– Я хочу видеть директора клиники Роблера, а не какого-то заместителя. Как вас зовут, молодая леди? И не водите меня за нос. За последние два дня я уже получила достаточно абсолютно бессмысленной информации, – сказала миссис Уилберфорс.
– Садитесь, пожалуйста.
– Спасибо, я постою. Я не собираюсь тут задерживаться.
– Если вы сядете, мы сможем спокойно поговорить, – заявила нахальная девица с каштаново-рыжеватыми волосами, в свободной белой блузке, еле прикрывавшей непристойное подобие лифчика, а не приличное удобное белье, каковым сам Бог велел быть бюстгальтеру. Если и было что-то утешительное во всей этой трагедии, так лишь то, что подобные девицы уже не совратят Натана Давида.
Когда миссис Уилберфорс думала о Натане Дэвиде, ее охватывала глубокая скорбь, а вместе с этим гнев и ярость.
– Меня зовут мисс Хал. Присядьте, пожалуйста. Я хочу помочь вам.
– Хорошо. Я желаю видеть всех врачей, которые лечили Натана Дэвида Уилберфорса. Я знаю, что они из этой клиники. У меня записаны их фамилии.
– Мистер Уилберфорс – наш пациент, не так ли?
– Нет, он мертв. Я отдала вашим врачам здорового мальчика, а они вернули мне труп. Вы убили его. Это убийство!
И, видя, что это почему-то смутило молодую женщину, миссис Уилберфорс еще раз выкрикнула во весь голос:
– Убийство, убийство, убийство! Врачи-убийцы!
– Миссис Уилберфорс, прошу вас, перестаньте. Чем я могу вам помочь? Что вы хотите?
– Добиться того, чтобы вас признали бандой убийц. Заставить ваших врачей признать это. Их вызвали, чтобы убить Натана Дэвида. Я говорила с адвокатом. Я знаю, у вас круговая порука. Но вам меня не одурачить. Я отдала им здорового мальчика, который всегда надевал галоши – надевал, я проверяла. Он носил галоши, я давала ему витамины, а вы убили его, вот что вы сделали. Убили. Целая клиника убийц!
– Послушайте, миссис Уилберфорс, вы же знаете, что это не так, – сказала мисс Хал. Голос ее звучал искренне, ласково, но твердо.
– Не поверю, пока вы мне не докажете обратного, пока этих убийц не привлекут к ответу. У вас есть только один настоящий врач во всей больнице, да и тот всего лишь анестезиолог. Будь он хирургом, Натан Дэвид был бы жив.
– Доктор Деммет?
– Да. Он вел себя порядочно, проявил искреннее участие. Для него это был такой же удар, как и для меня. Если бы все врачи были таковы, Натан Дэвид остался бы жив. Доктор Деммет был единственным, кто поговорил со мной, остальные просто раскланялись и ушли.
Миссис Уилберфорс начала всхлипывать. Ее плеча коснулась тонкая рука девушки.
– Большинство мужчин такие черствые. Им незнакомы чувства, – сказала мисс Хал.
Миссис Уилберфорс ощутила странное возбуждающее волнение во всем теле, но не обратила на него внимание, как не обращала внимание на подобные вещи всю жизнь.
– Я требую расследования или я… я напечатаю тысячи листовок, где будет сказано, что клиника Роблера – это логово убийц, и разошлю их во все инстанции.
– Вы же знаете, что это не так, миссис Уилберфорс, – сказала Кэти Хал. Ее рука скользнула ниже по массивному плечу, но тут же была сброшена шлепком.
– Я не люблю, когда ко мне прикасаются, – произнесла миссис Уилберфорс
– Прошу прощения. Я не знала.
– Ладно. Так что же вы собираетесь делать?
– Организуем расследование. Я дам указание доктору Деммету, но кое-что должны сделать и вы, миссис Уилберфорс. Вы должны помочь мне.
– Не подходите так близко, мне это неприятно.
– Наше расследование должно проводиться в тайне. Совершенно секретно. Вы же знаете, что представляют собой медики. Если они заподозрят, что ведется расследование, то перейдут в нападение.
– Значит, вы согласны со мной? Натан Дэвид был… пожалуйста, не трогайте меня руками… вы согласны, что они убили Натана Дэвида? Что это, преступная небрежность?
– Нет, я не согласна. Но хочу, чтобы вы сами во всем разобрались. Сейчас вы убиты горем, а я хочу, чтобы вы поняли, что именно произошло.
Миссис Уилберфорс сняла назойливую руку со своего колена и резко встала.
– Хорошо. Но если мои требования не будут удовлетворены, я добьюсь встречи с руководством и разошлю листовки.
– Хорошо, – сказала мисс Хал. – Вы остановились в городе?
– Да, неподалеку отсюда.
– Будьте осторожны на улицах. Там опасно.
– Я не выхожу по ночам и не возвращаюсь домой навеселе. Мне нечего бояться.
– Вы правы. Вы такая милая, можно вас поцеловать?
– Нет, нет! Конечно, нет.
– Вы напоминаете мне мою мать. Позвольте лишь один дочерний поцелуй.
– Нет, ни в коем случае, – сказала миссис Уилберфорс и, покинув кабинет, тяжелой поступью пошла по коридору.
Кэти Хал вернулась за стол.
– Дерьмо, – сказала она и со злостью ткнула карандашом в стол.
Из среднего ящика она достала витое золотое кольцо и вертела его в руках, пока пыталась дозвониться до доктора Деммета. Его не было на месте. Она позвонила домой, где его тоже не оказалось. Она набрала телефон гольф-клуба и нашла доктора там, отметив про себя, что с этого и надо было начинать. Деммет дежурил сегодня на вызовах и должен был оставить телефон, по которому его можно разыскать. Но не оставил.
– Привет, Дэн. Это Кэти. Как поживаешь?
– Нет, – сказал доктор Деммет.
– Это так ты поживаешь?
– Что бы ты ни попросила, ответ будет отрицательным.
– Мне от тебя ничего не нужно, Дэн, кроме денег.
– Тебе все равно не удастся меня обыграть. Зима – не твой сезон.
– Это мы посмотрим. Ты всегда проигрываешь, Дэн. Неужели ты до сих пор этого не понял? – Ее голос звучал нежно и вкрадчиво.
– Я не стану играть на твоих условиях.
– Назови свои, малыш. Чем больше будут ставки, тем быстрее ты проиграешь.
– К чему ты ведешь, Кэти? Что тебе надо?
– Я еду в клуб.
Кэти Хал повесила трубку, предупредила секретаршу, что уже не вернется сегодня, и поехала в гольф-клуб, размышляя о погоде. Снега не было, так что специальными красными шарами играть не придется. Земля еще, видимо, была каменной, хотя снег и растаял под мэрилендским солнцем. За последние три дня солнце светило редко. На заледеневшей земле игру легко контролировать. У Деммета было единственное преимущество – его мужская сила. Но если он попытается использовать ее… Кэти Хал знала, как этому противостоять.
Всю жизнь она обыгрывала мужчин. Была вынуждена. Только их и стоило обыгрывать: у них были деньги. Деньги были также у благотворительных фондов. Одним из последних мрачных оплотов средневекового засилья мужчин оставались благотворительные фонды. Женщин туда просто не допускали. Объяснения были самыми обычными – что люди не доверяют женщинам, особенно молодым, больших сумм денег, что корпоративный мир бизнеса не хочет видеть женщину во главе фонда, что так вообще не принято.
Поскольку у клиники Роблера была репутация прогрессивного по духу учреждения, Кэти предложила свою кандидатуру и была принята на должность содиректора программы развития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35