Рюмин почти перестал курить сигары и пить вино, так как то и другое уничтожалось бывшим самоубийцей, а платье и ботинки изнашивались вдвое быстрее, потому что облекали два тела и четыре ноги - попеременно…
Рюмин давно уже ухаживал за какой-то интересной вдовой, с которой познакомился на прогулке… Он был несколько раз у нее и приглашал ее к себе, рассчитывая на время ее визита услать куда-нибудь назойливого самоубийцу.
Однажды, возвращаясь из магазина красок домой и войдя в переднюю, Рюмин услышал в мастерской голоса:
- Но ведь я не к вам пришла, а к Николаю Петровичу! Отстаньте от меня.
- Ну, один раз поцелуйте, что вам стоит!..
- Вы говорите глупости! Я вас не знаю… И потом, если об этом узнает Николай Петрович…
- Он? Он придет, уткнет нос в берлинскую лазурь, возьмет в зубы палитру и ухом не поведет. Это простак чрезвычайный! Миледи! Если вы дадите поцелуй - я его сейчас же отдам вам обратно. А?
- Сумасшедший! Что вы… делаете?..
Послышался тихий смех и звук сочного поцелуя.
«Негодяй! - заскрежетал зубами Рюмин. - Ему мало моего платья, квартиры, еды и моих нервов… Он еще пользуется и моими женщинами!» Рюмин повернулся и ушел. Вернулся поздно вечером. Разбудил спавшего Пампасова и сурово сказал, смотря куда-то в сторону:
- Эй! Вы видите, нос мой не уткнут в берлинскую лазурь и в зубах нет палитры. Завтра утром можете уходить от меня.
- Зачем же вы меня спасли? - удивился Пампасов. - Сначала спасал, потом прогоняет. Очень мило, нечего сказать.
Голова его упала на подушки, и через минуту послышалось ровное дыхание спящего человека.
С ненавистью посмотрел Рюмин в лицо Пампасову, заскрипел зубами и злобно прошипел:
- У, проклятый! Так бы и дал тебе по голове…
V
Утром Пампасов проснулся веселый, радостный, совершенно забыв о вчерашнем разговоре.
- Встали? - приветствовал его стоявший перед картиной Рюмин. - Помните, что я вам вчера сказал? Можете убираться.
Пампасов побледнел.
- Вы… серьезно? Значит… вы опять толкаете меня в воду?
- Пожалуйста! Пальцем не пошевелю, чтобы вытащить вас. Да вы и не будете топиться!..
- Не буду? Посмотрим!
Пампасов взглянул на мрачное, решительное лицо Рюмина, опустил голову и стал одеваться.
- Прощайте, Рюмин! - торжественно сказал он. - Пусть кровь моя падет на вашу голову.
- С удовольствием! Пойду еще смотреть, как это вы топиться будете.
Вышли они вместе.
На берегу залива виднелись редкие фигуры гуляющих. У самого берега Пампасов обернул к Рюмину решительное лицо и угрюмо спросил:
- Так, по-вашему, в воду?
- В воду.
Рюмин хладнокровно отошел и сел поодаль на камень, делая вид, что не смотрит… А Пампасов принялся ходить нерешительными, заплетающимися ногами вдоль берега, изредка останавливаясь, смотря уныло в воду и шумно вздыхая. Наконец он махнул рукой, украдкой оглянулся на приближавшихся к нему двух гуляющих, снял пиджак и, нерешительно ежась, полез в воду.
- Что он делает? - в ужасе воскликнул один из гуляющих… - Это безумие! Нельзя допустить его до этого.
Со своего места Рюмин видел, как к Пампасову подбежал один из гуляющих, вошел по колено в воду и стал тащить самоубийцу на берег. Потом приблизился другой, все трое о чем-то заспорили…
Кончилось тем, что двое неизвестных взяли под руки Пампасова и, дружески в чем-то его увещевая, увели с собой.
До Рюмина донеслись четыре слова:
- Я милостыни не принимаю!..
Изумительный случай
Из жизни художников
Художник Семиглазов решил выставить на весенней выставке «Союза молодежи» две картины:
1) Автопортрет.
2) Nu - портрет жены художника.
Обе картины, совсем законченные, стояли на мольбертах в его мастерской, радуя взоры молодого художника и его подруги жизни.
Изредка художник обвивал любящей рукой талию жены и, подняв гордую голову, надменно говорил:
- О, конечно, критика не признает их! Конечно, эти тупоголовые кретины разнесут их в пух и прах! Но что мне до того! Искусство выше всего, и я всегда буду писать так, как чувствую и понимаю. Ага! Как сейчас, вижу я их. «Почему, - будут гоготать они бессмысленным смехом, - почему у этой женщины живот синий, а груди такие большие, что она не может, вероятно, двигать руками? Почему на автопортрете один глаз выше, другой ниже? Почему все лицо написано красным с черными пятнами»… О, как я хорошо знаю эту тупую напыщенную человеческую пыль, это стадо тупых двуутробок, этот караван идиотов в оазисе искусства!
- Успокойся, - ласково говорила любящая жена, гладя его разгоряченный лоб. - Ты мой прекрасный гений, а они форменные двуутробки!…
В дверь мастерской постучались.
- Ну? - спросил художник. - Входите.
Вошел маленький болезненный старикашка. Голова его качалась из стороны в сторону, ноги дрожали от старости, подгибались и цеплялись одна за другую… Дряхлые руки мяли красный фуляровый платок. Только глаза юрко и проворно прыгали по углам, как мыши, учуявшие ловушку.
- А-а! - проскрипел он. - Художник! Люблю художников… Живопись - моя страсть. Вот так хожу я, старый дурак, из одной мастерской в другую, из одной мансарды в другую и ищу, облезлый, я, глупый крот, гениальных людей. Ах, дети мои, какая хорошая вещь - гениальность.
Жена художника радостно вспыхнула.
- В таком случае, - воскликнула она, - что вы скажете об этих картинах моего мужа?!
- Ага, - оживился старик. - Где же они?
- Вот эти!
Он остановился перед картинами и замер. Стоял пять минут… десять…
Супруги, затаив дыхание, стояли сзади.
Медленно повернул старик голову, заскрипев при этом одеревеневшей шеей.
Медленно, шепотом спросил:
- Это… что же… такое?
- Это? - сказал художник. - Я и моя жена. Эта вот мужская голова - я, а эта обнаженная женщина - моя жена.
Старик изумленно замотал головой и вдруг крикнул:
- Нет! Это не вы.
- Нет, я.
- Уверяю вас - это не вы!
Художник нахмурился.
- Тем не менее это я.
- Вы думаете, что вы такой?
- Да.
- Смотрите: почему на картине ваше прекрасное молодое лицо покрыто зловещими черными пятнами на красном фоне? Почему один глаз у вас затек, а руки сведены и растут: одна из лопатки, а другая из шеи… Почему рот кривой?
- Потому что я такой…
- А вы… сударыня… Вы такие? Я не поверю, чтобы ваше тело было похоже на это.
- Разденься! - бешено крикнул художник. - Докажи этому слепому слизняку!
И, не задумываясь, разделась любящая жена и обнажила себя всю.
Стояла молодая, прекрасная, сверкая юным белым телом и стройной, едва расцветшей грудью.
- И она, по-вашему, похожа, - прищурился старичок. - У нее синий кривой живот? Красные толстые ноги без икр, зловещие рубцы на шее, переломанные руки и громадные почерневшие груди с сосками величиною в апельсин.
- Да! - торжественно сказал художник. - Она такая.
- Да! - крикнула любящая жена. - Я такая.
Старичок неожиданно упал на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Рюмин давно уже ухаживал за какой-то интересной вдовой, с которой познакомился на прогулке… Он был несколько раз у нее и приглашал ее к себе, рассчитывая на время ее визита услать куда-нибудь назойливого самоубийцу.
Однажды, возвращаясь из магазина красок домой и войдя в переднюю, Рюмин услышал в мастерской голоса:
- Но ведь я не к вам пришла, а к Николаю Петровичу! Отстаньте от меня.
- Ну, один раз поцелуйте, что вам стоит!..
- Вы говорите глупости! Я вас не знаю… И потом, если об этом узнает Николай Петрович…
- Он? Он придет, уткнет нос в берлинскую лазурь, возьмет в зубы палитру и ухом не поведет. Это простак чрезвычайный! Миледи! Если вы дадите поцелуй - я его сейчас же отдам вам обратно. А?
- Сумасшедший! Что вы… делаете?..
Послышался тихий смех и звук сочного поцелуя.
«Негодяй! - заскрежетал зубами Рюмин. - Ему мало моего платья, квартиры, еды и моих нервов… Он еще пользуется и моими женщинами!» Рюмин повернулся и ушел. Вернулся поздно вечером. Разбудил спавшего Пампасова и сурово сказал, смотря куда-то в сторону:
- Эй! Вы видите, нос мой не уткнут в берлинскую лазурь и в зубах нет палитры. Завтра утром можете уходить от меня.
- Зачем же вы меня спасли? - удивился Пампасов. - Сначала спасал, потом прогоняет. Очень мило, нечего сказать.
Голова его упала на подушки, и через минуту послышалось ровное дыхание спящего человека.
С ненавистью посмотрел Рюмин в лицо Пампасову, заскрипел зубами и злобно прошипел:
- У, проклятый! Так бы и дал тебе по голове…
V
Утром Пампасов проснулся веселый, радостный, совершенно забыв о вчерашнем разговоре.
- Встали? - приветствовал его стоявший перед картиной Рюмин. - Помните, что я вам вчера сказал? Можете убираться.
Пампасов побледнел.
- Вы… серьезно? Значит… вы опять толкаете меня в воду?
- Пожалуйста! Пальцем не пошевелю, чтобы вытащить вас. Да вы и не будете топиться!..
- Не буду? Посмотрим!
Пампасов взглянул на мрачное, решительное лицо Рюмина, опустил голову и стал одеваться.
- Прощайте, Рюмин! - торжественно сказал он. - Пусть кровь моя падет на вашу голову.
- С удовольствием! Пойду еще смотреть, как это вы топиться будете.
Вышли они вместе.
На берегу залива виднелись редкие фигуры гуляющих. У самого берега Пампасов обернул к Рюмину решительное лицо и угрюмо спросил:
- Так, по-вашему, в воду?
- В воду.
Рюмин хладнокровно отошел и сел поодаль на камень, делая вид, что не смотрит… А Пампасов принялся ходить нерешительными, заплетающимися ногами вдоль берега, изредка останавливаясь, смотря уныло в воду и шумно вздыхая. Наконец он махнул рукой, украдкой оглянулся на приближавшихся к нему двух гуляющих, снял пиджак и, нерешительно ежась, полез в воду.
- Что он делает? - в ужасе воскликнул один из гуляющих… - Это безумие! Нельзя допустить его до этого.
Со своего места Рюмин видел, как к Пампасову подбежал один из гуляющих, вошел по колено в воду и стал тащить самоубийцу на берег. Потом приблизился другой, все трое о чем-то заспорили…
Кончилось тем, что двое неизвестных взяли под руки Пампасова и, дружески в чем-то его увещевая, увели с собой.
До Рюмина донеслись четыре слова:
- Я милостыни не принимаю!..
Изумительный случай
Из жизни художников
Художник Семиглазов решил выставить на весенней выставке «Союза молодежи» две картины:
1) Автопортрет.
2) Nu - портрет жены художника.
Обе картины, совсем законченные, стояли на мольбертах в его мастерской, радуя взоры молодого художника и его подруги жизни.
Изредка художник обвивал любящей рукой талию жены и, подняв гордую голову, надменно говорил:
- О, конечно, критика не признает их! Конечно, эти тупоголовые кретины разнесут их в пух и прах! Но что мне до того! Искусство выше всего, и я всегда буду писать так, как чувствую и понимаю. Ага! Как сейчас, вижу я их. «Почему, - будут гоготать они бессмысленным смехом, - почему у этой женщины живот синий, а груди такие большие, что она не может, вероятно, двигать руками? Почему на автопортрете один глаз выше, другой ниже? Почему все лицо написано красным с черными пятнами»… О, как я хорошо знаю эту тупую напыщенную человеческую пыль, это стадо тупых двуутробок, этот караван идиотов в оазисе искусства!
- Успокойся, - ласково говорила любящая жена, гладя его разгоряченный лоб. - Ты мой прекрасный гений, а они форменные двуутробки!…
В дверь мастерской постучались.
- Ну? - спросил художник. - Входите.
Вошел маленький болезненный старикашка. Голова его качалась из стороны в сторону, ноги дрожали от старости, подгибались и цеплялись одна за другую… Дряхлые руки мяли красный фуляровый платок. Только глаза юрко и проворно прыгали по углам, как мыши, учуявшие ловушку.
- А-а! - проскрипел он. - Художник! Люблю художников… Живопись - моя страсть. Вот так хожу я, старый дурак, из одной мастерской в другую, из одной мансарды в другую и ищу, облезлый, я, глупый крот, гениальных людей. Ах, дети мои, какая хорошая вещь - гениальность.
Жена художника радостно вспыхнула.
- В таком случае, - воскликнула она, - что вы скажете об этих картинах моего мужа?!
- Ага, - оживился старик. - Где же они?
- Вот эти!
Он остановился перед картинами и замер. Стоял пять минут… десять…
Супруги, затаив дыхание, стояли сзади.
Медленно повернул старик голову, заскрипев при этом одеревеневшей шеей.
Медленно, шепотом спросил:
- Это… что же… такое?
- Это? - сказал художник. - Я и моя жена. Эта вот мужская голова - я, а эта обнаженная женщина - моя жена.
Старик изумленно замотал головой и вдруг крикнул:
- Нет! Это не вы.
- Нет, я.
- Уверяю вас - это не вы!
Художник нахмурился.
- Тем не менее это я.
- Вы думаете, что вы такой?
- Да.
- Смотрите: почему на картине ваше прекрасное молодое лицо покрыто зловещими черными пятнами на красном фоне? Почему один глаз у вас затек, а руки сведены и растут: одна из лопатки, а другая из шеи… Почему рот кривой?
- Потому что я такой…
- А вы… сударыня… Вы такие? Я не поверю, чтобы ваше тело было похоже на это.
- Разденься! - бешено крикнул художник. - Докажи этому слепому слизняку!
И, не задумываясь, разделась любящая жена и обнажила себя всю.
Стояла молодая, прекрасная, сверкая юным белым телом и стройной, едва расцветшей грудью.
- И она, по-вашему, похожа, - прищурился старичок. - У нее синий кривой живот? Красные толстые ноги без икр, зловещие рубцы на шее, переломанные руки и громадные почерневшие груди с сосками величиною в апельсин.
- Да! - торжественно сказал художник. - Она такая.
- Да! - крикнула любящая жена. - Я такая.
Старичок неожиданно упал на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41