Их способностью противопоставить силе, отваге и мужеству славян отработанные до автоматизма действия повинующихся единой воле центурий, когорт, легионов, закованных в броню и принимавших бой за стеной поднятых щитов и выставленных навстречу врагу сарисс.
Это положение быстро изменилось: славяне оказались не только смелы и отважны, но умны и находчивы. Вскоре их вооружение и снаряжение не стало уступать византийскому, а дисциплина, лишенная в своей основе жесточайшей муштры и слепого страха подчиненного перед начальником, стала превосходить имперскую. Пролетели годы, и не легионы Нового Рима стали топтать берега Днепра, а могучие дружины русичей и болгар подходить с моря и суши к столице империи, вынуждая ее заключать выгодные для славян договоры и уплачивая им щедрую дань.
Теперь Византия предпочитала действовать против славян чужими руками, подкупая и натравливая на Русь печенегов и хазар, а на Болгарию печенегов, угров и других ее соседей. Однако славяне не слепы и наивны, их державные мужи верно понимали первопричину сваливавшихся на них бед. Поэтому византийские акриты-пограничники днем и ночью напряженно всматривались в морскую и горную даль: не плывут ли к имперским берегам русские ладьи, не пылят ли к сухопутным кордонам колонны болгарских дружин?..
Игорь наблюдал, как облаченные в тяжелые доспехи вчерашние смерды, рыбаки, бортники обучались рубится на мечах и секирах, действовать булавой и засапожным ножом, метать в чучела копья и сулицы, стрелять в цель из тугих боевых луков и дальнобойных самострелов . Их товарищи, сведенные в десятки и сотни, осваивали мастерство слаженно действовать в составе боевого строя. Укрывшись за щитами и огородившись частоколом копий, они сдерживали натиск напиравшей на них такой же стены щитов, обнажив мечи, шли слитными рядами в атаку на мнимого врага. Повинуясь командам десятских и сотников, учились на ходу перестраиваться из одной шеренги в несколько, менять направление движения. Учеба шла и на Днепре. Десятки ладей, полные воинов, стремительно мчались наперегонки, сталкиваясь бортами, завязывали друг с другом абордажные схватки. Другие, загородив борта щитами, метались из стороны в сторону немыслимыми зигзагами, стремясь увернуться от якобы направленного в них «греческого огня». На берегу, ближе к воде, также стояли ряды воинов-новичков, зажавшие коленями тяжелые, обшитые кожей камни. Этих дружинников готовили к службе в конных сотнях и подобным упражнение развивали силу ног, дабы приучить управлять лошадью лишь с помощью коленей и пяток, оставляя руки свободными для действий в бою щитом и мечом.
Великий князь не сомневался, что через год-полтора из этих сильных и старательных, однако пока неуклюжих и нерасторопных землепашцев и охотников получатся умелые дружинники, нисколько не уступавшие в ратном мастерстве византийским легионерам, наемным викингам или любому другому недругу Руси на западе либо востоке. Однако сколько потребуется времени, чтобы из обычных хороших воинов они превратились в доблестных витязей, непревзойденных мастеров ратного дела, которые всегда составляли костяк великокняжеской дружины, являясь ее красой и славой!
Чтобы стать настоящим воином-русичем и занять место в дружине великого киевского князя, будущие витязи начинали учиться военному делу с трехлетнего возраста. И через полтора десятка лет они не имели себе равных в бою на суше и воде, в пешей шеренге и конном строю. Им не были ведомы усталость и страх, по первому слову князя они смело шли на любого врага и не знали поражений. Их плечи не чувствовали разницы между полотняной рубахой и пудовой железной кольчугой, одним ударом копья они пробивали чужой щит заодно с хозяином, ударом меча разваливали врага до пояса. С десятка шагов броском секиры или стальной булавы они замертво вышибали всадника из седла, с двухсот шагов на полном конском скаку вгоняли из самострела стрелу недругу в переносицу. Стреляя из лука, они без промаха всаживали в неприятеля пять стрел с такой быстротой, что, когда первая вонзалась в цель, последняя срывалась с тетивы и свистела в воздухе.
Это они, начиная службу простыми воинами, в двадцать лет становились десятскими, к двадцати пяти — сотниками. Из их числа выдвигались опытнейшие воеводы, как вернейший Асмус, и храбрейшие тысяцкие, как любимейший Микула. Где вы теперь, многолетние надежные соратники, которых ему сегодня так недостает? Живы или мертвы? Кто и когда сможет заменить вас?
Появившийся сбоку дружинник отвлек Игоря от печальных раздумий.
— Княже, тебя ищет древлянский князь Крук.
Лицо великого князя потемнело. На лбу резче обозначились морщины, недобрый прищур сузил глаза.
— Где он? Чего хочет? — отрывисто спросил Игорь.
— Его помыслы мне неведомы, — ответил дружинник. — Знаю лишь, что в Киев он прибыл на рассвете и, не отдохнув с дороги, тут же отправился искать тебя. Сказал, имеет к тебе дело.
— Сыщи его и приведи ко мне, — бросил Игорь, останавливаясь в тени прибрежного дерева…
Древлян он увидел издалека, хотя внешне они почти не отличались от его воинов и были облачены в такую же одежду и доспехи. Опытный глаз великого князя безошибочно признал их по меньшим в размерах, нежели у дружинников-полян, щитам, по укороченным мечам и древкам копий, поскольку таким оружием было сподручней действовать в лесных дебрях и покрытых камышом болотах правобережья Днепра и его притоков, где обитало это самое многочисленное и могущественное после полян восточнославянское племя.
Свободолюбивые и гордые, как и все славяне, они до последней возможности противились установлению главенства на Руси полян, и киевским князьям стоило немалых сил и крови заставить их подчиниться своей власти. На древлян ходили с бранью еще Аскольд и Дир, предшественник Игоря князь Олег также был вынужден примучивать их. Да и сам Игорь после смерти Олега дважды водил в древлянские дремучие леса и гнилые болота полянские дружины, утверждая огнем и мечом на земле соседей власть великого киевского князя. Поэтому с такой неприязнью отнесся Игорь к внезапному появлению в Киеве нежданных гостей. Тех, кого в эти черные минуты бесславия и позора меньше всего желал бы видеть подле себя.
Нахмурив брови, вцепившись в рукоять меча, великий князь молча наблюдал за приближавшимися древлянами. Впереди ступал Крук, старший сын древлянского князя Мала. В шаге за ним следовали несколько воевод и тысяцких, замыкала шествие группа старых, заслуженных воинов. Среди древлян Игорь не видел ни одного боярина или купца, на суровых, бесстрастных лицах непрошеных гостей не было заметно ни единой дружеской, располагающей к себе улыбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Это положение быстро изменилось: славяне оказались не только смелы и отважны, но умны и находчивы. Вскоре их вооружение и снаряжение не стало уступать византийскому, а дисциплина, лишенная в своей основе жесточайшей муштры и слепого страха подчиненного перед начальником, стала превосходить имперскую. Пролетели годы, и не легионы Нового Рима стали топтать берега Днепра, а могучие дружины русичей и болгар подходить с моря и суши к столице империи, вынуждая ее заключать выгодные для славян договоры и уплачивая им щедрую дань.
Теперь Византия предпочитала действовать против славян чужими руками, подкупая и натравливая на Русь печенегов и хазар, а на Болгарию печенегов, угров и других ее соседей. Однако славяне не слепы и наивны, их державные мужи верно понимали первопричину сваливавшихся на них бед. Поэтому византийские акриты-пограничники днем и ночью напряженно всматривались в морскую и горную даль: не плывут ли к имперским берегам русские ладьи, не пылят ли к сухопутным кордонам колонны болгарских дружин?..
Игорь наблюдал, как облаченные в тяжелые доспехи вчерашние смерды, рыбаки, бортники обучались рубится на мечах и секирах, действовать булавой и засапожным ножом, метать в чучела копья и сулицы, стрелять в цель из тугих боевых луков и дальнобойных самострелов . Их товарищи, сведенные в десятки и сотни, осваивали мастерство слаженно действовать в составе боевого строя. Укрывшись за щитами и огородившись частоколом копий, они сдерживали натиск напиравшей на них такой же стены щитов, обнажив мечи, шли слитными рядами в атаку на мнимого врага. Повинуясь командам десятских и сотников, учились на ходу перестраиваться из одной шеренги в несколько, менять направление движения. Учеба шла и на Днепре. Десятки ладей, полные воинов, стремительно мчались наперегонки, сталкиваясь бортами, завязывали друг с другом абордажные схватки. Другие, загородив борта щитами, метались из стороны в сторону немыслимыми зигзагами, стремясь увернуться от якобы направленного в них «греческого огня». На берегу, ближе к воде, также стояли ряды воинов-новичков, зажавшие коленями тяжелые, обшитые кожей камни. Этих дружинников готовили к службе в конных сотнях и подобным упражнение развивали силу ног, дабы приучить управлять лошадью лишь с помощью коленей и пяток, оставляя руки свободными для действий в бою щитом и мечом.
Великий князь не сомневался, что через год-полтора из этих сильных и старательных, однако пока неуклюжих и нерасторопных землепашцев и охотников получатся умелые дружинники, нисколько не уступавшие в ратном мастерстве византийским легионерам, наемным викингам или любому другому недругу Руси на западе либо востоке. Однако сколько потребуется времени, чтобы из обычных хороших воинов они превратились в доблестных витязей, непревзойденных мастеров ратного дела, которые всегда составляли костяк великокняжеской дружины, являясь ее красой и славой!
Чтобы стать настоящим воином-русичем и занять место в дружине великого киевского князя, будущие витязи начинали учиться военному делу с трехлетнего возраста. И через полтора десятка лет они не имели себе равных в бою на суше и воде, в пешей шеренге и конном строю. Им не были ведомы усталость и страх, по первому слову князя они смело шли на любого врага и не знали поражений. Их плечи не чувствовали разницы между полотняной рубахой и пудовой железной кольчугой, одним ударом копья они пробивали чужой щит заодно с хозяином, ударом меча разваливали врага до пояса. С десятка шагов броском секиры или стальной булавы они замертво вышибали всадника из седла, с двухсот шагов на полном конском скаку вгоняли из самострела стрелу недругу в переносицу. Стреляя из лука, они без промаха всаживали в неприятеля пять стрел с такой быстротой, что, когда первая вонзалась в цель, последняя срывалась с тетивы и свистела в воздухе.
Это они, начиная службу простыми воинами, в двадцать лет становились десятскими, к двадцати пяти — сотниками. Из их числа выдвигались опытнейшие воеводы, как вернейший Асмус, и храбрейшие тысяцкие, как любимейший Микула. Где вы теперь, многолетние надежные соратники, которых ему сегодня так недостает? Живы или мертвы? Кто и когда сможет заменить вас?
Появившийся сбоку дружинник отвлек Игоря от печальных раздумий.
— Княже, тебя ищет древлянский князь Крук.
Лицо великого князя потемнело. На лбу резче обозначились морщины, недобрый прищур сузил глаза.
— Где он? Чего хочет? — отрывисто спросил Игорь.
— Его помыслы мне неведомы, — ответил дружинник. — Знаю лишь, что в Киев он прибыл на рассвете и, не отдохнув с дороги, тут же отправился искать тебя. Сказал, имеет к тебе дело.
— Сыщи его и приведи ко мне, — бросил Игорь, останавливаясь в тени прибрежного дерева…
Древлян он увидел издалека, хотя внешне они почти не отличались от его воинов и были облачены в такую же одежду и доспехи. Опытный глаз великого князя безошибочно признал их по меньшим в размерах, нежели у дружинников-полян, щитам, по укороченным мечам и древкам копий, поскольку таким оружием было сподручней действовать в лесных дебрях и покрытых камышом болотах правобережья Днепра и его притоков, где обитало это самое многочисленное и могущественное после полян восточнославянское племя.
Свободолюбивые и гордые, как и все славяне, они до последней возможности противились установлению главенства на Руси полян, и киевским князьям стоило немалых сил и крови заставить их подчиниться своей власти. На древлян ходили с бранью еще Аскольд и Дир, предшественник Игоря князь Олег также был вынужден примучивать их. Да и сам Игорь после смерти Олега дважды водил в древлянские дремучие леса и гнилые болота полянские дружины, утверждая огнем и мечом на земле соседей власть великого киевского князя. Поэтому с такой неприязнью отнесся Игорь к внезапному появлению в Киеве нежданных гостей. Тех, кого в эти черные минуты бесславия и позора меньше всего желал бы видеть подле себя.
Нахмурив брови, вцепившись в рукоять меча, великий князь молча наблюдал за приближавшимися древлянами. Впереди ступал Крук, старший сын древлянского князя Мала. В шаге за ним следовали несколько воевод и тысяцких, замыкала шествие группа старых, заслуженных воинов. Среди древлян Игорь не видел ни одного боярина или купца, на суровых, бесстрастных лицах непрошеных гостей не было заметно ни единой дружеской, располагающей к себе улыбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51