, потому что его пытались представить в виде неживых частиц. А если вакуум — это особенная материя, потому что живая?… Мы привыкли, что живое — это ты, я, блоха, амеба… А живое может оказаться материей… Но особенной.
Живая материя — это захватывало… То есть не тело и дух, а две материи — живая и неживая, вечно существующие по своим законам и вечно взаимодействующие… и высшее их взаимодействие — живые существа и организмы…
«Наблюдения нужны… наблюдения… факты, — говорю, а у самого зуб на зуб не попадает. — Иначе все липа… Неважно — свои, чужие, но нужны факты, которые подвергались бы новому толкованию… Пал Николаевич… чересчур великая догадка… Иначе нельзя…»
Он заржал и сунул Зотову бумагу:
— Вот… Тут есть кое-что. Первые наброски. У самого голова кругом… Но пока все сходится.
Зотов прочел и спрашивает:
— А можно это взять себе?
— Валяйте, — сказал он. — В свою библиотеку. А я двинулся дальше. По той же дороге.
Может, потому, что я лежал в больнице, мне это показалось таким важным, и читать это трудно, и кому трудно, тот пусть не читает, но это должно сохраниться для моей библиотеки. А вдруг Сапожников прав?
Вот краткое изложение и комментарий этих заметок.
Сначала он перечислял некоторые основания для недоумения.
— Еще Менделеев говорил, по всему видно, что эфир должен быть. Но известными ныне способами его обнаружить нельзя, как нельзя взвесить воду в воде.
Еще Менделеев говорил, что никакие известные взаимодействия частиц не дают эффекта гравитации. Сто лет прошло, мю-мезоны, пи-мезоны и прочие, но никакая гравитация от их взаимодействия не возникает, ни в теории, ни на практике, и гравитация существует покамест сама по себе.
И философия, и естествознание знают: пространства без материи быть не может. Но что же тогда вакуум, который все стыдливо обзывают пустотой?
Эйнштейну не удалось создать теорию «единого поля», когда все связано со всем при помощи частиц. Значит, в этой общей связи всего со всем должно учитываться еще нечто.
Философия открыла, что движение высшего порядка не есть комбинация движений низшего порядка, и значит, из суммы перемещений в пространстве нельзя получить развитие. Значит, развитие предполагает наличие еще какого-то фактора.
Биологии известно единственное отличие живого от неживого, а именно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Зачем ты меня сюда притащила?
— Он сказал, что наши рабочие продали свою интеллигенцию, — сказала она. — Он очень образованный… Я хотела, чтобы все до конца выяснилось.
— Олечка, родная… — сказал я. — Мы с Марией были в Лавре и ходили в пещеры. Это жуть… Осклизлые подвалы, пещерная слизь. Жулики и кликуши. Шизофрения. Мы с Марией выскочили еле-еле наружу — а там солнце, блеск Днепра… зелень деревьев и храмы, понимаешь? Природу создавали не люди, это уж точно… А пещеры и культы — мы только от людей знаем, что их создал бог, а лгали они или были шизофрениками — это нам неизвестно. Мы знаем только их утверждения, которые совпадали с нашим желанием чего-то высшего… Олечка… Когда я вижу таких людей, как ты, или Пашка Сапожников, или Витька Громобоев, или дед, или Мария, или брат мой немой Афанасий, или Таня моя, или Серега мой, или Валька…
— Не надо, Петр Алексеевич…
— Я знаю, что высшее — не мираж, — сказал я.
39
Спутник сфотографировал обратную сторону Луны. Фотографию передал на Землю. А сам летал-летал, а потом сгорел.
И вот Зотов лежит в больнице и смотрит на снег, и неужели он новый, шестидесятый год встретит в палате, где гундосят мужики, опасаясь за свои покалеченные инструменты?… Выставив вперед загипсованные руки, согнутые в локте, они с телесным грохотом сползаются покурить и выруливают на лестницу, и лежачие больные называют их «ночные бомбардировщики».
Зотова готовят и обмывают перед операцией и на каталке головой вперед везут вынимать осколок из спины, осколок чьей-то злобы и золотого рубля, и чем дело кончится, никому не известно… И не ногами ли вперед привезут.
Осколок вынули.
Его навещали. Однако в глазах у них была печаль, и это ему было не надо. Но однажды пришел Сапожников. Юморист.
Он не поздоровался и не присел на кровать.
— Петр Алексеевич, куда сдвигается остальная материя, когда сквозь нее движется какое-либо тело? — спросил он.
— Я тебя не понимаю, голубчик.
— С одной стороны, утверждают, что все заполнено материей, а с другой — что было время, когда вся материя была собрана в одну точку…
— Ну и что?
— Если все заполнено материей, то как возможно передвижение в пространстве? — это во-первых. А во-вторых, если вся материя была собрана в одну точку, то что же было вокруг?… То есть в центре всего — вопрос о пустоте. Потому что если материя заполняет все, то пустоты нет… если же пустота есть, то материя заполняет не все… А?!
— Дальше давай.
— Раньше считалось, что вселенную заполняет нематериальный дух, сквозь который движутся материальные тела. Потом все стали заполнять материальным эфиром, но отказались и от него. Теперь ее начинают заполнять так называемыми полями — а что это такое, не знает никто. Поле — и точка… Электрическое, магнитное, биополе, гравитационное и прочее. Эйнштейн с Бором не сошлись — с одной стороны, свет это волна, с другой — «частицы». Но если волна — то что волнуется? А если частицы — то что между ними?
И никому не приходит в голову, что и волна и частицы есть признаки чего-то третьего, неизвестного, общего для них.
Все упирается в пустоту, вакуум, где нет температуры.
Все упирается в пространство, заполненное невесть чем, но влияющим на все остальное… То ли надо отказываться от материи, то ли от пространства. А ни того, ни другого делать нельзя… Как от материи откажешься, если мы сами из нее состоим? А как от вакуума откажешься, если он заполнен гравитацией, которая влияет на все?
И если вакуум — это неведомое, то и нужен к нему иной подход. И тогда вакуум есть нечто, а не отсутствие всего. И тогда внешнее проявление его присутствия есть гравитация.
Но тогда мы имеем дело с неведомой материей. Потому что материя это то, что есть, и оно движется. То есть оно существует на самом деле, и наши ощущения могут о нем сигналить.
— Так, — говорю. — На словах похоже, что все складненько… Но какая же может быть материя кроме материи?
— Неведомая!
— Это я понял. А какая?
— Живая…
Прошло какое-то время, пока до Зотова начало доходить его гигантское обобщение, основанное, правда, лишь на чужих противоречиях, но так, наверное, и должен выглядеть первый шаг.
— То есть ты считаешь…
— Вот именно! — крикнул Сапожников. — Вот именно!.. Может оказаться, что никакой пустоты нет, но и эфира нет, потому что его пытались представить в виде неживых частиц. А если вакуум — это особенная материя, потому что живая?… Мы привыкли, что живое — это ты, я, блоха, амеба… А живое может оказаться материей… Но особенной.
Живая материя — это захватывало… То есть не тело и дух, а две материи — живая и неживая, вечно существующие по своим законам и вечно взаимодействующие… и высшее их взаимодействие — живые существа и организмы…
«Наблюдения нужны… наблюдения… факты, — говорю, а у самого зуб на зуб не попадает. — Иначе все липа… Неважно — свои, чужие, но нужны факты, которые подвергались бы новому толкованию… Пал Николаевич… чересчур великая догадка… Иначе нельзя…»
Он заржал и сунул Зотову бумагу:
— Вот… Тут есть кое-что. Первые наброски. У самого голова кругом… Но пока все сходится.
Зотов прочел и спрашивает:
— А можно это взять себе?
— Валяйте, — сказал он. — В свою библиотеку. А я двинулся дальше. По той же дороге.
Может, потому, что я лежал в больнице, мне это показалось таким важным, и читать это трудно, и кому трудно, тот пусть не читает, но это должно сохраниться для моей библиотеки. А вдруг Сапожников прав?
Вот краткое изложение и комментарий этих заметок.
Сначала он перечислял некоторые основания для недоумения.
— Еще Менделеев говорил, по всему видно, что эфир должен быть. Но известными ныне способами его обнаружить нельзя, как нельзя взвесить воду в воде.
Еще Менделеев говорил, что никакие известные взаимодействия частиц не дают эффекта гравитации. Сто лет прошло, мю-мезоны, пи-мезоны и прочие, но никакая гравитация от их взаимодействия не возникает, ни в теории, ни на практике, и гравитация существует покамест сама по себе.
И философия, и естествознание знают: пространства без материи быть не может. Но что же тогда вакуум, который все стыдливо обзывают пустотой?
Эйнштейну не удалось создать теорию «единого поля», когда все связано со всем при помощи частиц. Значит, в этой общей связи всего со всем должно учитываться еще нечто.
Философия открыла, что движение высшего порядка не есть комбинация движений низшего порядка, и значит, из суммы перемещений в пространстве нельзя получить развитие. Значит, развитие предполагает наличие еще какого-то фактора.
Биологии известно единственное отличие живого от неживого, а именно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81