мать запрещала ей играть с соседскими ребятишками.
В отрочестве у нее совсем не было подруг. Все девочки старались держаться от нее подальше. Какая более или менее сообразительная особа женского пола захочет, чтобы ее сравнивали с Рэной Рэмси?
В школе Рэну редко приглашали на свидания. Молодые люди с опаской относились к ее божественной красоте, считая, что для первых опытов можно найти кого-нибудь попроще.
Теперь Рэна с радостью ухватилась за возможность повозиться в грязи и с энтузиазмом спросила:
– С чего начинать?
– Сначала надо раздеться.
– Что?
– Разве это плохая идея?
– Плохая.
– Не стесняйся. Я тоже разденусь, если тебе от этого станет легче, – сказал он и рассмеялся, заметив ее растерянность. – Эна, в этой одежде ты умрешь от жары. Здесь жарко, как в сауне.
– Нет-нет. Мне и так хорошо.
– А вдруг ты растаешь, и от тебя останется только куча никому не нужной одежды? Что я с ней буду делать?
Притворясь рассерженной, Рэна свирепо блеснула глазами:
– Не волнуйся, со своей одеждой я разберусь сама.
Трент с сомнением покачал головой. Может, у нее какая-то страшная кожная болезнь, и она не хочет, чтобы кто-нибудь узнал об этом? Каждое утро она выходила на пробежку в тренировочном костюме, закрывающем все ее тело, от шеи до щиколоток.
– Хорошо. Только если ты получишь тепловой удар, помни – я тебя предупреждал.
Трент терпеливо проинструктировал Рэну, как правильно наполнить горшок черноземом и в какой пропорции смешать его с торфом. Рэна оказалась способной ученицей – вскоре она махала совком так ловко, словно занималась этим всю жизнь.
Время от времени она машинально вытирала со лба капельки пота и так увлеклась, что даже не замечала, как палит полуденное солнце.
– Ты не будешь возражать, если я разденусь? – через некоторое время спросил Трент.
– Пожалуйста.
Он стянул через голову мокрую майку и бросил ее на землю.
– По-моему, я сейчас растаю. Рэна сама таяла, глядя на его обнаженный торс. Все внутри полыхало, и вовсе не от полуденного зноя. Просто ее охватило неистовой силы желание.
– Мне кажется, для игры в футбол ты в отличной форме, – сказала она, проглатывая комок в горле. Его тело поражало своей мощью. От каждого движения под загорелой кожей рук и плеч перекатывались тугие мускулы.
– Надеюсь, так и есть, – сказал Трент и нахмурился. В его голосе отчетливо слышалось беспокойство.
– У тебя на этот счет есть сомнения? Трент натянуто улыбнулся и вновь помрачнел.
– Я привык к подобного рода сомнениям. Мне вообще, наверное, свойственна некоторая неуверенность в себе.
– Но ты же известнейший спортсмен! – Поймав его удивленный взгляд, Рэна пояснила:
– Это рассказала мне Руби, когда ты только приехал. Если она не преувеличивает, ты – один из лучших футболистов в Соединенных Штатах.
Раньше Трент принял бы этот комплимент как должное. Но с Рэной ему не хотелось лукавить.
– Конечно, я отыграл пару удачных сезонов. Но последний окончился полным провалом.
– Почему?
– Я старею.
Рэна отложила совок в сторону.
Стареешь? Но тебе нет и тридцати пяти.
– Для профессионального футболиста тридцать пять лет – преклонный возраст.
Он нечасто рассказывал о своих страхах. И сейчас от неловкости вертел в руках садовую лейку и боялся поднять глаза на собеседницу. Рэна слушала его с неподдельным интересом, и от этого Тренту стало легче. Он давно искал человека, которому мог бы открыться, излить душу. Теперь его словно прорвало. Он говорил без остановки, не желая и не пытаясь остановиться.
– Во время прошлого сезона я почувствовал, что возраст дает о себе знать. Впрочем, я замечал это и раньше, но делал вид, что ничего страшного не происходит. Три года назад мне сделали операцию на локтевом суставе. Я довольно скоро восстановил форму, но тут стало сдавать плечо. Каждый бросок причинял мне нестерпимую боль, и я стал слабее играть, боялся участвовать в потасовках из-за мяча.
Мы стали хуже атаковать, и виноват в этом оказался именно я. Когда полузащитник выходит из строя, он становится козлом отпущения. Теперь понимаешь?
Рэна мало что знала о футболе, но прекрасно понимала, о чем говорил Трент. Многие манекенщицы, которых она знала, считали, что после тридцати жизнь заканчивается, поскольку заканчивается их карьера.
Она приблизилась к Тренту, едва сдерживаясь, чтобы не положить руку ему на плечо и не сказать: «Бедный мальчик!»
– Когда ты решил профессионально заняться спортом, ты должен был понимать, что век спортсмена недолог.
– Конечно, я это понимал. Я всегда старался быть реалистом и не витать в облаках. Например, в финансовом отношении я уже подготовился к уходу из большого спорта: владею на паях одной крупной фирмой, торгующей недвижимостью. Мне хочется уйти, пока я еще, как говорят, на коне. Что может быть хуже того, когда тебя просто выставляют за дверь? Дело в том, что каждый сезон начинается с привлечения в команду нового, молодого игрока. Ты бы видела их, Эна! Сильные, способные и… черт возьми, такие молодые! – Трент горестно покачал головой. – Не думай, что я завидую их молодости. Нет, дело не в этом…
– Я понимаю, – ответила девушка. Трент сжал руки в кулаки и закрыл глаза.
– Продержаться бы еще хоть один сезон! Всего один блистательный сезон! Если уходить, то победителем, а не неудачником, которого все жалеют.
Рука Рэны сама собой поднялась и легла на плечо Трента. Он вздохнул с облегчением: наконец он нашел то, чего ему так долго не хватало, – понимание.
– Никто не станет тебя жалеть. Скорее, тебе будут завидовать, потому что это будет самый лучший твой сезон. Я в тебя верю, – спокойно сказала Рэна.
– Правда?
Пристально глядя ему в глаза, она подтвердила:
– Да, это правда.
С этой минуты вселенная принадлежала только им двоим.
Глаза Рэны ласкали его лицо. Она так хорошо понимала, что чувствовал сейчас Трент, – до боли знакомый страх и беззащитность.
«Если я не буду красивой, мама перестанет меня любить» – так думала когда-то маленькая, прелестная, но страшно одинокая девочка.
Еще полгода назад она считала, что без своей красоты она ничто, пустое место. Но это оказалось не так. Решительно сбросив с себя оболочку – образ роковой, блистательной Рэны, она обрела многое другое и, в частности, двух милых ее сердцу друзей – Трента и Руби. Оказывается, и не выделяющаяся из толпы красивым лицом и стройной фигурой Рэна достойна того, чтобы быть любимой, быть чьим-то другом.
Сколько Рэна себя помнила, она все время пыталась оправдать надежды Сюзан Рэмси. Рэне безумно хотелось услышать от матери похвалу, одобрение, однако требования Сюзан были непомерно высоки.
«Выпрямись, Рэна… Не сутулься, Рэна… Что это? Неужели прыщик? Боже мой, сколько можно тебя учить, как ухаживать за лицом… Ты меня совсем не слушаешь… Ты надела пластинки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
В отрочестве у нее совсем не было подруг. Все девочки старались держаться от нее подальше. Какая более или менее сообразительная особа женского пола захочет, чтобы ее сравнивали с Рэной Рэмси?
В школе Рэну редко приглашали на свидания. Молодые люди с опаской относились к ее божественной красоте, считая, что для первых опытов можно найти кого-нибудь попроще.
Теперь Рэна с радостью ухватилась за возможность повозиться в грязи и с энтузиазмом спросила:
– С чего начинать?
– Сначала надо раздеться.
– Что?
– Разве это плохая идея?
– Плохая.
– Не стесняйся. Я тоже разденусь, если тебе от этого станет легче, – сказал он и рассмеялся, заметив ее растерянность. – Эна, в этой одежде ты умрешь от жары. Здесь жарко, как в сауне.
– Нет-нет. Мне и так хорошо.
– А вдруг ты растаешь, и от тебя останется только куча никому не нужной одежды? Что я с ней буду делать?
Притворясь рассерженной, Рэна свирепо блеснула глазами:
– Не волнуйся, со своей одеждой я разберусь сама.
Трент с сомнением покачал головой. Может, у нее какая-то страшная кожная болезнь, и она не хочет, чтобы кто-нибудь узнал об этом? Каждое утро она выходила на пробежку в тренировочном костюме, закрывающем все ее тело, от шеи до щиколоток.
– Хорошо. Только если ты получишь тепловой удар, помни – я тебя предупреждал.
Трент терпеливо проинструктировал Рэну, как правильно наполнить горшок черноземом и в какой пропорции смешать его с торфом. Рэна оказалась способной ученицей – вскоре она махала совком так ловко, словно занималась этим всю жизнь.
Время от времени она машинально вытирала со лба капельки пота и так увлеклась, что даже не замечала, как палит полуденное солнце.
– Ты не будешь возражать, если я разденусь? – через некоторое время спросил Трент.
– Пожалуйста.
Он стянул через голову мокрую майку и бросил ее на землю.
– По-моему, я сейчас растаю. Рэна сама таяла, глядя на его обнаженный торс. Все внутри полыхало, и вовсе не от полуденного зноя. Просто ее охватило неистовой силы желание.
– Мне кажется, для игры в футбол ты в отличной форме, – сказала она, проглатывая комок в горле. Его тело поражало своей мощью. От каждого движения под загорелой кожей рук и плеч перекатывались тугие мускулы.
– Надеюсь, так и есть, – сказал Трент и нахмурился. В его голосе отчетливо слышалось беспокойство.
– У тебя на этот счет есть сомнения? Трент натянуто улыбнулся и вновь помрачнел.
– Я привык к подобного рода сомнениям. Мне вообще, наверное, свойственна некоторая неуверенность в себе.
– Но ты же известнейший спортсмен! – Поймав его удивленный взгляд, Рэна пояснила:
– Это рассказала мне Руби, когда ты только приехал. Если она не преувеличивает, ты – один из лучших футболистов в Соединенных Штатах.
Раньше Трент принял бы этот комплимент как должное. Но с Рэной ему не хотелось лукавить.
– Конечно, я отыграл пару удачных сезонов. Но последний окончился полным провалом.
– Почему?
– Я старею.
Рэна отложила совок в сторону.
Стареешь? Но тебе нет и тридцати пяти.
– Для профессионального футболиста тридцать пять лет – преклонный возраст.
Он нечасто рассказывал о своих страхах. И сейчас от неловкости вертел в руках садовую лейку и боялся поднять глаза на собеседницу. Рэна слушала его с неподдельным интересом, и от этого Тренту стало легче. Он давно искал человека, которому мог бы открыться, излить душу. Теперь его словно прорвало. Он говорил без остановки, не желая и не пытаясь остановиться.
– Во время прошлого сезона я почувствовал, что возраст дает о себе знать. Впрочем, я замечал это и раньше, но делал вид, что ничего страшного не происходит. Три года назад мне сделали операцию на локтевом суставе. Я довольно скоро восстановил форму, но тут стало сдавать плечо. Каждый бросок причинял мне нестерпимую боль, и я стал слабее играть, боялся участвовать в потасовках из-за мяча.
Мы стали хуже атаковать, и виноват в этом оказался именно я. Когда полузащитник выходит из строя, он становится козлом отпущения. Теперь понимаешь?
Рэна мало что знала о футболе, но прекрасно понимала, о чем говорил Трент. Многие манекенщицы, которых она знала, считали, что после тридцати жизнь заканчивается, поскольку заканчивается их карьера.
Она приблизилась к Тренту, едва сдерживаясь, чтобы не положить руку ему на плечо и не сказать: «Бедный мальчик!»
– Когда ты решил профессионально заняться спортом, ты должен был понимать, что век спортсмена недолог.
– Конечно, я это понимал. Я всегда старался быть реалистом и не витать в облаках. Например, в финансовом отношении я уже подготовился к уходу из большого спорта: владею на паях одной крупной фирмой, торгующей недвижимостью. Мне хочется уйти, пока я еще, как говорят, на коне. Что может быть хуже того, когда тебя просто выставляют за дверь? Дело в том, что каждый сезон начинается с привлечения в команду нового, молодого игрока. Ты бы видела их, Эна! Сильные, способные и… черт возьми, такие молодые! – Трент горестно покачал головой. – Не думай, что я завидую их молодости. Нет, дело не в этом…
– Я понимаю, – ответила девушка. Трент сжал руки в кулаки и закрыл глаза.
– Продержаться бы еще хоть один сезон! Всего один блистательный сезон! Если уходить, то победителем, а не неудачником, которого все жалеют.
Рука Рэны сама собой поднялась и легла на плечо Трента. Он вздохнул с облегчением: наконец он нашел то, чего ему так долго не хватало, – понимание.
– Никто не станет тебя жалеть. Скорее, тебе будут завидовать, потому что это будет самый лучший твой сезон. Я в тебя верю, – спокойно сказала Рэна.
– Правда?
Пристально глядя ему в глаза, она подтвердила:
– Да, это правда.
С этой минуты вселенная принадлежала только им двоим.
Глаза Рэны ласкали его лицо. Она так хорошо понимала, что чувствовал сейчас Трент, – до боли знакомый страх и беззащитность.
«Если я не буду красивой, мама перестанет меня любить» – так думала когда-то маленькая, прелестная, но страшно одинокая девочка.
Еще полгода назад она считала, что без своей красоты она ничто, пустое место. Но это оказалось не так. Решительно сбросив с себя оболочку – образ роковой, блистательной Рэны, она обрела многое другое и, в частности, двух милых ее сердцу друзей – Трента и Руби. Оказывается, и не выделяющаяся из толпы красивым лицом и стройной фигурой Рэна достойна того, чтобы быть любимой, быть чьим-то другом.
Сколько Рэна себя помнила, она все время пыталась оправдать надежды Сюзан Рэмси. Рэне безумно хотелось услышать от матери похвалу, одобрение, однако требования Сюзан были непомерно высоки.
«Выпрямись, Рэна… Не сутулься, Рэна… Что это? Неужели прыщик? Боже мой, сколько можно тебя учить, как ухаживать за лицом… Ты меня совсем не слушаешь… Ты надела пластинки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42