герцог был полон решимости сдержать данное слово, чего бы это ему ни стоило.
«Ренет, уж верно, что-нибудь придумает», – успокаивал он себя. Он невольно называл маркизу, свою высокую покровительницу, льстиво-грациозным именем, которое она носила еще молоденькой девушкой и которое позже оказалось в какой-то мере пророческим. Ибо Ренет и в самом деле стала маленькой королевой . Вернее, она, в сущности, даже была большой королевой, ибо что значит супруга монарха в сравнении с его всемогущей метрессой! Тень, ничто, носительница голого титула! Конечно, способ этого возвышения Ренет вначале глубоко ранил герцога: нелегко ему было уступить любимую женщину королю. Порой он испытывал соблазн последовать примеру маркиза де Монтеспана, который явился во дворец «короля-солнца» в траурном платье, когда тот возвысил его жену до своей метрессы. Но он не стал являться во дворец в трауре – времена изменились: сегодня знатные фамилии почитают за честь быть поставщиками королевских метресс. И он тоже был дитя своего времени; надо принимать это время, если не хочешь стать посмешищем. Да и Ренет умела утешить герцога: ее ласковая рука и холодный ум наложили целебный пластырь на его раненую гордость.
– Теперь я наконец смогу позаботиться о вас, – сказала она. – Довольно вам быть просто носителем своего гордого имени, лишенным какого бы то ни было влияния. Вы займете место, которое принадлежит вам по праву, и это… да, и это и будет мне утешением в моей судьбе.
И она сдержала слово: став протеже Ренет, герцог поднялся по крутой лестнице успеха до того высокого поста, который занимал сегодня. Он не противился это му, между ним и Ренет возникло даже некое весьма своеобразное соглашение, которому он до сих пор так и не подобрал имени. И вот сегодня у него впервые появилось чувство тревоги, такое ощущение, как будто на этот раз правила игры были как-то нарушены. Но тревога эта, конечно же, была обусловлена лишь необычайной срочностью дела.
В Париж герцог прибыл на рассвете, утомленный стремительной ездой. Он, несмотря на то что уже был наместником в отдаленной провинции, привык жить в Париже. Он даже серьезно уверял всех, что не может жить нигде, кроме как в Париже. Еще в дороге он послал нарочного с запиской к маркизе, чтобы предупредить ее о своем визите. Поспешно стряхнув с себя дорожную пыль и сменив платье, он немедленно отправился в Версаль, чтобы застать свою подругу за lever и не пропустить этой прелестнейшей ежеутренней сцены, собиравшей у влиятельной фаворитки многочисленных поклонников и просителей. Герцог сгорал от нетерпения, стремясь как можно скорее оказаться в ее покоях. Но когда он уже на пороге ее комнаты почувствовал нежный запах духов Ренет, который всегда оказывал на него чарующее действие, он вдруг опять ощутил необыкновенно сильный прилив какого-то смутного беспокойства. Он помедлил немного, еще не решаясь войти, но слуга уже учтиво распахнул двери перед хорошо знакомым гостем.
Маркиза сидела перед туалетным столиком и была занята прической. На ней было великолепное неглиже, с глубоким вырезом на груди, без рукавов, так что гости могли любоваться ее прекрасными, точеными руками. День был тусклым, и слуги зажгли свечи; от них по всей комнате, полной людей, разлился теплый золотистый свет. Гости, одни с назойливой любезностью, другие с умильно-нежными вздохами, теснились вокруг своего кумира. Одни спешили подать ее камеристке заколку для волос, чтобы удостоиться чести принять участие в туалете всемогущей фаворитки, другие, стоя поодаль с прошениями в руках, ждали знака маркизы, чтобы смиренно вручить их ей. Но хозяйка, казалось, были совершенно занята украшением своей персоны. Устремив взор в большое, обрамленное черным деревом зеркало, которое держала перед ней коленопреклоненная камеристка, она улыбалась своему собственному отражению, не обращая внимания на гостей. Не сразу заметила она и герцога, который, все еще борясь с чувством беспокойства, остановился неподалеку от двери. Хотя маркизу заслоняли от него многочисленные почитатели, в голове у него мелькнуло странное сравнение, уже не в первый раз приходившее ему на ум при виде Ренет: образ одной из тех красивых, таинственно мерцающих змей, о которых говорят, будто они одиноко и самовлюбленно танцуют под луной. Но этот образ, конечно, был иллюзией, тем более что маркиза была отнюдь не одинока, и все же это сравнение имело что-то общее с действительностью.
Между тем лакей, распахнувший перед герцогом двери, объявил имя вновь прибывшего гостя. Маркиза повернула голову, и по лицу ее скользнула улыбка радостного удивления.
– Со счастливым возвращением, мой герцог, – воскликнула она, протягивая к нему обе руки, маленькие и на удивление крепкие.
Однако, прежде чем он успел склониться к ним, лицо ее изменилось: радостная улыбка погасла, глаза, очень умные, очень острые, смотрели на герцога тревожно-вопрошающе, почти испуганно. Ему вдруг почудилось, что она уже знает о его злоключениях или ей каким-то загадочным образом передалась его тревога. Но это продлилось лишь несколько секунд, маркиза быстро совладала с собой, и улыбка вновь вернулась на ее лицо.
– Рада видеть вас, дорогой герцог, – произнесла она с присущей ей необыкновенной, неизменной грацией. – Однако, я вижу, путешествие это оказалось для вас очень утомительным. – И вновь взгляд ее выразил легкое удивление. Затем она вдруг неожиданно поднялась и объявила: – Lever окончен. Я благодарю моих дорогих гостей. До свидания. До завтрашнего утра.
Все присутствовавшие, за исключением герцога, удалились. Вожделенный миг наступил, он остался со своей покровительницей наедине, без свидетелей.
Она озабоченно смотрела на него.
– Бедный мой друг, – повторила она, – как же вас утомила эта поездка! Но она была действительно необходима для того, чтобы укрепить ваши позиции в определенных кругах. Вы, как вольнодумец, привыкли игнорировать эти круги, но поверьте мне: они очень влиятельны! Однако довольно об этом, – продолжила она весело, – взгляните-ка лучше на эту прелесть. – Она достала из маленького шкафчика изящное резное распятие из слоновой кости и протянула его герцогу. – Это подарок, которого удостоила меня достопочтенная госпожа настоятельница монастыря Сен-Сир. Как видите, и моя позиция в определенных кругах упрочилась.
Герцог уже знал о новом увлечении маркизы – религии. Теперь ее можно было застать за чтением богопроповедных книг, она собирала святые образы и посещала монастыри. Герцог знал: она стремилась получить абсолюцию, в которой Церковь отказывала королевской метрессе уже несколько лет. Но зачем это ей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
«Ренет, уж верно, что-нибудь придумает», – успокаивал он себя. Он невольно называл маркизу, свою высокую покровительницу, льстиво-грациозным именем, которое она носила еще молоденькой девушкой и которое позже оказалось в какой-то мере пророческим. Ибо Ренет и в самом деле стала маленькой королевой . Вернее, она, в сущности, даже была большой королевой, ибо что значит супруга монарха в сравнении с его всемогущей метрессой! Тень, ничто, носительница голого титула! Конечно, способ этого возвышения Ренет вначале глубоко ранил герцога: нелегко ему было уступить любимую женщину королю. Порой он испытывал соблазн последовать примеру маркиза де Монтеспана, который явился во дворец «короля-солнца» в траурном платье, когда тот возвысил его жену до своей метрессы. Но он не стал являться во дворец в трауре – времена изменились: сегодня знатные фамилии почитают за честь быть поставщиками королевских метресс. И он тоже был дитя своего времени; надо принимать это время, если не хочешь стать посмешищем. Да и Ренет умела утешить герцога: ее ласковая рука и холодный ум наложили целебный пластырь на его раненую гордость.
– Теперь я наконец смогу позаботиться о вас, – сказала она. – Довольно вам быть просто носителем своего гордого имени, лишенным какого бы то ни было влияния. Вы займете место, которое принадлежит вам по праву, и это… да, и это и будет мне утешением в моей судьбе.
И она сдержала слово: став протеже Ренет, герцог поднялся по крутой лестнице успеха до того высокого поста, который занимал сегодня. Он не противился это му, между ним и Ренет возникло даже некое весьма своеобразное соглашение, которому он до сих пор так и не подобрал имени. И вот сегодня у него впервые появилось чувство тревоги, такое ощущение, как будто на этот раз правила игры были как-то нарушены. Но тревога эта, конечно же, была обусловлена лишь необычайной срочностью дела.
В Париж герцог прибыл на рассвете, утомленный стремительной ездой. Он, несмотря на то что уже был наместником в отдаленной провинции, привык жить в Париже. Он даже серьезно уверял всех, что не может жить нигде, кроме как в Париже. Еще в дороге он послал нарочного с запиской к маркизе, чтобы предупредить ее о своем визите. Поспешно стряхнув с себя дорожную пыль и сменив платье, он немедленно отправился в Версаль, чтобы застать свою подругу за lever и не пропустить этой прелестнейшей ежеутренней сцены, собиравшей у влиятельной фаворитки многочисленных поклонников и просителей. Герцог сгорал от нетерпения, стремясь как можно скорее оказаться в ее покоях. Но когда он уже на пороге ее комнаты почувствовал нежный запах духов Ренет, который всегда оказывал на него чарующее действие, он вдруг опять ощутил необыкновенно сильный прилив какого-то смутного беспокойства. Он помедлил немного, еще не решаясь войти, но слуга уже учтиво распахнул двери перед хорошо знакомым гостем.
Маркиза сидела перед туалетным столиком и была занята прической. На ней было великолепное неглиже, с глубоким вырезом на груди, без рукавов, так что гости могли любоваться ее прекрасными, точеными руками. День был тусклым, и слуги зажгли свечи; от них по всей комнате, полной людей, разлился теплый золотистый свет. Гости, одни с назойливой любезностью, другие с умильно-нежными вздохами, теснились вокруг своего кумира. Одни спешили подать ее камеристке заколку для волос, чтобы удостоиться чести принять участие в туалете всемогущей фаворитки, другие, стоя поодаль с прошениями в руках, ждали знака маркизы, чтобы смиренно вручить их ей. Но хозяйка, казалось, были совершенно занята украшением своей персоны. Устремив взор в большое, обрамленное черным деревом зеркало, которое держала перед ней коленопреклоненная камеристка, она улыбалась своему собственному отражению, не обращая внимания на гостей. Не сразу заметила она и герцога, который, все еще борясь с чувством беспокойства, остановился неподалеку от двери. Хотя маркизу заслоняли от него многочисленные почитатели, в голове у него мелькнуло странное сравнение, уже не в первый раз приходившее ему на ум при виде Ренет: образ одной из тех красивых, таинственно мерцающих змей, о которых говорят, будто они одиноко и самовлюбленно танцуют под луной. Но этот образ, конечно, был иллюзией, тем более что маркиза была отнюдь не одинока, и все же это сравнение имело что-то общее с действительностью.
Между тем лакей, распахнувший перед герцогом двери, объявил имя вновь прибывшего гостя. Маркиза повернула голову, и по лицу ее скользнула улыбка радостного удивления.
– Со счастливым возвращением, мой герцог, – воскликнула она, протягивая к нему обе руки, маленькие и на удивление крепкие.
Однако, прежде чем он успел склониться к ним, лицо ее изменилось: радостная улыбка погасла, глаза, очень умные, очень острые, смотрели на герцога тревожно-вопрошающе, почти испуганно. Ему вдруг почудилось, что она уже знает о его злоключениях или ей каким-то загадочным образом передалась его тревога. Но это продлилось лишь несколько секунд, маркиза быстро совладала с собой, и улыбка вновь вернулась на ее лицо.
– Рада видеть вас, дорогой герцог, – произнесла она с присущей ей необыкновенной, неизменной грацией. – Однако, я вижу, путешествие это оказалось для вас очень утомительным. – И вновь взгляд ее выразил легкое удивление. Затем она вдруг неожиданно поднялась и объявила: – Lever окончен. Я благодарю моих дорогих гостей. До свидания. До завтрашнего утра.
Все присутствовавшие, за исключением герцога, удалились. Вожделенный миг наступил, он остался со своей покровительницей наедине, без свидетелей.
Она озабоченно смотрела на него.
– Бедный мой друг, – повторила она, – как же вас утомила эта поездка! Но она была действительно необходима для того, чтобы укрепить ваши позиции в определенных кругах. Вы, как вольнодумец, привыкли игнорировать эти круги, но поверьте мне: они очень влиятельны! Однако довольно об этом, – продолжила она весело, – взгляните-ка лучше на эту прелесть. – Она достала из маленького шкафчика изящное резное распятие из слоновой кости и протянула его герцогу. – Это подарок, которого удостоила меня достопочтенная госпожа настоятельница монастыря Сен-Сир. Как видите, и моя позиция в определенных кругах упрочилась.
Герцог уже знал о новом увлечении маркизы – религии. Теперь ее можно было застать за чтением богопроповедных книг, она собирала святые образы и посещала монастыри. Герцог знал: она стремилась получить абсолюцию, в которой Церковь отказывала королевской метрессе уже несколько лет. Но зачем это ей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10