Я пыталась уговорить своего агента в Голливуде найти мне подходящую картину, но никто не хотел рисковать и браться за меня. Коммерческие полеты в Европу были практически отменены во время войны, поэтому я не могла поехать и поговорить с ними лично. Кроме того, у меня не было столько наличных денег, чтобы выкупить достаточное для поездки в Америку количество препарата. Потому я осталась.
— Что за работу предложил вам Фокс?
— Обычную, — сказала она. — Сначала я была его любовницей. Он был ужасен, груб. Ему нравилось причинять боль. Я его ненавидела, но мне нужны были инъекции. Со временем он от меня устал. Я была очень рада. Но он стал доверять мне. И ко времени, когда он был готов перевести клинику сюда, в Шангри-ла, я вела его бумаги.
— Да? — заинтересовался Римо. — Что в них было?
— Разные вещи. В основном регистрировались доходы женевской клиники. Там он производил свой препарат. В те дни он довольно часто отсутствовал, и я за него занималась делами клиники. В то время там, конечно, не было гостей. Фокс собирался вернуться в Америку, поэтому он отказал всем пациентам...
Ее снова затрясло.
— Что случилось? — спросил Римо.
— Ничего. Просто я вспомнила...
Она пересилила себя.
— В любом случае он время от времени уезжал на месяцы. В эти периоды, пока я находилась в швейцарской клинике, он давал мне инструкции по телефону. Иногда он просил меня забирать странные пакеты в самых странных местах — на аллеях, заброшенных складах. Они всегда были завернуты в одинаковую коричневую бумагу.
— Что в них было?
Она посмотрела на него.
— Золото. Это-то и было странно. Так к нему приходили миллионы. Всегда одни и те же свертки коричневой бумаги брошенные где попало со слитками золота внутри.
— Ты знала, кто их оставлял?
— Откуда? Они были просто брошены где попало. Но это еще не все. Кое-что еще стало происходить в это же время. Фокс начал звонить мне и просить отправлять огромные количества препарата в Штаты.
— Сюда?
— Нет. И это тоже было странно. Он просил отправлять их в Южную Дакоту.
— Южную Дакоту?
— Не спрашивай меня, почему именно туда. Почтовые отделения, в которые я отправляла посылки, находились по всему региону Черных Холмов.
— И это до сих пор продолжается?
— Не знаю. Клиника в Женеве была продана. Дозы для гостей он держит здесь — в подвале, но я не знаю, где он сейчас производит препарат.
Она говорила так, будто была в шоке.
— Покидая Швейцарию, он собирался отказать мне. Он говорил, что если я не буду платить за инъекции тем или другим способом, я должна буду обходиться без него.
— Может быть это было бы самое доброе, что он мог для тебя сделать, — сказал Римо.
Она горько улыбнулась.
— Может быть. Такое правда могло случиться. Я вышла замуж за швейцарского промышленника, с которым познакомилась во время одной из долгих отлучек Фокса в Америку. К счастью, он был очень богат. Перед окончательным отъездом из Женевы Фокс снабдил нас большим количеством препарата, на несколько месяцев. Моему мужу тоже захотелось попробовать, поэтому я стала делать ему иньекции.
— Два маленьких счастливых наркомана, — сказал Римо.
Ее снова затрясло.
— Это я его приобщила, — прошептала она. — Он погиб в автомобильной катастрофе два месяца спустя. Я видела его после смерти...
Низкий стон вырвался из ее горла. Похоже было, что она готова была закричать.
— Пози? Пози! — он потряс ее и вернул в действительность.
— Римо, — сказала она. — Пожалуйста, не начинай лечения. Я знаю, к чему это ведет. Даже после первого раза. Я видела. Я прошу тебя. Не надо... Не надо...
Она разрыдалась.
— Эй, ну не надо так, — сказал Римо, покачивая ее на руках.
— Уезжай отсюда, как только сможешь. Пока это не стало слишком поздно и для тебя.
Он поцеловал ее. И вдруг он понял, что ему наплевать на ее возраст. Что-то такое было в этой Пози Понзелли, что заставляло его ощущать себя счастливейшим из мужчин, что-то очень женственное и в то же время невероятно хрупкое, что могло в любой момент исчезнуть в его руках.
Они снова занялись любовью. Сейчас было даже лучше, чем в предыдущий раз, потому что теперь было больше Пози — не просто Пози, прекрасной блондинки, которая владела любым из способов ублажить мужчину, которые только можно было представить, но другой — мудрой, печальной и бесконечно нежной.
— Если ты не поостережешься, я могу в тебя влюбиться, — сказал Римо.
Улыбка сползла с ее лица:
— Не делай этого. Ради меня, не надо. Просто уезжай отсюда.
— Не могу. По крайней мере пока не поговорю с Фоксом.
— Зачем это? — встрепенулась она. — Ты же не шпионить за ним приехал, правда?
Римо тряхнул головой.
— Пози, пока я не могу сказать тебе, кто я такой, но мне кажется, что доктор Фокс более опасен, чем тебе кажется. Я обязательно должен увидеться с ним.
Она посмотрела на него долгим взглядом.
— Если я устрою вам эту встречу, обещаешь мне уехать отсюда? Не принимая лечения?
— Я не стану принимать препарат, — ответил Римо.
— Достаточно прямо.
Она надела платье, поцеловала его на прощанье и закрыла за собой дверь. Римо сидел в тишине в круге розового света, оставляемого ночником.
Ее руки! Если половина странной истории, расказанной Пози, — это правда, он должен вытащить ее отсюда. Феликс Фокс занимался гораздо большим, чем оздоровительная клиника.
Римо ощутил странную вибрацию за кроватью. Он стал искать источник и не обнаружил ничего, кроме обрезанного телефонного провода, очевидно обрезанного преднамеренно. Он взял его в руки и колебание несуществующего звонка пробежало по его пальцам.
Это было смешно. Не было слышно ни одного телефонного звонка во всем доме, получалось, что все телефоны в Шангри-ла были тоже отключены. Он попытался приладить провода к аппарату На пятнадцатом беззвучном сигнале, ему удалось соединить их.
— Кто это? — спросил он в трубку.
Кислый голос ответил:
— Смит. Я звоню по аппарату из моего чемодана. Если рядом никого нет, приготовьтесь к секретному разговору.
— Все в порядке, здесь никого. Похоже, все телефонные линии обрезаны. Откуда у вас этот номер?
— Разумеется из компьютера.
— Разумеется, — сказал Римо. — Он рассказал Смиту о каждодневных инъекциях и все, что знал о Пози Понзелли, кроме ее выдающегося представления на простыне. — Она говорит, что ей семьдесят лет, а Фокс и того старше.
— Ой-ой-ой.
Это прозвучало так, будто Смит стоял на краю небоскреба и мог упасть вниз.
— Что такое?
— Тише! — В трубке послышались щелчки и жужжание, издаваемые четырьмя работающими компьютерами. — Бог мой! — дрожащим голосом произнес Смит. — Семьдесят восемь процентов!
— Семьдесят восемь процентов чего?
Смит рассказал возникшую теорию о Фоксе-Воксе и скандале вокруг прокаина в 1938 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Что за работу предложил вам Фокс?
— Обычную, — сказала она. — Сначала я была его любовницей. Он был ужасен, груб. Ему нравилось причинять боль. Я его ненавидела, но мне нужны были инъекции. Со временем он от меня устал. Я была очень рада. Но он стал доверять мне. И ко времени, когда он был готов перевести клинику сюда, в Шангри-ла, я вела его бумаги.
— Да? — заинтересовался Римо. — Что в них было?
— Разные вещи. В основном регистрировались доходы женевской клиники. Там он производил свой препарат. В те дни он довольно часто отсутствовал, и я за него занималась делами клиники. В то время там, конечно, не было гостей. Фокс собирался вернуться в Америку, поэтому он отказал всем пациентам...
Ее снова затрясло.
— Что случилось? — спросил Римо.
— Ничего. Просто я вспомнила...
Она пересилила себя.
— В любом случае он время от времени уезжал на месяцы. В эти периоды, пока я находилась в швейцарской клинике, он давал мне инструкции по телефону. Иногда он просил меня забирать странные пакеты в самых странных местах — на аллеях, заброшенных складах. Они всегда были завернуты в одинаковую коричневую бумагу.
— Что в них было?
Она посмотрела на него.
— Золото. Это-то и было странно. Так к нему приходили миллионы. Всегда одни и те же свертки коричневой бумаги брошенные где попало со слитками золота внутри.
— Ты знала, кто их оставлял?
— Откуда? Они были просто брошены где попало. Но это еще не все. Кое-что еще стало происходить в это же время. Фокс начал звонить мне и просить отправлять огромные количества препарата в Штаты.
— Сюда?
— Нет. И это тоже было странно. Он просил отправлять их в Южную Дакоту.
— Южную Дакоту?
— Не спрашивай меня, почему именно туда. Почтовые отделения, в которые я отправляла посылки, находились по всему региону Черных Холмов.
— И это до сих пор продолжается?
— Не знаю. Клиника в Женеве была продана. Дозы для гостей он держит здесь — в подвале, но я не знаю, где он сейчас производит препарат.
Она говорила так, будто была в шоке.
— Покидая Швейцарию, он собирался отказать мне. Он говорил, что если я не буду платить за инъекции тем или другим способом, я должна буду обходиться без него.
— Может быть это было бы самое доброе, что он мог для тебя сделать, — сказал Римо.
Она горько улыбнулась.
— Может быть. Такое правда могло случиться. Я вышла замуж за швейцарского промышленника, с которым познакомилась во время одной из долгих отлучек Фокса в Америку. К счастью, он был очень богат. Перед окончательным отъездом из Женевы Фокс снабдил нас большим количеством препарата, на несколько месяцев. Моему мужу тоже захотелось попробовать, поэтому я стала делать ему иньекции.
— Два маленьких счастливых наркомана, — сказал Римо.
Ее снова затрясло.
— Это я его приобщила, — прошептала она. — Он погиб в автомобильной катастрофе два месяца спустя. Я видела его после смерти...
Низкий стон вырвался из ее горла. Похоже было, что она готова была закричать.
— Пози? Пози! — он потряс ее и вернул в действительность.
— Римо, — сказала она. — Пожалуйста, не начинай лечения. Я знаю, к чему это ведет. Даже после первого раза. Я видела. Я прошу тебя. Не надо... Не надо...
Она разрыдалась.
— Эй, ну не надо так, — сказал Римо, покачивая ее на руках.
— Уезжай отсюда, как только сможешь. Пока это не стало слишком поздно и для тебя.
Он поцеловал ее. И вдруг он понял, что ему наплевать на ее возраст. Что-то такое было в этой Пози Понзелли, что заставляло его ощущать себя счастливейшим из мужчин, что-то очень женственное и в то же время невероятно хрупкое, что могло в любой момент исчезнуть в его руках.
Они снова занялись любовью. Сейчас было даже лучше, чем в предыдущий раз, потому что теперь было больше Пози — не просто Пози, прекрасной блондинки, которая владела любым из способов ублажить мужчину, которые только можно было представить, но другой — мудрой, печальной и бесконечно нежной.
— Если ты не поостережешься, я могу в тебя влюбиться, — сказал Римо.
Улыбка сползла с ее лица:
— Не делай этого. Ради меня, не надо. Просто уезжай отсюда.
— Не могу. По крайней мере пока не поговорю с Фоксом.
— Зачем это? — встрепенулась она. — Ты же не шпионить за ним приехал, правда?
Римо тряхнул головой.
— Пози, пока я не могу сказать тебе, кто я такой, но мне кажется, что доктор Фокс более опасен, чем тебе кажется. Я обязательно должен увидеться с ним.
Она посмотрела на него долгим взглядом.
— Если я устрою вам эту встречу, обещаешь мне уехать отсюда? Не принимая лечения?
— Я не стану принимать препарат, — ответил Римо.
— Достаточно прямо.
Она надела платье, поцеловала его на прощанье и закрыла за собой дверь. Римо сидел в тишине в круге розового света, оставляемого ночником.
Ее руки! Если половина странной истории, расказанной Пози, — это правда, он должен вытащить ее отсюда. Феликс Фокс занимался гораздо большим, чем оздоровительная клиника.
Римо ощутил странную вибрацию за кроватью. Он стал искать источник и не обнаружил ничего, кроме обрезанного телефонного провода, очевидно обрезанного преднамеренно. Он взял его в руки и колебание несуществующего звонка пробежало по его пальцам.
Это было смешно. Не было слышно ни одного телефонного звонка во всем доме, получалось, что все телефоны в Шангри-ла были тоже отключены. Он попытался приладить провода к аппарату На пятнадцатом беззвучном сигнале, ему удалось соединить их.
— Кто это? — спросил он в трубку.
Кислый голос ответил:
— Смит. Я звоню по аппарату из моего чемодана. Если рядом никого нет, приготовьтесь к секретному разговору.
— Все в порядке, здесь никого. Похоже, все телефонные линии обрезаны. Откуда у вас этот номер?
— Разумеется из компьютера.
— Разумеется, — сказал Римо. — Он рассказал Смиту о каждодневных инъекциях и все, что знал о Пози Понзелли, кроме ее выдающегося представления на простыне. — Она говорит, что ей семьдесят лет, а Фокс и того старше.
— Ой-ой-ой.
Это прозвучало так, будто Смит стоял на краю небоскреба и мог упасть вниз.
— Что такое?
— Тише! — В трубке послышались щелчки и жужжание, издаваемые четырьмя работающими компьютерами. — Бог мой! — дрожащим голосом произнес Смит. — Семьдесят восемь процентов!
— Семьдесят восемь процентов чего?
Смит рассказал возникшую теорию о Фоксе-Воксе и скандале вокруг прокаина в 1938 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41