Запад, как она поняла, — место, где можно начать жизнь сначала. Ты приезжаешь сюда, переворачиваешь страницу, на которой записано твое прошлое, — и все. Если у тебя есть отвага, ты человек слова, принимайся за дело, и никто не станет интересоваться, кем ты был прежде. Не так уж это и плохо, решила Мэри. Всегда должно быть место, где можно начать новую жизнь.
Некоторые, пришедшие в эти края, как она, потеряли своих любимых. Другие обанкротились, кто-то не поладил с законом, наделал долгов, другие были просто мужчинами и женщинами, которые не вписывались ни в какую модель. Им не подходила профессия кассира в банке на углу, клерка в магазине, священника или судьи. Они родились с бес покойными сердцами, с непреодолимым желанием странствовать.
Мэри поняла, что начинает избавляться от предвзятых мнений. Она слышала, что на Западе нет законов, но это ошибка. Официальное правосудие существовало, но по большей части где-то далеко. Однако тут царили свои неписаные законы, которым все подчинялись, и, если кто-то ими пренебрегал, расправа была грубой и окончательной.
Запад был терпим до известной степени. Но когда терпение истощалось, в ход шли петля и пуля.
Пассажиры ели, потягивались и выходили, прохаживались рядом со станцией, оттягивая до последней минуты посадку в дилижанс.
Уилбур подошел к двери с хлыстом в одной руке и чашкой кофе в другой и остановился рядом с Мэри.
— Уилбур, вы знаете Джейсона Фландрэ?
— Да, мэм.
— Если вы увидите его на этой линии, скажите мне, ладно?
— Хорошо, мэм. — Он вручил ей пустую чашку. — Он скоро тут проедет, мэм. Хочет переговорить с Престоном Кольером.
Теперь Мэри не боялась, хотя и знала, что такое страх. Она испугалась единственный раз, когда Джейсон Фландрэ и его головорезы напали на их плантацию, неожиданно перебравшись через горы из своего укрытия в Кентукки.
Тогда она убежала с Пег на руках и соседской девочкой. Их вел Бело, старый чернокожий, которого ее муж купил и освободил несколькими годами раньше. Он спрятал их в пещере за кустами, и они видели, как горели их дома, как угоняли их скот и как был застрелен Бело — он побежал в дом, чтобы взять кое-какие бумаги, — хладнокровно застрелен самим Фландрэ.
Теперь Фландрэ здесь. И, чтобы выжить и стать тем, кем намеревается стать, он должен ее убить.
Она хотела начать новую жизнь, построить дом, заработать денег для себя и для дочери — больше ничего. Но здесь Фландрэ, и у нее нет выбора. Неужели она будет сидеть сложа руки и позволит погубить себя?
Давным-давно военный, гостивший у ее отца, сказал нечто, что ей запомнилось: «Секрет победы — нападение, всегда нападение. Если у тебя десять тысяч людей — атакуй. Если у тебя всего два человека — атакуй. Выход всегда есть».
Верная мысль. Нельзя отсиживаться, выжидая, пока тебя убьют. Надо действовать. Но как? Что может сделать она, женщина? Какое оружие есть у нее?
Правда на ее стороне, однако она не настолько наивна, чтобы верить, что этого достаточно. Впрочем, правда — это оружие, и при мудром использовании оно может уничтожить Фландрэ. Она не собирается сидеть и ждать нападения. Она выберет время и станет действовать. Но какое время? Когда? И как?
У нее должен быть револьвер. Завтра же. Завтра она отправится в Ла-Порт и купит его.
Мэри посмотрела, как оседает пыль за скрывшимся дилижансом, и направилась в конюшню. Там был Уот с вилами в руке. Она отметила: с вещами он обращается аккуратно и всегда держит их в чистоте.
— Спасибо, Уот. Все выглядит очень красиво.
— Это моя работа, мэм.
— Уот, похоже, ты знаешь почти всех в округе. Как тебе удалось узнать так много людей?
— Я просто наблюдаю и слушаю.
— Где твоя семья, Уот?
— У меня нет семьи. — Он посмотрел на нее снизу вверх и быстро отвел взгляд. — У меня никого нет.
— Ты не должен так говорить. А как же я? Пег?
— Вы мне не родные.
— Бывают связи сильнее родственных, Уот. Есть родные по крови, а есть по велению сердца. Пег хочет считать тебя своим братом, и мне это нравится. Так что у тебя есть семья, Уот, если ты сам захочешь ее иметь.
— Да, мэм.
— А что случилось с твоей семьей? С твоими папой и мамой?
Он пошаркал ногами, потом воткнул вилы в земляной пол.
— Мама умерла, когда мне было два года, а может, и три. Я ее плохо помню. Отца застрелили.
— Застрелили? Кто?
— Не важно.
Их разговор прервал стук копыт.
— Всадники подъехали, — сказал Уот. — Двое.
Мэри выглянула из конюшни. Двое мужчин верхом, совершенно незнакомые.
Глава 8
Когда-то отец учил ее видеть.
«Не обязательно что-то делать, Мэри. Учись просто смотреть».
В этих всадниках что-то было не так.
— У них отличные лошади, — сказала она вслух.
— Да, мэм, — согласился Уот. — Ни один ковбой не может позволить себе таких лошадей. Должно быть, они очень богатые люди или бандиты.
— Бандиты?
— Да, мэм, бандит должен иметь коня, который и скачет быстро, и умеет тихо стоять. Он не может довериться какой-нибудь старой кляче.
— Уот, пожалуйста, пойди на станцию и скажи Мэтти, чтобы не говорила обо мне. Пусть они поедят и едут восвояси. Я подожду здесь, а потом проберусь в дом.
— Вы их боитесь?
— Не боюсь, просто проявляю осторожность. — Мэри положила руку ему на плечо. — Уот, я хочу кое-что тебе сказать, только никому не говори. Моего мужа убили. Его застрелил человек по имени Джейсон Фландрэ. Мой муж знал о нем кое-что, а тот не хотел, чтобы это узнали другие. И потому он убил его. Возможно, этот человек уже прослышал, что я здесь.
Уот направился к станции. Мэри видела, как дверь открылась и закрылась. Мужчины привязали своих лошадей, огляделись и тоже вошли в дом. Как только дверь за ними закрылась, они принялись осматривать комнату.
Мэри побежала к коттеджу.
Пег подняла голову от столика, за которым рисовала.
— Мамочка, в чем дело?
— На станции несколько мужчин. Я не хочу, чтобы они меня видели.
— А они тебя не заметили?
— Думаю, нет. Подождем и посмотрим.
На станции Уот увивался вокруг Мэтти.
— Как насчет того пирога? Поскольку нас всего двое…
— Тебе придется подождать, пока я накормлю этих джентльменов. Они тоже могут захотеть пирога.
Мэтти обратила внимание на его слова «поскольку нас всего двое». Уот смотрел на нее пристальным взглядом, словно пытался что-то ей сказать.
— Я понимаю, тебе нужно накормить этих парней, но если что-нибудь останется… Я хочу сказать, ты ведь не ешь пирог, значит, все перепадет только мне.
Мэтти бросила взгляд на двух мужчин, сильных, грубых на вид, с ружьями. Конечно, тут почти каждый с ружьем, но…
— Кофе? — спросила она. — Хотите кофе?
— И перекусить, если у вас что-нибудь осталось.
— Есть немного жаркого и хлеб, я сама его только недавно испекла.
— Давайте. — Мужчина помоложе огляделся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44