Итак, приказав доставить мне мой кинжал и обоюдоострый меч, пустился я в путь. Однако гомиды только презрительно потешались надо мною, ибо куда более доблестные, как ям казалось, воины пали в схватках с Одноглазым леопардом, а я, собираясь пожертвовать собой, еще и льстил себя безумной надеждой одержать над ним победу.
Вскоре мы прибыли к норе – или, верней, не норе, а громадной пещере в гигантском утесе. Пробравшись внутрь, я потуже затянул пояс на брюках, сжал в левой руке кинжал, вытащил из ножен меч и произнес заклинание, запирающее когти в подушечках лап у хищников кошачьих племен. Затем я принялся разыскивать леопарда, но он уже почуял меня и кровожадно устремился мне навстречу; когда мы сблизились, он взметнулся в смертельном прыжке под потолок пещеры, однако когти выпустить ему не удалось, ибо таков был приговор древнего заклинания. Должен сразу признаться, друзья, что вид его устрашил меня; и все же я был полон решимости дорого продать свою жизнь, а поэтому крепко сжимал в руках оружие. Славно коршун, увидевший цыпленка, залетел на меня леопард, но я стоял как скала, ибо заранее решил ослепить его, и мой кинжал вошел ему точно в глаз. Исполнив свой замысел, я отскочил в сторону, а лишившийся зрения зверь стал метаться вокруг, слепо разыскивая меня, и, хотя яд, которым был смазан клинок, уже начал свое губительное действие, я не сидел бы сейчас перед вами, если б зверь настиг меня в ту секунду, и конец мой был бы воистину печален. Немного переждав и убедившись, что леопард.слабеет, я бросился к нему и схватил его за шею в надежде отогнуть ее кверху и опрокинуть зверя на спину, чтобы вонзить меч: в его незащищенное брюхо, однако он отбросил меня, словно пушинку, и, отлетев, я ударился.спиной о скалу. К счастью, леопард был слеп, а определить по слуху, куда отбросил меня его яростный рывок, не сумел. Лежал я, впрочем, недолго и, зная, что с каждой секундой зверь слабеет все больше, собрал последние силы, вскочил и, на цыпочках подкравшись к нему, полоснул его по шее мечом. Леопард, однако, еще не утратил своего свирепого могущества – он обхватил меня лапами, и у нас началась борьба не на жизнь, а на смерть. Долго боролись мы, то сходясь в неистовой схватке грудь с грудью, то швыряя друг друга на землю, но в конце концов леопард бросился наутек, а я поволокся за ним по каменистой земле, и руки мои все крепче сжимали его жилистую шею.
Не меньше пяти минут таскал меня леопард взад и вперед, стараясь расшибить о стены, однако потом окончательно выдохся и тревожно замер, так что его хриплое, прерывистое дыхание тяжким гулом наполнило темные просторы пещеры. Я резко отогнул ему голову в сторону, а когда он рухнул на спину, нанес ему в брюхо смертельный удар. Мой обоюдоострый меч рассек его почти пополам, дымящиеся жаркой кровью внутренности вывалились наружу, и он испустил дух. Так одолел я в единоборстве этого страшного монстра.
Одолеть-то я его одолел, сомневаться не приходилось; однако вытащить труп из пещеры было до невозможности трудно; и вместе с тем я понимал, что, если мне не удастся этого сделать, слава моя не будет явлена миру. Когда я ухватил леопарда за ноги и что есть силы дернул, он, казалось, только плотнее распластался на полу, ибо был неимоверно велик и тяжел. Поначалу мне даже почудилось, что я взялся за невыполнимое дело; однако же у меня не было сомнений, что его надобно выполнить любой ценой. Но прежде всего мне требовался отдых; осторожно присев, я привалился спиной к скале и немного передохнул. Потом встал, заткнул за пояс меч и с огромным напряжением сил поволок труп к выходу. Выбравшись на свет, я медленно побрел по дороге и около шести часов вечера вернулся в город; когда я появился, от громких криков горожан едва не обрушились стены домов; ошеломленные гомиды взирали на меня с ужасом и восхищением.
А король безутешно рыдал вплоть до моего возвращения» ибо не сомневался, что я принял мученическую смерть. Да и остальные гомиды, даже те, которые провожали меня к пещере, были уверены, что я уже съеден: они немного подождали у входа и, вернувшись, оповестили горожан о моей гибели.
Можете представить себе, уважаемые слушатели, как возрадовался король, увидев меня живым и невредимым. Его радость была воистину беспредельна, и с той поры я стал настолько дорог ему, что о любом своем решении он прежде всего оповещал меня, а всякое мое. слово приравнивалось в городе к незыблемому закону. Однако, если молоденькая пальма перерастает лесных гигантов, их ярость оборачивается неистовой бурей, и моя судьба великолепно подтверждает это мудрое присловье, друзья, – наши дружеские отношения с королем до неистовства взбесили знатных горожан, и они всячески старались нас поссорить. Они злобно чернили меня, они бессовестно лгали, они сочиняли злобные небылицы обо мне и возводили на меня недостойную напраслину, однако он равнодушно пропускал мимо ушей все их наветы.
Тут настало время сказать вам, друзья, что у короля была собака – необыкновенная и удивительная собака с серебряными зубами и золотистой шерстью, подаренная ему в день коронации Сокоти, Небесным Кузнецом, и он так любил ее, что, если б кто-нибудь посмел обидеть его любимицу, он, по его собственным словам, отдал бы обидчика на растерзание подросткам, которые, как известно, способны измыслить самую изощренную муку.
А я присматривал за королевской собакой, и она превосходно знала меня, так что всякий раз, как я ее звал, она мигом прибегала ко мне из самой дальней дали. И вдруг бесследно исчезла. Я отправился к королю, однако на мой вопрос, не появлялась ли она в его покоях, он ответил, что не появлялась. Мы стали искать ее вместе, обшарили весь дворец – тщетно. Тогда король повелел глашатаю созвать горожан на Базарную площадь, и вскоре площадь заполнилась гомидами; в центре собрания, на троне, восседал король, а по правую руку от него, являя горожанам свою особую близость к нему, стоял я. Когда все собрались, король заговорил и объявил собравшимся, что он очень огорчен потерей собаки, подаренной ему в день коронации Небесным Кузнецом Сокоти; он сказал, что мы с ним долго искали ее, но отыскать не смогли, и обратился к подданным с просьбой помочь нам в наших многотрудных поисках.
Едва король умолк, поднялся некий горожанин и сказал так:
– Здравствуй и процветай, благородный король, да укрепится королевская власть высоким благородством твоим и нашими молитвами! Да ниспошлет тебе Господь долгую жизнь, да не попустит слечь в болезни и одарит победами над внутренними недругами и внешними врагами твоими! Водяные лилии увенчивают поверхность воды – да увенчается успехом всякое деяние твое! Полевые грызуны не способны выбраться из силков охотника – да одолеешь ты безмерной силой своей любое препятствие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37