Строгая сестра или нянечка переспросила:
– Какому это еще Левитану?
– Тому самому, – ответили мы, – выдающемуся русскому художнику.
Левитан болел-болел, а потом вдруг поправился.
И снова принялся за работу.
Однажды я прихожу к нему один, без Мишки, а у него уже сидит комендант, такой любезный и снисходительный.
Комендант задал мне вопрос:
– Скажи, мальчик, а ты хотел бы побывать на другой планете?
– Хотел бы, – ответил я. – Разве кто-нибудь откажется?
Потом комендант перевел разговор на другую тему, и я так и не узнал, почему он мне задал такой необычный вопрос. Комендант стал жаловаться Левитану на проводку и плохую изоляцию в доме и на то, что у него много забот и у некоторых жильцов плохой характер. А затем комендант посмотрел на меня и спросил:
– Как ты думаешь, мальчик, у разумных существ с других планет тоже дурной характер?
Я ответил:
– Думаю, что не у всех. У некоторых хороший.
И комендант рассмеялся и сказал:
– Точно.
И сказал таким тоном, словно это ему было хорошо известно.
Потом комендант сказал Левитану:
– Ты бы, Исаак, изобразил этого мальчика. Он своим скромным поведением, вероятно, этого вполне заслуживает.
Левитан покачал головой:
– Я изображаю только березы, реки и облака, а также озера. А мальчик, к сожалению, не облако и не река.
Комендант достал из кармана кожаную штучку, и я подумал, что он сейчас даст мне свою визитную карточку, но он карточку не дал, а штучку положил обратно в карман.
Затем комендант спросил меня:
– Как ты представляешь, мальчик, свое будущее?
– Близкое или далекое?
– И близкое и далекое.
– А как вы представляете свое будущее?
– Далекого будущего, мальчик, у меня нет, – сказал комендант.
– Почему?
– Потому что я старик.
– А как вы представляете близкое будущее?
– Близкое будущее я рисую себе так. Я иду по улице и нахожу кем-то оброненный чертеж. Вместо того чтобы сдать его в стол находок, я присваиваю его и совершаю крупное научное открытие. Ну вот и все, мальчик. Далекого будущего у меня нет. Я старик. И в жизни мне не посчастливилось: я не сделал ни одного великого открытия. И вероятно, никогда уже не сделаю.
Мне стало немножко жалко нашего коменданта, и я сказал:
– Почему? Может, еще совершите.
– Нет, мальчик. Я упустил свое время. У меня было его уйма, так же как у тебя. Но я его упустил. А теперь я старик. И с грустью смотрю на свое прошлое, с которым я поступил так легкомысленно.
Комендант вынул карманные часы, открыл крышку и посмотрел. Затем он любезно раскланялся и ушел. Мы остались вдвоем с художником.
– Вы тоже смотрите с грустью на свое прошлое? – – спросил я художника.
– Нет, мальчик, я никогда не грущу о прошлом. Я думаю только о будущем. И для этого я пишу свои картины.
– Но вы же не будущее изображаете в своих картинах.
– Я изображаю, мальчик, природу. А природа – это нетолько прошлое, это и будущее.
– Чье будущее, ваше?
– Нет, твое, мальчик.
13
Мама пришла с рынка очень чем-то взволнованная и довольная.
– Могу сообщить тебе, – сказала ояа дяде Васе, – приятную новость. Вчера уволили коменданта, и на его месте уже сидит другой.
– А за что уволили?
– За эту ужасную привычку совать всем визитные карточки и выдавать себя за тех, кого уже давным-давно нет.
– Только за это?
– А разве этого мало? От такого человека можно ожидать всего.
Мама не сказала, чего можно ждать от коменданта, а скорей ушла в булочную. А дядя Вася стал выражать беспокойство, что комендант не зашел за своей рукописью и теперь, наверно, переехал, не оставив даже адреса.
Меня стала волновать судьба не столько коменданта, сколько того, другого, который был с ним связан. Может, и Левитана тоже попросят уехать из нашего дома на том основании, что он лишний. Ведь в прошлом веке был уже Левитан, а в нашем должен быть кто-то другой, совсем на того непохожий. Наш же Левитан очень походил на того, который когда-то жил, и на этом основании его могли попросить вернуться в свою эпоху.
Я забежал к Мишке Авдееву и рассказал ему о судьбе коменданта и о своих опасениях, но Мишка сказал, дожевывая морковку:
– Левитан никуда не уедет. Он тут обосновался. И ему у нас нравится.
– Откуда ты знаешь?
– Откуда? А я был у него вчера, как раз когда заходил прощаться комендант. Комендант сказал, что он уже стар и ему пора на покой, что ему надоели вечные жалобы на водопровод и на отопление.
– А что сказал Левитан?
– Ничего. Он как раз работал. Писал новую картину.
– Дядя Вася говорит, что он новые не пишет, а повторяет только старые.
– Ну и что? Мне старые нравятся даже больше, чем новые.
По правде говоря, мне старые тоже нравились больше, чем новые, но я этого не сказал Мишке, боясь прослыть консерватором и невеждой.
Выходя от Мишки, я взглянул на соседнюю дверь – висит ли еще там медная дощечка с фамилией. Все было в порядке. Дощечка висела на том же месте, извещая всех, что в этой квартире живет знаменитый художник. А уж тот или не тот это Левитан, подумал я, пусть решают специалисты. Мне казалось, что это был именно тот.
Комендант все-таки зашел к нам, вернее, не к нам, а к дяде Васе за своей рукописью. Он вежливо поздоровался, трогательно улыбнулся и попросил дядю Васю высказать свое мнение о рукописи.
Дяде Васе, по-видимому, очень не хотелось огорчать коменданта, и он сказал:
– Мое мнение не имеет значения. Я геолог, а тут речь идет о языке.
– А все-таки, – сказал комендант. – Я буду вам очень благодарен. Мне хотелось бы услышать вашу оценку.
Я не слышал, что сказал дядя Вася коменданту, – меня позвала на кухню мама.
А потом комендант ушел, держа свою рукопись под мышкой, и больше я его никогда не видел, словно он вернулся к себе в прошлое.
Когда комендант исчез, я спросил дядю Васю:
– Что же ты сказал коменданту? Как ты оценил его труд?
И тогда дядя Вася возбужденно стал ходить по комнате из угла в угол и рассказывать мне о том, какое сильное впечатление произвела на него рукопись комен-танта.
Что-то случилось с дядей Васей, на щеках его появился румянец, в глазах блеск, а на лице новое, никогда не виданное мною выражение. Он вдруг спросил меня:
– Как тебя зовут?
– Саша. Александр, – ответил я. – Неужели ты мог забыть мое имя?
– Когда я читал эту рукопись, я попытался забыть всё имена на свете, даже свое собственное.
– – Почему?
– Я вместе с автором рукописи попытался взглянуть на мир как бы из того времени, когда на Земле не существовало ни одного имени.
– А разве было такое время? – спросил я.
– Было.
– Когда?
– Всего миллион лет тому назад. Тогда еще на Земле не было людей.
– Людей не было, – сказал я, – а этот комендант был, что ли?
– Нет. Он только вообразил, что он был, для того чтобы создать картину мира, где нет языка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13