И сразу в день закрытия, начнется разъезд . Вся та же процедура только наоборот...- Впереди, однако, ментам маячил островок удачи. - Как только все съедутся, на время сходняка казарменное положение отменят...
Надя вздохнула.
Ее устраивало это временное житье в вагоне вместе с бывшим мужем.
" Как все было тогда?" - подумал Игумнов.
Он помнил начало их романа - неожиданное, вроде даже навязанное обоим.
Начальников вокзальных отделений розысков вызвали в Управление вместе с дознавателями. В телефонограмме не была объявлена форма одежды. В гражданском на совещание прибыли только двое - Игумнов и Надя. Он - в черном
костюме. На ней - белое платье.
- Вырядились... - прошипел из президиума начальник розыска Управления. Генерал Скубилин уже успел сделать ему замечание по поводу несоблюдения подчиненными формы одежды. - Как жених с невестой...
Игумнов и Надя впервые вдруг взглянули друг на друга под неожиданным ракурсом...
Через год они подали заявление, а еще через год он встретился с нынешней своей женой. Брак распался.
Разница в отношении обеих женщин к нему была очевидна. Вторая жена поднимала его планку. С нею он становился таким, каким мечтал быть.
Надя же любила вокзального мента, каким он и был в действительности.
- И еще новость... - Цуканов снова удивил: - Но только для своих. Нами
интересуется транспортное КГБ... Знакомый в кадрах сказал. Козлов запросил личное дело Качана...
- Может хотят переманить?
Об этом стоило подумать.
Игумнов посмотрел на часы, до прибытия оставалось около часа. Построение личного состава на платформе начиналось еще раньше. Укладываться не было смысла. Он спросил Цуканова:
- Как волгоградский? В графике?
- Опаздывал, но обещали что догонит... .
Ночью погода испортилась. Все заволокло мелкой порошей.
Молочно-матовые тарелки светильников плавали над перроном как в тумане.
Волгоградский так и не смог наверстать упущенное, поезд прибывал с опозданием. Но построение личного состава все равно началось во время, как было намечено. Оперативники заняли места по периметру вокзала и вдоль платформы. По нескольку человек, согласно дислокации, торчали у белых разметок, обозначавших места остановок вагонов.
Под крытым перроном еще загодя заняла места комитетская охрана, водители престижных правительственных "волг", "икарусов", вокзальные носильщики. Поодаль у своих "рафиков" ждали кубинцы, слушаки милицейской Вышки. Все нетерпеливо посматривали в сторону горловины станции, но там все было глухо: скрещение рельс, недвижные сигнальные огни вдоль путей, отблески света на контактной сети подвески...
Высокопоставленные встречающие из Центрального комитета и Комитета государственной безопасности коротали время в депутатской комнате у огромного телевизора. С чаем, с "боржомом".
Так называемые представители общественности - с гвоздиками в руках слонялись по перрону. Им негде было приткнуться...
Оперативники стояли на платформе невыспавшиеся, злые.
Игумнов нервничал, готов был сорваться на каждого. В первую очередь, на своего зама.
Функции их временно были перераспределены.
Выстрелом на перроне и свидетелями - Мусой и Эдиком занимался Игумнов, заместитель взял на себя остальную мелочевку.
На время встречи делегатов все текущие дела были заморожены, отложены, приостановлены, но уже на другой день после закрытия Съезда - за них должны были начать строго спрашивать. За нераскрытые кражи, за допущенные грабежи в электричках...
- Скидки нам не дадут, Цуканов.
- Я знаю!
- В девять утра, если эксперт не прорежется, придется с ним связаться... - Игумнов подошел к Качану. - Не знаешь, баллист появился на дежурстве?
- Он вобще не приезжал.
- Может к утру оклимается...
- Может...
Качан рассеянно поглядывал на часы. Верка уже ждала его в автокамере. Поезда все не было. Волгоградский появился, когда нетерпение на вокзале достигло пика.
- Едут!
Тут же немедленно возник Картузов. Начальник отдела самолично с радиотелефоном протрусил мимо выстроившихся на платформе.
- Внимание! Разобрать вагоны...
Состав подвигался медленно, казалось, плавно парил над рельсами. Министерство Путей Сообщения расстаралось - на подвоз наидостойнейших из наидостойнейших выделили лучших машинистов Дороги.
Игумнов был начеку.
Все могло повториться сейчас...
По перронному радио уже начали вперемежку нести музыку с речами.
- "...Бессмертные идеи великого Ленина, с которыми съезд сегодня будет сверять..."
Волгоградский был рядом.
Проводницы на ходу открыли двери, принялись энергично драить поручни.
Делегаты приветственно махали из тамбуров.
- "До-ро-гая моя столица-а..."
И снова суета - сопровождение к автобусам, поиск забытых вещей в опустевших купе, туалетах. Снова кубинцы у "рафиков" и тележки носильщиков с чемоданами избранников...
Москва уже давно спала.
Делегаты ползли вдоль платформы, то и дело останавливаясь, обнимаясь со встречающими. У автобусов, ожидая подтягивающихся, затянули "Подмосковные вечера".
- Вчера вечером, видать, хорошо поддали! - Цуканов следил с нескрываемой завистью. - На халяву. Вот у них сейчас отличное настроение...
- До утра будут тянуться, - Качан не удержался - снова взглянул на часы. - А че? Это их праздник. Досуга сколько угодно...
- Тут ты прав... - заметил Цуканов.
- Какого хрена?! - Качан снова взглянул на часы.
Обеденный перерыв в автоматической камере хранения начинался в два ночи.
Делегаты гуляли за счет его и веркиного личного времени.
Перонное радио пропело медовым голосом:
- ...Убедительно просим пройти к автобусам... - Дикторша повторила это еще несколько раз, но уже более настойчиво. Медлительность происходящего беспокоила и организаторов, и охрану.
- Товарищи делегаты 27-го съезда КПСС! Просьба садиться в автобусы...
- Быстрее бы они... - Игумнов с трудом сдерживался.
Внезапно он ощутил на себе чей-то пристальный взгляд,, осторожно повернул голову. Среди комитетчиков у депутатской комнаты мелькнула знакомая шевелюра.
Рыжий не успел отвернуться. Игумнову показалось - он увидел зеленью сверкнувшие зрачки в глубине глазниц.
Начальник транспортного КГБ все никак не мог с ним посчитаться.
Тому объявили тогда неполное служебное, а его шефа - генерала - тут же выгнали на пенсию. Все потому, что вокзальные менты задержали угонщика самолета, которого кагебешники бездарно выпустили из рук в воронежском аэропорту .
Формулировка взыскания Козлову гласила - "за оперативную беспомощность при проведении ответственного оперативного мероприятия."
Виновным Козлов считал Игумнова и Качана, задержавших угонщика здесь, на вокзале.
" Чао, бамбино! Мы еще встретимся!" - пообещал Козлов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94