Ужас исчез среди деревьев, а одержимая страхом пара поспешно уселась в свой автомобиль и бешено помчалась в направлении городских огней. Они, едва переводя дыхание, рассказали о случившемся шефу полиции и вскоре кордон патрульных оцепил парк. Но было слишком поздно: неизвестный убийца успел сбежать. В роще, из которой он появился, была найдена старая убогая шляпа, мятая и в пятнах крови; один из полицейских узнал в ней шляпу, которую носил бродяга, задержанный им днем раньше и вскоре выпущенный. Бедняга, по-видимому, спал в парке, когда ему выпал сей тяжкий жребий.
Но ни единой дополнительной улики найдено не было. На жесткой упругой почве и на густой траве не осталось отпечатков, и тайна осталась неразгаданной. Теперь окутавшая город пелена страха еще более сгустилась. Я нередко думал о Старке, этом живущем в угрюмом старом доме калеке, практически изолированном от людей, и всегда опасался за него. Я вменил себе в обязанность заглядывать к нему почти ежедневно, чтобы убедиться в его безопасности. Эти посещения были очень непродолжительны: я чувствовал, что не следует навязывать себя старику и даже не входил, зачастую, к нему в дом, потому что как правило находил его ковыляющим по лужайке или отдыхающим в гамаке меж двух огромных дубов. Вроде бы, собственная немощь беспокоила его ныне больше обычного, либо на него как-то повлияла нависшая над городом ужасная тайна. Старик почти постоянно казался усталым, под глазами у него появились глубокие тени переживаний или физической усталости.
Через несколько дней после исчезновения бродяги, городские власти предупредили всех жителей о том, что, судя по недавним событиям, неизвестный убийца вскоре нанесет новый удар и это вполне может случиться нынешней ночью. Полицейские силы были увеличены почти вдвое против обычного и десятки горожан были приведены к присяге в качестве добровольных помощников. Хмурые, до зубов вооруженные мужчины патрулировали улицы и с приходом ночи на город опустилась атмосфера тяжелого, напряженного ожидания.
Едва стемнело, как у меня зазвонил телефон. Это был Старк.
– Не могли бы вы зайти? – попросил он извиняющимся голосом. – Дверцу моего шкафчика заклинило и я не могу открыть его. Я не побеспокоил бы вас, но сейчас слишком поздно, чтобы вызвать слесаря – все мастерские уже закрыты. В шкафчике находятся мои снотворные порошки, и если я не добуду их, меня ожидает мучительная ночь: я уже ощущаю все признаки приступа бессонницы.
Я пообещал прийти немедленно, и вскоре он открыл мне дверь своего дома, рассыпаясь в извинениях.
– Мне ужасно неприятно, что я причинил вам столько беспокойства, – сказал Старк, – но у меня нет сил, чтобы взломать эту дверцу, а без моих снотворных препаратов я проворочаюсь на постели всю ночь напролет.
В доме не было электропроводки, но несколько больших свечей на столе обеспечивали достаточное освещение. Наклонившись над лакированным шкафчиком, я занялся дверцей. Я уже рассказывал о серебряной пластине, из которой, очевидно, была сделана дверца. В процессе работы мой взгляд упал на эту отполированную почти до зеркального блеска пластину и вдруг у меня застыла в жилах кровь. Над моим плечом я заметил отражение лица Джона Старка, показавшееся мне незнакомым и ужасно искаженным. В руке у него был деревянный молоток и, держа его над головой, он подкрадывался ко мне. Я внезапно выпрямился и быстро повернулся к нему. Лицо старика казалось как обычно непроницаемым, не считая слабого удивления моей поспешностью. Он протянул мне молоток.
– Возможно, это вам понадобится, – предложил хозяин.
Я молча взял молоток, не спуская со старика глаз, и одним сильнейшим ударом распахнул дверцу. Его глаза изумленно расширились и мы с минуту смотрели друг на друга. Атмосфера напряженности сгустилась, будто пронизывая
комнату электрическим током, затем над головой снова послышался стук копыт. Меня вдруг охватил странный необъяснимый ужас – ведь я готов был поклясться, что наверху по комнатам бегает не что иное, как взрослая лошадь!
Отбросив молоток, я повернулся и молча заспешил прочь из дома. С трудом переводя дух я очутился в собственной библиотеке, где, наконец, успокоился и попытался разобраться в сумятице обуревающих мозг мыслей. Не обмануло ли меня искаженное отражение, показав дьявольски хитрой физиономию подкрадывающегося Старка? Может, я уже не владею своим воображением? Или же (как шепнул темный страх в уголке моего подсознания) отражение в серебряной пластине, напротив, спасло мне жизнь? Я содрогнулся при этой мысли. Что если именно Старк виновен в недавних отвратительных преступлениях? Эта теория казалась несостоятельной – какую цель мог преследовать утонченный пожилой ученый, похищая детей и убивая бродяг? И снова опасения шепнули мне, что поводом могла быть некая жуткая лаборатория, где безумный ученый проделывает ужасные опыты над людьми.
При этой мысли я едва не рассмеялся. Даже предполагая, что Старк помешанный, ясно, что недавние преступления были ему явно не по силам. Только мужчина почти сверхчеловеческих сил и ловкости мог бесшумно похищать крепких детишек и унести на плечах труп убитого человека. Само собой, ни один калека не способен на это, а потому мне необходимо вернуться в дом Старка и извиниться за свой глупый поступок – тут меня, вдруг, окатило ледяным душем сомнений, а из подсознания выплыл важный факт, оставленный прежде без внимания: когда я отвернулся от лакированного шкафчика, чтобы посмотреть на Джона Старка, он стоял прямо, без своего костыля.
Ошеломленно тряхнув головой, я выбросил эту мысль из головы и, взяв наугад одну из книг, устроился почитать. Выбранный том вряд ли мог рассеять преследующие меня тени. Это было чрезвычайно редкое дюссельдорфское издание работы фон Юнтца "Безымянные секты", называемое также "Черной книгой" – не по цвету его кожаного, с железными застежками переплета, а благодаря его темному содержимому. Открыв книгу наугад, я начал неторопливо читать главу о вызове демонов из Пустоты. Невероятные утверждения автора более, чем когда-либо внушили мне доверие к глубокой и зловещей мудрости, скрытой в теории фон Юнтца; он говорил об оказывающих влияние на нашу вселенную невидимых мирах из неких демонических измерений и о нечестивых обитателях этих Внешних миров, прорывающих иногда, по мысли автора, Вуаль по зову злых чародеев из тех, что спешат устроить пир на крови людей...
Задремав над книгой, я очнулся с пеленой холодного страха на душе. Сквозь прерывистый сон до меня смутно донесся голос зовущей меня Марджори, как бы находящейся по ту сторону ужасной бездны, и в голосе ее слышался леденящий кровь страх, как будто девушке угрожали неподвластные человеческому разуму силы ада.
1 2 3 4 5 6 7