Он ощутил
пуховое прикосновение невидимых глаз и, обернувшись, увидел мельком пару
больших кругов, мерцающих во мраке.
Почти в то же мгновение светящиеся глаза исчезли. То что он видел
было настолько кратковременным, а его исчезновение - таким быстрым, что у
него появилось искушение отбросить видение как плод своего воображения. Он
повернулся и снова пошел вперед, но теперь он был начеку. Когда он
продолжил свой путь, пылающие глаза снова появились в плотной тени густой
травы чтобы следовать за его молчаливым движением вперед.
Рыжевато-коричневые выгнутые фигуры скользили за ним на бесшумных лапах.
За ним увязались кушитские львы, жаждущие горячей крови и свежего мяса.
2. КРУГ СМЕРТИ
Через час на саванну опустилась ночь, за исключением тонкой полоски
закатного зарева вдоль западного горизонта, на фоне которого черным
силуэтом стояло маленькое одинокое и чахлое дерево степи. Конан уже почти
достиг пределов своей выносливости. Трижды львицы бросались на него из
теней справа или слева. Трижды он отбивался от них летучей смертью своих
стрел. Хотя трудно было стрелять прямо в сгущающуюся тьму, взрывы рева
нападающих львов трижды говорили ему о попадании, хотя ему не дано было
узнать убил он или только ранил смертоносных хищников.
Но сейчас его колчан был пуст и он знал, что это уже только дело
времени, когда молчаливые убийцы утащат его. По его следу шло сейчас
восемь или десять львов и даже в душе сурового варвара звучал крик
отчаяния. Даже если на его могучий меч придется один или два нападающих,
остальные разорвут его на кровавые куски до того как он успеет
размахнуться или вонзить меч опять. Конан встречал львов раньше и знал их
невероятную силу, которая позволяла им поднимать и тащить целую зебру с
такой же легкостью, как кошка мышь. Несмотря на то, что Конан был одним из
самых сильных людей своего времени, от этой силы было бы столько же
пользы, сколько от сил маленького ребенка, если бы лев достал Конана хотя
бы раз своими когтями или зубами.
Конан продолжал бежать. Он бежал уже почти час большими быстрыми
прыжками, покрыв много лиг. Сначала он бежал без усилий, но сейчас
лишающее сил напряжение его путешествия через черные джунгли и
восьмидневного перехода по равнине начало давать знать о себе. У него
поплыли пятна перед глазами и болели мышцы ног. Каждый сумасшедший удар
сердца, казалось, лишает его сил, оставшихся в его могучей фигуре.
Он молил дикарских богов, чтобы луна вышла из плотных грозовых туч,
закрывших большую часть неба. Он молился, чтобы появился холмик или
дерево, которые бы нарушили идущую плавными волнами плоскость равнины, или
хотя бы валун, к которому он мог бы стать спиной, чтобы в последний раз
постоять за себя.
Но боги не слышали. Единственными деревьями в этом районе была
карликовая, покрытая шипами поросль, которая поднималась вверх на
шесть-восемь футов и затем разбрасывала свои ветви горизонтально, образуя
подобие гриба. Если бы ему удалось, не взирая на колючки, взобраться на
такое дерево, первый же лев, добравшийся до основания дерева, с легкостью
одним прыжком сбросил его вниз на землю. Единственными холмиками были
гнезда термитов, некоторые из которых были высотой в несколько футов, но
слишком маленькими для обороны. Ничего не оставалось как продолжать
бежать.
Для того чтобы облегчить себя, он отбросил большой охотничий лук,
когда истратил последнюю стрелу, хотя выбрасывание такого великолепного
оружия резануло ему сердце. Колчан и ремни вскоре отправились вслед.
Теперь на нем остались всего лишь набедренная повязка из шкуры леопарда,
высоко зашнурованные сандалии, в которые были обуты его ноги, бурдюк с
водой и тяжелый широкий меч, который он теперь нес в ножнах в одной руке.
Расстаться с этим означало лишиться последней надежды.
Львы теперь шли за ним почти по пятам. Он слышал сильный запах их
гибких тел и слышал их тяжелое дыхание. Теперь они могли в любой момент
окружить его и он в последний раз вступит в яростную схватку за свою жизнь
перед тем как они уложат его.
Он рассчитывал, что преследователи будут следовать своей старой
возрастной тактике. Самый старый самец - вожак стаи - будет следовать
прямо за ним, а с обеих сторон от него будут самцы помоложе. Более быстрые
львицы забегут вперед с обеих сторон, образуя полукруг, пока не будут
достаточно далеко впереди чтобы кольцо замкнулось и он оказался в ловушке.
Тогда они бросятся на него все сразу, делая какие-либо попытки защититься
невозможными.
Вдруг землю залил свет. Круглый серебристый глаз восходящей луны
осветил равнину, купая своим взглядом бегущую фигуру великана-варвара и
рисуя линии серебристого огня вдоль струящихся мускулов львов, мчащихся
прыжками за ним по пятам, омывая их короткий шелковистый мех своим
призрачным сиянием.
Настороженный взгляд Конана поймал лунный свет на струящемся мехе
слева впереди и он понял, что окружение почти закончено. Подготовившись
внутренне встретить нападение он был удивлен, увидев, что та самая львица
изменила направление бега и остановилась. Двумя прыжками он обогнал ее. На
бегу он заметил, что молодая львица с правой стороны тоже внезапно
остановилась. Она, замерев, присела на траву подергивала и била хвостом.
Странный звук - наполовину рев, наполовину вой - исходил из ее оскаленной
пасти.
Конан рискнул замедлить бег и оглянуться. К своему крайнему удивлению
он увидел, что вся стая остановилась как бы перед невидимым барьером. Они
стояли рычащим строем и их клыки сверкали как серебро в лунном свете.
Сотрясающий землю рев ярости от сорванных планов исходил из их глоток.
Конан задумчиво прищурился и его хмурые брови сошлись от изумления.
Что остановило стаю в тот самый момент, когда львы были уже наверняка с
добычей? Какая невидимая сила остановила яростное преследование? Он стоял,
какое-то мгновение глядя на них, держа в руке меч и думая о том,
возобновят ли они свою атаку. Но львы оставались на месте, рыча и ревя
так, что пена капала из их челюстей.
И тут Конан заметил странную вещь. Место, где остановились львы,
казалось, находится на демаркационной линии, проходящей через равнину. С
одной стороны от нее росла густая, высокая, сочная трава. На невидимой
границе, однако, трава становилась тонкой, щетинистой и неразвитой, с
широкими прогалинами голой земли.
1 2 3 4 5 6
пуховое прикосновение невидимых глаз и, обернувшись, увидел мельком пару
больших кругов, мерцающих во мраке.
Почти в то же мгновение светящиеся глаза исчезли. То что он видел
было настолько кратковременным, а его исчезновение - таким быстрым, что у
него появилось искушение отбросить видение как плод своего воображения. Он
повернулся и снова пошел вперед, но теперь он был начеку. Когда он
продолжил свой путь, пылающие глаза снова появились в плотной тени густой
травы чтобы следовать за его молчаливым движением вперед.
Рыжевато-коричневые выгнутые фигуры скользили за ним на бесшумных лапах.
За ним увязались кушитские львы, жаждущие горячей крови и свежего мяса.
2. КРУГ СМЕРТИ
Через час на саванну опустилась ночь, за исключением тонкой полоски
закатного зарева вдоль западного горизонта, на фоне которого черным
силуэтом стояло маленькое одинокое и чахлое дерево степи. Конан уже почти
достиг пределов своей выносливости. Трижды львицы бросались на него из
теней справа или слева. Трижды он отбивался от них летучей смертью своих
стрел. Хотя трудно было стрелять прямо в сгущающуюся тьму, взрывы рева
нападающих львов трижды говорили ему о попадании, хотя ему не дано было
узнать убил он или только ранил смертоносных хищников.
Но сейчас его колчан был пуст и он знал, что это уже только дело
времени, когда молчаливые убийцы утащат его. По его следу шло сейчас
восемь или десять львов и даже в душе сурового варвара звучал крик
отчаяния. Даже если на его могучий меч придется один или два нападающих,
остальные разорвут его на кровавые куски до того как он успеет
размахнуться или вонзить меч опять. Конан встречал львов раньше и знал их
невероятную силу, которая позволяла им поднимать и тащить целую зебру с
такой же легкостью, как кошка мышь. Несмотря на то, что Конан был одним из
самых сильных людей своего времени, от этой силы было бы столько же
пользы, сколько от сил маленького ребенка, если бы лев достал Конана хотя
бы раз своими когтями или зубами.
Конан продолжал бежать. Он бежал уже почти час большими быстрыми
прыжками, покрыв много лиг. Сначала он бежал без усилий, но сейчас
лишающее сил напряжение его путешествия через черные джунгли и
восьмидневного перехода по равнине начало давать знать о себе. У него
поплыли пятна перед глазами и болели мышцы ног. Каждый сумасшедший удар
сердца, казалось, лишает его сил, оставшихся в его могучей фигуре.
Он молил дикарских богов, чтобы луна вышла из плотных грозовых туч,
закрывших большую часть неба. Он молился, чтобы появился холмик или
дерево, которые бы нарушили идущую плавными волнами плоскость равнины, или
хотя бы валун, к которому он мог бы стать спиной, чтобы в последний раз
постоять за себя.
Но боги не слышали. Единственными деревьями в этом районе была
карликовая, покрытая шипами поросль, которая поднималась вверх на
шесть-восемь футов и затем разбрасывала свои ветви горизонтально, образуя
подобие гриба. Если бы ему удалось, не взирая на колючки, взобраться на
такое дерево, первый же лев, добравшийся до основания дерева, с легкостью
одним прыжком сбросил его вниз на землю. Единственными холмиками были
гнезда термитов, некоторые из которых были высотой в несколько футов, но
слишком маленькими для обороны. Ничего не оставалось как продолжать
бежать.
Для того чтобы облегчить себя, он отбросил большой охотничий лук,
когда истратил последнюю стрелу, хотя выбрасывание такого великолепного
оружия резануло ему сердце. Колчан и ремни вскоре отправились вслед.
Теперь на нем остались всего лишь набедренная повязка из шкуры леопарда,
высоко зашнурованные сандалии, в которые были обуты его ноги, бурдюк с
водой и тяжелый широкий меч, который он теперь нес в ножнах в одной руке.
Расстаться с этим означало лишиться последней надежды.
Львы теперь шли за ним почти по пятам. Он слышал сильный запах их
гибких тел и слышал их тяжелое дыхание. Теперь они могли в любой момент
окружить его и он в последний раз вступит в яростную схватку за свою жизнь
перед тем как они уложат его.
Он рассчитывал, что преследователи будут следовать своей старой
возрастной тактике. Самый старый самец - вожак стаи - будет следовать
прямо за ним, а с обеих сторон от него будут самцы помоложе. Более быстрые
львицы забегут вперед с обеих сторон, образуя полукруг, пока не будут
достаточно далеко впереди чтобы кольцо замкнулось и он оказался в ловушке.
Тогда они бросятся на него все сразу, делая какие-либо попытки защититься
невозможными.
Вдруг землю залил свет. Круглый серебристый глаз восходящей луны
осветил равнину, купая своим взглядом бегущую фигуру великана-варвара и
рисуя линии серебристого огня вдоль струящихся мускулов львов, мчащихся
прыжками за ним по пятам, омывая их короткий шелковистый мех своим
призрачным сиянием.
Настороженный взгляд Конана поймал лунный свет на струящемся мехе
слева впереди и он понял, что окружение почти закончено. Подготовившись
внутренне встретить нападение он был удивлен, увидев, что та самая львица
изменила направление бега и остановилась. Двумя прыжками он обогнал ее. На
бегу он заметил, что молодая львица с правой стороны тоже внезапно
остановилась. Она, замерев, присела на траву подергивала и била хвостом.
Странный звук - наполовину рев, наполовину вой - исходил из ее оскаленной
пасти.
Конан рискнул замедлить бег и оглянуться. К своему крайнему удивлению
он увидел, что вся стая остановилась как бы перед невидимым барьером. Они
стояли рычащим строем и их клыки сверкали как серебро в лунном свете.
Сотрясающий землю рев ярости от сорванных планов исходил из их глоток.
Конан задумчиво прищурился и его хмурые брови сошлись от изумления.
Что остановило стаю в тот самый момент, когда львы были уже наверняка с
добычей? Какая невидимая сила остановила яростное преследование? Он стоял,
какое-то мгновение глядя на них, держа в руке меч и думая о том,
возобновят ли они свою атаку. Но львы оставались на месте, рыча и ревя
так, что пена капала из их челюстей.
И тут Конан заметил странную вещь. Место, где остановились львы,
казалось, находится на демаркационной линии, проходящей через равнину. С
одной стороны от нее росла густая, высокая, сочная трава. На невидимой
границе, однако, трава становилась тонкой, щетинистой и неразвитой, с
широкими прогалинами голой земли.
1 2 3 4 5 6