Так почему бы не быть детективу, который играет в теннис, читает комиксы, готовит итальянскую еду и относится к своей невесте, как Мори – к своим самым богатым клиентам? Значение имеет только способ мыслить, и еще – чему ты предпочитаешь верить или не верить.
Мори наливает себе стакан «Сантори», ставит пластинку на проигрыватель: Декстер Гордон, «Наш человек в Стокгольме». На первых трех треках глубокая царапина, но Мори к ней уже привык. Он ее уже и не слышит. От басовых нот саксофона в раме дребезжит стекло. Мори читает бейсбольные сводки, снова наливает стаканчик виски. Начинается четвертый трек – медленная сочная баллада, наполняющая комнату. Так хорошо наполняющая, что Мори сперва не слышит звонка в дверь. Он смотрит на свой тайваньский «Ролекс». Странно: Уно, должно быть, мчался сюда бегом.
– Сейчас, – кричит он, поднимает иголку с пластинки и поворачивается к дверям.
Джордж держит палец на звонке, потной рукой сжимает пистолет. Вот что сейчас будет. Мори откроет дверь на несколько дюймов. Джордж прямо сразу начнет стрелять ему в грудь и живот. Мори попятится назад, упадет на пол. Хорошо бы он еще был в сознании. Тогда Джордж наклонится к нему, вставит дуло в рот и увидит в его глазах осознание происходящего. Это драгоценный момент, момент всех моментов. Может быть, Мори станет молить о пощаде, вопить от ужаса. Джордж на это надеется. Тогда у него будет возможность сказать что-нибудь крутое и высокомерное, как в кино. Что он должен сказать? Какие правильные слова выразят буйное веселье возвращенной чести? Джордж убирает палец с кнопки звонка и беззвучно шевелит губами, пробуя несколько фраз.
Вдруг снизу – шум, по железной лестнице звенят шаги. С лицом в чесучей шерстяной маске Джордж не смеет посмотреть вниз. Вместо этого он отступает от дверей в тень. Шаги громче. Кто бы это ни был, он идет к Мори. Может стать проблемой. Увидит Джорджа, спросит, что он тут делает. Джордж не может так рисковать. Придется стрелять.
Шаги уже на четвертом этаже. Джордж прячется за углом маленькой лестничной площадки наверху лестницы. Капает темный дождь, оставляя большие капли на спине кожаного пиджака. Но видимость сегодня плохая. Снизу фигуру Джорджа не заметить. Шаги – на пятом этаже, в полудюжине метров от места, где скорчился Джордж. Он слышит, как кто-то тихо посвистывает на выдохе, гремит связка ключей, потом ничего. Джордж выжидает пару минут, встает на ноги. Никого. Кто бы там ни был, он, похоже, очень тихо зашел внутрь.
Джордж возвращается к дверям Мори, снова мысленно приготавливается. В комнате громко и протяжно играет саксофон. Насладись музыкой, Мори, это последнее, что тебе суждено услышать. Джордж делает глубокий вдох и дважды нажимает пальцем на кнопку звонка. Пистолет наготове, на уровне груди.
Вдруг за ним – шум, чересчур близко, так, что не по себе. Джордж разворачивается, сердце колотится, как барабан. Рот его под маской раскрывается от изумления. В двух метрах от него через перила лестницы перелезает молодой человек. Похоже, залез с этажа ниже. Джордж поднимает пушку.
– Не двигаться, – приказывает он сквозь сжатые зубы.
Парень медленно опускается на землю. Джордж читает в его глазах четкое намерение. Оно ему не нравится. Внутри саксофон замер на середине фразы.
– Не двигаться, я сказал! – дико шипит Джордж. Парень смотрит по очереди на пушку, на дверь, на лицо Джорджа, потом снова на пушку. И прыгает.
* * *
На полпути к дверям Мори слышит выстрел – громкий, близкий – и грохот шагов по железной лестнице. Мори распахивает дверь, видит Уно – он сидит на площадке, привалившись к перилам. Уно поднимает на него умоляющий взгляд.
– Догоните его, Мори-сан! – бормочет Уно. – Не волнуйтесь, я в порядке.
Но Уно не в порядке. По середине его рубахи течет струя крови, лицо у него цвета тофу. Шаги уже далеко внизу. Мори перегибается через перила, выхватывает взглядом фигуру в белых штанах, выбегающую на улицу.
– Я пытался его задержать, – слабым голосом говорит Уно. – Я старался, но он ушел. Не вышло.
Мори садится рядом с ним на корточки. По металлическому полу медленно растекается лужа крови, дождь разбавляет ее.
– Ты сделал все правильно, – говорит Мори. – Лучше никто бы не смог.
Уно кивает, смежая веки.
– Странно, – шепчет он. – Ногам так холодно… и рукам…
Мори вбегает к себе и бросается к телефону.
Шестнадцать
Джордж прорывается сквозь лабиринт переулков, таранит скопления зонтиков. Люди оборачиваются и глазеют на него. Джордж рычит на них в бешенстве, дико машет кулаками. Чего они пялятся? Как они могут знать, что он сделал? Потом он понимает, в чем проблема. Он по-прежнему в лыжной маске! Джордж вваливается в стриптиз-клуб, скачет вверх по лестнице. На полпути стаскивает маску, прислоняется к стене, глотая воздух.
Этот юнец – так ему и надо. Все испортил, все приготовления. Но Джордж не позволит единственной неудаче его сломить. Он знает о Мори все, что нужно. Он затаится на несколько недель, потом нанесет еще один удар. И если опять не получится, подождет еще несколько недель и снова попытается. И будет пытаться, пока не завершит дело. Это не вопрос выбора. Это вопрос необходимости, неколебимая логика чести и достоинства. Чтобы дух Джорджа Волка Нисио вновь обрел цельность, Мори должен умереть.
Теперь Джорджу спокойнее, но нервное напряжение все еще не отпускает организм, требуя выхода. Стриптиз-клуб – совсем не то, что ему надо. Он ждет еще пять минут, потом выходит в морось. В нескольких кварталах неподалеку – салон «аренды тел», специализирующийся на «костюмных играх». Владелец – велогонщик на пенсии, с давних пор обязанный старому боссу.
– Добрый вечер, Волк-сан, – говорит он при виде Джорджа, который входит, бодаясь со шторкой из пластиковых бусин.
– Что можете предложить?
– Все, что хотите.
Он раскрывает фотоальбом с девицами, одетыми как стюардессы, монашки, медсестры, школьницы, храмовые девушки. Джордж выбирает стюардессу за ее типично блядское лицо: маленькие глазки, большой рот. То что надо, чтоб дать выход энергии, быстро и мерзко.
Он ждет, сидя на постели в маленьком отсеке. Женщина входит, улыбается и низко кланяется. Она спрашивает, чего именно он хочет. Ее акцент – неловкий, косноязычный, этого Джордж не ожидал. Дерет как наждак, это надо прекратить.
Не особенно думая, что делает, Джордж вскакивает на ноги и вмазывает ей по лицу тыльной стороной руки. Женщина отлетает назад к стене и стоит там, глядя на него в немом потрясении. Она так смешно выглядит, что Джордж решает ударить ее снова, в два раза сильнее. На этот раз голова шлюхи отлетает от стены, как футбольный мяч. Она сползает на пол, глаза стеклянные, изо рта текут кровь и слюна.
Джордж поддергивает ее вверх за запястья, валит лицом вниз на кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Мори наливает себе стакан «Сантори», ставит пластинку на проигрыватель: Декстер Гордон, «Наш человек в Стокгольме». На первых трех треках глубокая царапина, но Мори к ней уже привык. Он ее уже и не слышит. От басовых нот саксофона в раме дребезжит стекло. Мори читает бейсбольные сводки, снова наливает стаканчик виски. Начинается четвертый трек – медленная сочная баллада, наполняющая комнату. Так хорошо наполняющая, что Мори сперва не слышит звонка в дверь. Он смотрит на свой тайваньский «Ролекс». Странно: Уно, должно быть, мчался сюда бегом.
– Сейчас, – кричит он, поднимает иголку с пластинки и поворачивается к дверям.
Джордж держит палец на звонке, потной рукой сжимает пистолет. Вот что сейчас будет. Мори откроет дверь на несколько дюймов. Джордж прямо сразу начнет стрелять ему в грудь и живот. Мори попятится назад, упадет на пол. Хорошо бы он еще был в сознании. Тогда Джордж наклонится к нему, вставит дуло в рот и увидит в его глазах осознание происходящего. Это драгоценный момент, момент всех моментов. Может быть, Мори станет молить о пощаде, вопить от ужаса. Джордж на это надеется. Тогда у него будет возможность сказать что-нибудь крутое и высокомерное, как в кино. Что он должен сказать? Какие правильные слова выразят буйное веселье возвращенной чести? Джордж убирает палец с кнопки звонка и беззвучно шевелит губами, пробуя несколько фраз.
Вдруг снизу – шум, по железной лестнице звенят шаги. С лицом в чесучей шерстяной маске Джордж не смеет посмотреть вниз. Вместо этого он отступает от дверей в тень. Шаги громче. Кто бы это ни был, он идет к Мори. Может стать проблемой. Увидит Джорджа, спросит, что он тут делает. Джордж не может так рисковать. Придется стрелять.
Шаги уже на четвертом этаже. Джордж прячется за углом маленькой лестничной площадки наверху лестницы. Капает темный дождь, оставляя большие капли на спине кожаного пиджака. Но видимость сегодня плохая. Снизу фигуру Джорджа не заметить. Шаги – на пятом этаже, в полудюжине метров от места, где скорчился Джордж. Он слышит, как кто-то тихо посвистывает на выдохе, гремит связка ключей, потом ничего. Джордж выжидает пару минут, встает на ноги. Никого. Кто бы там ни был, он, похоже, очень тихо зашел внутрь.
Джордж возвращается к дверям Мори, снова мысленно приготавливается. В комнате громко и протяжно играет саксофон. Насладись музыкой, Мори, это последнее, что тебе суждено услышать. Джордж делает глубокий вдох и дважды нажимает пальцем на кнопку звонка. Пистолет наготове, на уровне груди.
Вдруг за ним – шум, чересчур близко, так, что не по себе. Джордж разворачивается, сердце колотится, как барабан. Рот его под маской раскрывается от изумления. В двух метрах от него через перила лестницы перелезает молодой человек. Похоже, залез с этажа ниже. Джордж поднимает пушку.
– Не двигаться, – приказывает он сквозь сжатые зубы.
Парень медленно опускается на землю. Джордж читает в его глазах четкое намерение. Оно ему не нравится. Внутри саксофон замер на середине фразы.
– Не двигаться, я сказал! – дико шипит Джордж. Парень смотрит по очереди на пушку, на дверь, на лицо Джорджа, потом снова на пушку. И прыгает.
* * *
На полпути к дверям Мори слышит выстрел – громкий, близкий – и грохот шагов по железной лестнице. Мори распахивает дверь, видит Уно – он сидит на площадке, привалившись к перилам. Уно поднимает на него умоляющий взгляд.
– Догоните его, Мори-сан! – бормочет Уно. – Не волнуйтесь, я в порядке.
Но Уно не в порядке. По середине его рубахи течет струя крови, лицо у него цвета тофу. Шаги уже далеко внизу. Мори перегибается через перила, выхватывает взглядом фигуру в белых штанах, выбегающую на улицу.
– Я пытался его задержать, – слабым голосом говорит Уно. – Я старался, но он ушел. Не вышло.
Мори садится рядом с ним на корточки. По металлическому полу медленно растекается лужа крови, дождь разбавляет ее.
– Ты сделал все правильно, – говорит Мори. – Лучше никто бы не смог.
Уно кивает, смежая веки.
– Странно, – шепчет он. – Ногам так холодно… и рукам…
Мори вбегает к себе и бросается к телефону.
Шестнадцать
Джордж прорывается сквозь лабиринт переулков, таранит скопления зонтиков. Люди оборачиваются и глазеют на него. Джордж рычит на них в бешенстве, дико машет кулаками. Чего они пялятся? Как они могут знать, что он сделал? Потом он понимает, в чем проблема. Он по-прежнему в лыжной маске! Джордж вваливается в стриптиз-клуб, скачет вверх по лестнице. На полпути стаскивает маску, прислоняется к стене, глотая воздух.
Этот юнец – так ему и надо. Все испортил, все приготовления. Но Джордж не позволит единственной неудаче его сломить. Он знает о Мори все, что нужно. Он затаится на несколько недель, потом нанесет еще один удар. И если опять не получится, подождет еще несколько недель и снова попытается. И будет пытаться, пока не завершит дело. Это не вопрос выбора. Это вопрос необходимости, неколебимая логика чести и достоинства. Чтобы дух Джорджа Волка Нисио вновь обрел цельность, Мори должен умереть.
Теперь Джорджу спокойнее, но нервное напряжение все еще не отпускает организм, требуя выхода. Стриптиз-клуб – совсем не то, что ему надо. Он ждет еще пять минут, потом выходит в морось. В нескольких кварталах неподалеку – салон «аренды тел», специализирующийся на «костюмных играх». Владелец – велогонщик на пенсии, с давних пор обязанный старому боссу.
– Добрый вечер, Волк-сан, – говорит он при виде Джорджа, который входит, бодаясь со шторкой из пластиковых бусин.
– Что можете предложить?
– Все, что хотите.
Он раскрывает фотоальбом с девицами, одетыми как стюардессы, монашки, медсестры, школьницы, храмовые девушки. Джордж выбирает стюардессу за ее типично блядское лицо: маленькие глазки, большой рот. То что надо, чтоб дать выход энергии, быстро и мерзко.
Он ждет, сидя на постели в маленьком отсеке. Женщина входит, улыбается и низко кланяется. Она спрашивает, чего именно он хочет. Ее акцент – неловкий, косноязычный, этого Джордж не ожидал. Дерет как наждак, это надо прекратить.
Не особенно думая, что делает, Джордж вскакивает на ноги и вмазывает ей по лицу тыльной стороной руки. Женщина отлетает назад к стене и стоит там, глядя на него в немом потрясении. Она так смешно выглядит, что Джордж решает ударить ее снова, в два раза сильнее. На этот раз голова шлюхи отлетает от стены, как футбольный мяч. Она сползает на пол, глаза стеклянные, изо рта текут кровь и слюна.
Джордж поддергивает ее вверх за запястья, валит лицом вниз на кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92