Я тебя запру. Там сидят уже двое. А ты около них вертись да потихоньку слушай, слушай... (Пауза.) Прячут здесь где-то оружие для Дубова... Крепко запрятали! (Пауза.) Эй, Вахромеев!
Входит ординарец.
Ординарец. Есть, ваше благородие!
Офицер. Отведи этого человека и запри в церковь.
Ординарец. Слушаюсь, ваше благородие!
Прохожий (ординарцу). Ты, солдат, когда будешь вести меня мимо народа, дай мне раза два в шею, чтобы, значит, не было у людей на меня подозрения.
Ординарец (офицеру вопросительно). Ваше благородие?
Офицер. Ну дай, если человек просит!
Прохожий. Да ты смотри, голова, бей только для виду. Ты кулаком бей. А то еще долбанешь прикладом, так потом и не встанешь.
Уходят.
Вошел писарь с мешком. Вываливает все содержимое на пол. На полу сломанное ружье, ржавая, без ножен, сабля, пустой стакан от снаряда, пустые обоймы.
Офицер. И это все?
Писарь. Все, ваше благородие. Оружие... конечно... боевого смысла не имеет. Разве вот... сабля...
Офицер. Выкинь, дурак, на помойку и позови ко мне остальных командиров! (Помолчал. Вдруг стукнул кулаком по столу.) Ничего! Дело будет!
Занавес
СЦЕНА ВТОРАЯ
Угол возле двери внутри церкви. Решетчатое окно. На стене намалеваны бесы, которые волокут в пекло упирающегося грешника. Мужик спит. Старуха зажигает свечные огарки. Прохожий нетерпеливо ходит взад-вперед. То он заглядывает в окно, то голову задирает кверху. Наконец он берет аналой, подтаскивает его к окошку и примеряет то одним, то другим боком.
Старуха. И что ты, неспокойный человек, ходишь, толчешься? Ну зачем ты аналой с места на место воротишь?
Прохожий. К свечам поближе, бабуся. Я сейчас двенадцать апостолов читать буду.
Старуха. И то - читай! Глядишь, ночь пройдет быстро.
Прохожий (смотрит в окно). Уже проходит. Заря близко. (Подошел и осматривает наружную дверь. Подумал и осторожно задвинул засов.)
Старуха (с тревогой). Ты почто, человек, засовом торкаешь? Солдат услышит - рассердится.
Прохожий. Молиться буду, бабуся. Не люблю, чтобы во время святыя молитвы лишний народ толкался. (Прислушался и громко вопит.) Помилуй мя, господи, и во благости своей прости мне прегрешения!
Удар приклада в дверь и снаружи голос.
Голос. Эй, там! Я вот во благости своей пущу пулю, тогда замолкнешь.
Старуха (сердито). Ты, прохожий, молись тихо. Ты скромно молись. А то, как бык, рявкаешь. Пустой ты, я на тебя посмотрю, человек. Так... все зря суетишься. (Смотрит на то, как прохожий вынул из сумки длинную веревку и старательно завязывает петлю.) Ну почто ты, скажи, из мешка веревку вытягнул? Здесь не лабаз, не чердак, а церьква. Место тихое. Ой, смотри, если ты что плохое задумал! На том свете взыщется. (Показывает на стену.) Глянь-ка, как они, черти, грешника в пекло тягнут. Иной черт за руки тягнет, иной за волосья. А он, видишь, не идет... упирается.
Прохожий. Бабуся!
Старуха. Ну!
Прохожий. Сделай божескую милость! Да помолчи хоть немного! Здесь не базар, а церьква. Место тихое. А ты тарахтишь, как сорока (показывает на мужика), вон человеку спать мешаешь. (Взял веревку и ушел куда-то в глубь церкви.)
Старуха (дергает сонного мужика). Василий, а Василий!
Мужик (сквозь сон). Ну!
Старуха. Пойди, Василий, глянь на прохожего.
Мужик. А что на него глядеть? Не картина.
Старуха. А он, Василий, не в себе, что ли? Все ходит, ходит, а сам этак руками... руками. Вот теперь веревку из мешка вытягнул, петлю завязал и ушел. Как бы думаю, греха не было: еще возьмет да в храме и удавится.
Мужик (равнодушно). Пусть давится. Все равно хорошего житья нету. (Трогает себя за плечо.) Эк офицер меня нагайкой срезал! (Опускает голову.) Спи, баба! Заря близко. (Лег.)
Старуха (встала и подошла к окошку). И то светает! (Смотрит.) Батюшки, а солдаты-то, солдаты! Коней ведут... седлают... запрягают!.. Унеси ты, господи, эту нечистую силу! (Отошла. Стала на колени и молится.)
Издалека слышно ржание коней, негромкие голоса. Молится старуха, наклоняя лоб до пола, а в это время сверху на веревке тихо опускается к полу пулемет. Стукнул пулемет об пол - глянула бабка, ахнула, кинулась к мужику и будит его. Быстро с наганом в левой руке и с двумя коробками лент в правой входит прохожий.
Прохожий. Отползите в угол! Ну, дальше... - дальше... Сидеть смирно! (Отцепил пулемет, поднимает его и ставит на аналой к подоконнику. Навел, прицелился.)
Старуха (тихо). Василий! Да что же это такое?
Мужик. Сошествие пресвятого пулемета с небес на землю. Терпи, баба, сейчас стрельба будет.
Резкий стук приклада в дверь. Прохожий кидается к двери.
Голос. Отворите, проклятые! Зачем заперлись?
Прохожий. Сейчас, господин солдат! Засов заело. (Хватает конец веревки и засов наглухо заматывает.)
Голос. Отвори, говорю! Ну, держись!
За дверью внезапный выстрел. Прохожий падает. Он лежит на полу, в руках его наган. Он пробует встать и не может. В дверь стучатся.
Прохожий (мужику). Встань и подойди к окну!
Мужик. Не пойду!
Прохожий направляет на мужика наган.
(Нехотя.) Ну, подошел!
Прохожий. Что видно?
Мужик. Стоят в строю возле ограды солдаты... Вот офицер вышел.
Прохожий. Пора! (Рванулся к пулемету. Не может. Упал.)
Мужик. Вот офицеру коня подводят. Сейчас и все, видать, на коней вскочат!
Прохожий (мужику). Послушай! Возьми... подведи, подтащи меня к пулемету.
Мужик. Не буду! Да и что с тебя толку! (Упрямо.) Не буду!
Из-за окна команда: "По коням!.."
Прохожий. Так... бей же! Бей тогда сам, коли не будешь!..
Мужик (резко пригнувшись к пулемету). А вот бить их я всегда буду! (Обернулся.) Стой, баба, на подаче, вторым номером! (Прицелился.) Ну... теперь все, как на ладони.
Треск пулемета. Занавес закрывается и через недолгое время опять открывается. Мужик у пулемета. Старуха в одной руке держит коробку с пулеметной лентой, другой крестится. За окном шум, одиночные выстрелы.
Мужик. Все, баба! Вот они и ворвались, партизаны. Теперь и закурить можно.
Старуха (яростно сует ему коробку с лентой). Вот еще храм табачищем поганить! Да ты стреляй! Нашел тоже курить место!
Мужик. Не в кого, баба! Чисто, как после сенокоса. А где какой клок остался, так Партизаны саблями подровняют.
Стук в дверь.
Кого надо? Служба кончилась.
Голоса. Отворяй! Свои! Партизаны Дубова!
Мужик отодвигает засов. Входит сам Дубов, с ним еще несколько человек. Дубов бросается к прохожему.
Дубов. Семен! Убит!
Прохожий (поднимая голову). Ранен...
Дубов. Голова цела! Сердце на месте! Эй, там! Кричи фельдшера!
Входит фельдшер, наклоняется над раненым.
Мужик (одному из партизан, показывая на прохожего). А это кто же за человек будет?
Партизан. Семен Васильев - первый у Дубова помощник.
Входят партизаны, вводят связанного офицера. Офицер злобно смотрит на окружающих и вдруг заметил бабку, которая все еще держит в руках коробку из-под пулемётной ленты.
1 2 3