– Нола поглаживала свою перебинтованную руку. – Сколько же раз я могу говорить, что ничего такого не делала?
– Нола, послушайте…
– Нет, это вы меня послушайте! – Взгляд ее был таким свирепым, что, казалось, мог прожечь перегородку. – Я ничего не делала, и они об этом прекрасно знают.
Андерман молчал, наблюдая, как дюжая надзирательница вводит в соседнюю кабинку еще одну заключенную. Когда надзирательница вышла, Андерман почти вплотную прижался к вделанной в пластик овальной сетке.
– Нола, сегодня утром в суде я испытал несколько неприятных минут, – прошептал он. – Выяснилось, что я ступаю по минному полю. Я-то полагал, что взялся защищать невинно пострадавшего дилера, а на самом деле я представляю сообщницу Сонни Фонтаны, пожалуй, врага номер один всего населения штата Невада. Ни один адвокат, если только он не сумасшедший, не возьмется за такое дело, в особенности невадский адвокат. Вы меня подставили, маленькая лгунья.
Нола начала было что-то говорить, но какое-то время от удивления только открывала и закрывала рот.
Наконец она обрела способность связно высказываться:
– Сонни Фонтана? Да вы что, с какой стати вы о нем заговорили?
Значит, она знала, кто это такой! Андерман поднажал:
– Деньги, которыми вы мне заплатили… Это ваши деньги?
– . Нет, – прошептала она.
– Черт побери! – вскричал он в негодовании. – Значит, это деньги «Акрополя», не так ли? Я знаю, как в этом отношении действуют в казино. Выигрыши там выплачивают банкнотами, подобранными в определенном порядке, чтобы Комиссия по игорному бизнесу могла знать, на чьем банковском счету они в конце концов оседают. Это меченые деньги, и вы об этом знали.
– Нет! – воскликнула Нола, и из глаз у нее хлынули слезы. – Клянусь вам…
– Я собираюсь отправиться к судье и заявить, что выхожу из дела, если вы не будете со мною честны до конца, – сказал Андерман, и в глазах его полыхала злоба. – Вам понятно, что я намереваюсь сделать? Я сообщу судье, что вы заплатили мне деньгами казино, крадеными деньгами, и все с вами будет кончено.
– Вы не можете так поступить! – закричала она. – Вы мой адвокат!
– Теперь уже нет.
– Мистер Андерман!
– Рассказывайте все как есть, или я ухожу. Вам решать.
Нола в отчаянии прижалась носом к перегородке:
– Я ничего, ничего такого не делала! Все, что я вам говорила до сих пор, – чистая правда.
Как ловко сформулировано! – саркастически заметил он. – «Ничего такого не делала»! Именно этот вопрос вам и задал эксперт во время испытания на полиграфе. «Вы что-нибудь такое делали, Нола?» Что ж, вполне возможно, что ничего такого вы и не делали, однако это не означает, что вы не принимали участия в этой истории. Поэтому вот вам прямой и краткий вопрос: вы знали человека по имени Сонни Фонтана?
– И что, если знала?
Андерман оттолкнул свой стул и знаком позвал надзирательницу.
– Пожалуйста! – раздался сдавленный Нолин крик. – Не бросайте меня, мистер Андерман!
Адвокат тяжело глядел на нее.
– Правду, Нола. Что мне еще надо сделать, чтобы добиться от вас правды? Вы знали его или нет?
– Я его знала. Но он мертв.
– Нет. Он очень даже жив. Он сделал пластическую операцию, и сейчас его зовут Фрэнк Фонтэйн.
– Что?!
Нола прижала руку ко рту, удивление на ее лице казалось вполне искренним. К ним подошла надзирательница, здоровенная бабища, похожая на шар боулинга.
– Пожалуйста, – обратился к ней Андерман, – мне нужно еще пару минут поговорить с моей клиенткой.
Женщина осклабилась:
– Тогда перестаньте использовать меня как аргумент, мистер.
– Ни в коем случае, мадам, – ответил Андерман.
Надзирательница вернулась на свой наблюдательный пост.
– Вот ублюдок! – выругалась Нола. – Он меня использовал.
– Вы хотите сказать, что Фонтана намеренно вас подставил? – прошептал Андерман, снова придвинувшись к перегородке.
Нола яростно закивала.
– И вы до сих пор этого не понимали?
– Нет, пока вы мне не сказали.
– Как давно вы его знаете?
– Слишком давно.
– То есть?
– Чуть ли не с детства.
– У вас были отношения?
– Простите?
– Я имею в виду: вы его любили?
Нола усмехнулась, и в этом ее горьком смехе слышался отзвук давней истории любви и предательства. Потом вытащила из кармана грязный носовой платок и решительно высморкалась.
– Были ли у нас «отношения»? – спросила она, передразнивая адвоката. – Черт побери, мистер Андерман, я была замужем за этим сукиным сыном.
14
В то дождливое субботнее утро, когда в католической церкви в южной части Бронкса состоялось ее венчание, Ноле Бриггс едва исполнилось семнадцать. Поначалу отец Мерфи отказывался выполнить обряд – он говорил, что они еще дети, а детей не венчают, – однако, когда Сонни сунул ему стодолларовую бумажку, переменил свое мнение и скрепил их священными узами брака. Вечными узами.
– Жаль, что мне надо уехать, – говорил Сонни, когда они вышли из церкви. – Ты ведь это понимаешь, да?
– Да, – отвечала Нола. – Понимаю.
– Ужасно, что так все получилось, – сказал он.
– Мне тоже обидно.
– Но я вернусь к тебе. Обещаю. Обязательно вернусь.
– Перестань твердить это снова и снова.
Нола безостановочно крутила золотое колечко на левой руке.
Дождь поливал вовсю. Она мечтала, что будет выходить замуж под мелодию песни из «Звуков музыки», а вместо этого дождь выстукивал основную тему из фильма «В порту». Сонни набросил ей на плечи свою кожаную куртку. Она закрыла глаза, и Сонни поцеловал ее в губы: если бы только этот миг длился вечно!
Но поцелуй был грубо прерван автомобильным гудком. На другой стороне улицы стоял ржавый «Линкольн», за рулем которого сидел отец Сонни – Элвис Фонтана, владелец «Бильярдного зала Элвиса». Он строил грозные рожи и показывал на часы: пора!
– Я буду звонить тебе каждый день, и письма писать тоже буду, – обещал Сонни, отчаянно обнимая Нолу. – Клянусь. Каждый день.
– Ну как же, будешь…
– Не говори так… Разве я бы женился на тебе, если б думал иначе?
– Почему твой отец не уладит эту историю? – допытывалась она со слезами на глазах. – Почему он просто не извинится и не вернет деньги?
– Ты не понимаешь, – сказал Сонни. – Он не просто взял деньги – он жульничал, чтобы их выиграть.
– Ну и что? – не понимала Нола. – Разве это повод, чтобы убивать человека?
– Для этих людей – повод, – сказал Сонни.
Элвис Фонтана развернулся, подогнал «Линкольн» к тротуару и снова нажал на гудок. Нола поняла, что если станет еще удерживать Сонни, его отца прямо здесь хватит удар.
– До свиданья, – сказал Сонни. – Я скоро тебе позвоню.
Они поцеловались в последний раз. Его губы, такие нежные и мягкие… Сонни сбежал по церковным ступенькам и прыгнул в машину. Папаша нажал на газ.
– Я тебя люблю! – прокричал Сонни в последний раз, и машина скрылась за поворотом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Нола, послушайте…
– Нет, это вы меня послушайте! – Взгляд ее был таким свирепым, что, казалось, мог прожечь перегородку. – Я ничего не делала, и они об этом прекрасно знают.
Андерман молчал, наблюдая, как дюжая надзирательница вводит в соседнюю кабинку еще одну заключенную. Когда надзирательница вышла, Андерман почти вплотную прижался к вделанной в пластик овальной сетке.
– Нола, сегодня утром в суде я испытал несколько неприятных минут, – прошептал он. – Выяснилось, что я ступаю по минному полю. Я-то полагал, что взялся защищать невинно пострадавшего дилера, а на самом деле я представляю сообщницу Сонни Фонтаны, пожалуй, врага номер один всего населения штата Невада. Ни один адвокат, если только он не сумасшедший, не возьмется за такое дело, в особенности невадский адвокат. Вы меня подставили, маленькая лгунья.
Нола начала было что-то говорить, но какое-то время от удивления только открывала и закрывала рот.
Наконец она обрела способность связно высказываться:
– Сонни Фонтана? Да вы что, с какой стати вы о нем заговорили?
Значит, она знала, кто это такой! Андерман поднажал:
– Деньги, которыми вы мне заплатили… Это ваши деньги?
– . Нет, – прошептала она.
– Черт побери! – вскричал он в негодовании. – Значит, это деньги «Акрополя», не так ли? Я знаю, как в этом отношении действуют в казино. Выигрыши там выплачивают банкнотами, подобранными в определенном порядке, чтобы Комиссия по игорному бизнесу могла знать, на чьем банковском счету они в конце концов оседают. Это меченые деньги, и вы об этом знали.
– Нет! – воскликнула Нола, и из глаз у нее хлынули слезы. – Клянусь вам…
– Я собираюсь отправиться к судье и заявить, что выхожу из дела, если вы не будете со мною честны до конца, – сказал Андерман, и в глазах его полыхала злоба. – Вам понятно, что я намереваюсь сделать? Я сообщу судье, что вы заплатили мне деньгами казино, крадеными деньгами, и все с вами будет кончено.
– Вы не можете так поступить! – закричала она. – Вы мой адвокат!
– Теперь уже нет.
– Мистер Андерман!
– Рассказывайте все как есть, или я ухожу. Вам решать.
Нола в отчаянии прижалась носом к перегородке:
– Я ничего, ничего такого не делала! Все, что я вам говорила до сих пор, – чистая правда.
Как ловко сформулировано! – саркастически заметил он. – «Ничего такого не делала»! Именно этот вопрос вам и задал эксперт во время испытания на полиграфе. «Вы что-нибудь такое делали, Нола?» Что ж, вполне возможно, что ничего такого вы и не делали, однако это не означает, что вы не принимали участия в этой истории. Поэтому вот вам прямой и краткий вопрос: вы знали человека по имени Сонни Фонтана?
– И что, если знала?
Андерман оттолкнул свой стул и знаком позвал надзирательницу.
– Пожалуйста! – раздался сдавленный Нолин крик. – Не бросайте меня, мистер Андерман!
Адвокат тяжело глядел на нее.
– Правду, Нола. Что мне еще надо сделать, чтобы добиться от вас правды? Вы знали его или нет?
– Я его знала. Но он мертв.
– Нет. Он очень даже жив. Он сделал пластическую операцию, и сейчас его зовут Фрэнк Фонтэйн.
– Что?!
Нола прижала руку ко рту, удивление на ее лице казалось вполне искренним. К ним подошла надзирательница, здоровенная бабища, похожая на шар боулинга.
– Пожалуйста, – обратился к ней Андерман, – мне нужно еще пару минут поговорить с моей клиенткой.
Женщина осклабилась:
– Тогда перестаньте использовать меня как аргумент, мистер.
– Ни в коем случае, мадам, – ответил Андерман.
Надзирательница вернулась на свой наблюдательный пост.
– Вот ублюдок! – выругалась Нола. – Он меня использовал.
– Вы хотите сказать, что Фонтана намеренно вас подставил? – прошептал Андерман, снова придвинувшись к перегородке.
Нола яростно закивала.
– И вы до сих пор этого не понимали?
– Нет, пока вы мне не сказали.
– Как давно вы его знаете?
– Слишком давно.
– То есть?
– Чуть ли не с детства.
– У вас были отношения?
– Простите?
– Я имею в виду: вы его любили?
Нола усмехнулась, и в этом ее горьком смехе слышался отзвук давней истории любви и предательства. Потом вытащила из кармана грязный носовой платок и решительно высморкалась.
– Были ли у нас «отношения»? – спросила она, передразнивая адвоката. – Черт побери, мистер Андерман, я была замужем за этим сукиным сыном.
14
В то дождливое субботнее утро, когда в католической церкви в южной части Бронкса состоялось ее венчание, Ноле Бриггс едва исполнилось семнадцать. Поначалу отец Мерфи отказывался выполнить обряд – он говорил, что они еще дети, а детей не венчают, – однако, когда Сонни сунул ему стодолларовую бумажку, переменил свое мнение и скрепил их священными узами брака. Вечными узами.
– Жаль, что мне надо уехать, – говорил Сонни, когда они вышли из церкви. – Ты ведь это понимаешь, да?
– Да, – отвечала Нола. – Понимаю.
– Ужасно, что так все получилось, – сказал он.
– Мне тоже обидно.
– Но я вернусь к тебе. Обещаю. Обязательно вернусь.
– Перестань твердить это снова и снова.
Нола безостановочно крутила золотое колечко на левой руке.
Дождь поливал вовсю. Она мечтала, что будет выходить замуж под мелодию песни из «Звуков музыки», а вместо этого дождь выстукивал основную тему из фильма «В порту». Сонни набросил ей на плечи свою кожаную куртку. Она закрыла глаза, и Сонни поцеловал ее в губы: если бы только этот миг длился вечно!
Но поцелуй был грубо прерван автомобильным гудком. На другой стороне улицы стоял ржавый «Линкольн», за рулем которого сидел отец Сонни – Элвис Фонтана, владелец «Бильярдного зала Элвиса». Он строил грозные рожи и показывал на часы: пора!
– Я буду звонить тебе каждый день, и письма писать тоже буду, – обещал Сонни, отчаянно обнимая Нолу. – Клянусь. Каждый день.
– Ну как же, будешь…
– Не говори так… Разве я бы женился на тебе, если б думал иначе?
– Почему твой отец не уладит эту историю? – допытывалась она со слезами на глазах. – Почему он просто не извинится и не вернет деньги?
– Ты не понимаешь, – сказал Сонни. – Он не просто взял деньги – он жульничал, чтобы их выиграть.
– Ну и что? – не понимала Нола. – Разве это повод, чтобы убивать человека?
– Для этих людей – повод, – сказал Сонни.
Элвис Фонтана развернулся, подогнал «Линкольн» к тротуару и снова нажал на гудок. Нола поняла, что если станет еще удерживать Сонни, его отца прямо здесь хватит удар.
– До свиданья, – сказал Сонни. – Я скоро тебе позвоню.
Они поцеловались в последний раз. Его губы, такие нежные и мягкие… Сонни сбежал по церковным ступенькам и прыгнул в машину. Папаша нажал на газ.
– Я тебя люблю! – прокричал Сонни в последний раз, и машина скрылась за поворотом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76