А так, территория врага, и преступление в данном случае именуется войной. Хотя теоретически Тесса – территория Кратос Анастасис, и я уничтожил имущество империи и убил ее людей. Если господин Страдин обвинил меня в предательстве без всяких оснований, почему бы ему теперь не осудить меня?
– Если бы всех граждан империи прогнать через курс психокоррекции, мы бы давно построили идеальное общество, – продолжает Дидье. – Жаль, бюджет этого не выдержит. И так раздаются голоса, что наша пенитенциарная система слишком дорогая. Всех подвергнуть эвтаназии – дешевле, конечно.
– Зато эффективная, – заметил я.
– Еще бы! Недаром Анастасия Павловна перенесла ее на Кратос. А этот вечно экономит на чем не надо. То на науке, то на искусстве, то на образовании. И до нас дело дойдет.
Не жалует Дидье нынешнего императора.
– Говорят, мы отнимаем у наших подопечных свободу выбора, – продолжил Дидье. – Это не так. Мы просто загоняем их в определенные рамки. У заключенного гораздо меньше свободы. Сделать из человека пассивное беспомощное существо – проще простого. Пятисекундное воздействие биопрограммером. Но в наши планы не входит, чтобы человек оказался беззащитным в несовершенном мире. Обществу нужны активные, деятельные люди. Это сложнее и не достигается путем простого регулирования уровня гормонов в крови. Необходимо не просто снизить агрессивность, а направить ее в конструктивное русло. Для этого применяются тонкие и достаточно сложные методики. И работы минимум на несколько месяцев. Это не то, что описано в старинных романах, на которые любят ссылаться наши критики.
– Дидье, а правда, что всех, кто попадает в Центр, прогоняют через такой сеанс биопрограммирования, после которого вообще ничего не хочется, и человек становится послушен, как овечка, и тих, как мышь.
Он улыбнулся.
– «Ничего не хочется» – сильно сказано. Но правило такое есть. Нам же не нужно, чтобы наш подопечный захотел нас покинуть или мешал нам работать. Потом, когда курс лечения заканчивается, мы восстанавливаем уровень гормонов в крови. Не сразу, конечно, постепенно. Чтобы убедиться, что это не привело к прежней деструктивной ориентации личности.
За иллюминатором уплывает вдаль Визант и появляется Ромул, вторая внешняя планета системы Кратоса. Такая же здоровая и бесполезная. Ромул окружен кольцами астероидов.
Уже полностью доступна информационная сеть Кратоса, и мы с Дидье обсуждаем новости. Первая – наконец осужден Хазаровский.
– Два года за преступления группы А – с ума сошли! – возмущается Дидье. – Я работал в блоках “С” и “D”. Это насильственные преступления. За убийства столько дают! Ройтман сказал: «А что здесь делать два года?»
– Кто это? – спрашиваю я.
– Лучший психолог Центра, будет работать с Хазаровским. Раньше занимался Анри Вальдо.
– Ничего себе эстафета!
Как всякий обыватель, я бы начал спорить с Дидье о том, что два года – запредельный срок, если бы сам за четверо суток на гауптвахте «Святой Екатерины» не успел вспомнить всю свою жизнь, умереть, воскреснуть и удостоиться мистических видений. Так что спорить я не стал, зато вспомнил о тессианской традиции подвергать трехдневному аресту всех, кто претендует на должности судей, законодателей и, конечно, психологов Центра. Чтобы понимали, каково это.
Дидье улыбнулся и поделился со мной очередной порцией воспоминаний.
– Я тогда претендовал на должность судьи, подал соответствующее прошение и стал ждать ареста. Это должно было случиться в течение шести месяцев. Случилось через три с половиной, когда я уже устал ждать. Наверное, они собирали материал, чтобы можно было ко мне придраться пореалистичнее. Обвинили в убийстве. Причем труп якобы нашли после вечеринки, на которой я действительно был. Приводили показания свидетелей. Так что я поверил. Несмотря ни на что! Несмотря на предупреждение! Я поверил, что меня действительно собираются за это осудить. Они потом долго смеялись: «У вас естественная реакция!». А я отказался от вожделенной должности и пошел работать в Центр. Не удивились: «Теряем кадры! Либо в адвокатуру люди уходят, либо в психологи!» Так что, Даня, ни один нормальный судья не даст два года за экономические преступления, даже если очень впечатлен количеством эпизодов. Это госзаказ, побоялись ослушаться императора.
– Кто бы сомневался! – усмехнулся я.
– Но ни один психолог не будет держать два года в Центре пациента, с которым работы на два месяца. Будет добиваться освобождения.
– А госзаказ?
– Даже если госзаказ. К сожалению, не за психологом последнее слово.
На четвертый день половину монитора в центре управления уже занял Кратос.
Я смотрю на живую зеленовато-голубую планету, и высадка на нее кажется все более рискованной. Остается только, как молитву, повторять: «Делай что должно и будь что будет».
Возможно, нам и не дадут высадиться. На орбите висит имперский флот: десять линкоров плюс всякая мелочь, и к нам поворачиваются Иглы Тракля.
Они узнали, конечно, флот захваченной Тессы. Нам посылают запрос:
– Кто вы? Кому принадлежит флот?
– Мы граждане Кратоса, – говорю я. – А это его флот. Мы просим разрешения на посадку.
– Кто говорит?
– Полковник Даниил Данин, командир Тессианского флота.
– Лечь в дрейф.
Мы выключаем двигатели и медленно плывем по инерции.
И тогда я замечаю, чем занимаются имперские корабли.
В верхних слоях атмосферы мечутся сияющие шары цертисов. И кружатся маломощные воронки Тракля, сжигая разреженный стратосферный газ. Идет охота. Саша смотрит на это с ужасом, сжимает кулаки.
– Идиоты!
– В цертиса не так-то просто попасть, – успокаиваю я. – Я все попытаюсь объяснить командиру эскадры. Пока больше ничего сделать не могу.
Саша смотрит на меня чуть ли не с ненавистью. Я отвожу глаза.
– Ты хочешь, чтобы я стрелял по своим?
– Это они свои? Нас всех расстреляют, у нас же у всех Т-синдром!
Он говорит то, о чем думают все Преображенные на моих кораблях.
– У меня тоже Т-синдром, – говорю я. – Надеюсь, что сначала нас выслушают.
– А если нет?
– Тогда погибнем не только мы – погибнет Кратос.
И происходит непредвиденное. Стая цертисов уходит от планеты и устремляется к нам. Странно смотрятся их ломаные траектории, словно положения броуновских частиц, соединенные призрачными светящимися линиями. Я почти не сомневаюсь, что последнее не более чем оптический эффект: цертисы просто исчезают в одном месте и появляются в другом.
Их преследуют, вокруг них вращаются гиперпространственные воронки и сияют потоки аннигиляционного излучения, но не проходит и минуты, как мы оказываемся окруженными их сияющими телами.
– Прогоните от себя эту нечисть! – орет мой собеседник на имперском линкоре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
– Если бы всех граждан империи прогнать через курс психокоррекции, мы бы давно построили идеальное общество, – продолжает Дидье. – Жаль, бюджет этого не выдержит. И так раздаются голоса, что наша пенитенциарная система слишком дорогая. Всех подвергнуть эвтаназии – дешевле, конечно.
– Зато эффективная, – заметил я.
– Еще бы! Недаром Анастасия Павловна перенесла ее на Кратос. А этот вечно экономит на чем не надо. То на науке, то на искусстве, то на образовании. И до нас дело дойдет.
Не жалует Дидье нынешнего императора.
– Говорят, мы отнимаем у наших подопечных свободу выбора, – продолжил Дидье. – Это не так. Мы просто загоняем их в определенные рамки. У заключенного гораздо меньше свободы. Сделать из человека пассивное беспомощное существо – проще простого. Пятисекундное воздействие биопрограммером. Но в наши планы не входит, чтобы человек оказался беззащитным в несовершенном мире. Обществу нужны активные, деятельные люди. Это сложнее и не достигается путем простого регулирования уровня гормонов в крови. Необходимо не просто снизить агрессивность, а направить ее в конструктивное русло. Для этого применяются тонкие и достаточно сложные методики. И работы минимум на несколько месяцев. Это не то, что описано в старинных романах, на которые любят ссылаться наши критики.
– Дидье, а правда, что всех, кто попадает в Центр, прогоняют через такой сеанс биопрограммирования, после которого вообще ничего не хочется, и человек становится послушен, как овечка, и тих, как мышь.
Он улыбнулся.
– «Ничего не хочется» – сильно сказано. Но правило такое есть. Нам же не нужно, чтобы наш подопечный захотел нас покинуть или мешал нам работать. Потом, когда курс лечения заканчивается, мы восстанавливаем уровень гормонов в крови. Не сразу, конечно, постепенно. Чтобы убедиться, что это не привело к прежней деструктивной ориентации личности.
За иллюминатором уплывает вдаль Визант и появляется Ромул, вторая внешняя планета системы Кратоса. Такая же здоровая и бесполезная. Ромул окружен кольцами астероидов.
Уже полностью доступна информационная сеть Кратоса, и мы с Дидье обсуждаем новости. Первая – наконец осужден Хазаровский.
– Два года за преступления группы А – с ума сошли! – возмущается Дидье. – Я работал в блоках “С” и “D”. Это насильственные преступления. За убийства столько дают! Ройтман сказал: «А что здесь делать два года?»
– Кто это? – спрашиваю я.
– Лучший психолог Центра, будет работать с Хазаровским. Раньше занимался Анри Вальдо.
– Ничего себе эстафета!
Как всякий обыватель, я бы начал спорить с Дидье о том, что два года – запредельный срок, если бы сам за четверо суток на гауптвахте «Святой Екатерины» не успел вспомнить всю свою жизнь, умереть, воскреснуть и удостоиться мистических видений. Так что спорить я не стал, зато вспомнил о тессианской традиции подвергать трехдневному аресту всех, кто претендует на должности судей, законодателей и, конечно, психологов Центра. Чтобы понимали, каково это.
Дидье улыбнулся и поделился со мной очередной порцией воспоминаний.
– Я тогда претендовал на должность судьи, подал соответствующее прошение и стал ждать ареста. Это должно было случиться в течение шести месяцев. Случилось через три с половиной, когда я уже устал ждать. Наверное, они собирали материал, чтобы можно было ко мне придраться пореалистичнее. Обвинили в убийстве. Причем труп якобы нашли после вечеринки, на которой я действительно был. Приводили показания свидетелей. Так что я поверил. Несмотря ни на что! Несмотря на предупреждение! Я поверил, что меня действительно собираются за это осудить. Они потом долго смеялись: «У вас естественная реакция!». А я отказался от вожделенной должности и пошел работать в Центр. Не удивились: «Теряем кадры! Либо в адвокатуру люди уходят, либо в психологи!» Так что, Даня, ни один нормальный судья не даст два года за экономические преступления, даже если очень впечатлен количеством эпизодов. Это госзаказ, побоялись ослушаться императора.
– Кто бы сомневался! – усмехнулся я.
– Но ни один психолог не будет держать два года в Центре пациента, с которым работы на два месяца. Будет добиваться освобождения.
– А госзаказ?
– Даже если госзаказ. К сожалению, не за психологом последнее слово.
На четвертый день половину монитора в центре управления уже занял Кратос.
Я смотрю на живую зеленовато-голубую планету, и высадка на нее кажется все более рискованной. Остается только, как молитву, повторять: «Делай что должно и будь что будет».
Возможно, нам и не дадут высадиться. На орбите висит имперский флот: десять линкоров плюс всякая мелочь, и к нам поворачиваются Иглы Тракля.
Они узнали, конечно, флот захваченной Тессы. Нам посылают запрос:
– Кто вы? Кому принадлежит флот?
– Мы граждане Кратоса, – говорю я. – А это его флот. Мы просим разрешения на посадку.
– Кто говорит?
– Полковник Даниил Данин, командир Тессианского флота.
– Лечь в дрейф.
Мы выключаем двигатели и медленно плывем по инерции.
И тогда я замечаю, чем занимаются имперские корабли.
В верхних слоях атмосферы мечутся сияющие шары цертисов. И кружатся маломощные воронки Тракля, сжигая разреженный стратосферный газ. Идет охота. Саша смотрит на это с ужасом, сжимает кулаки.
– Идиоты!
– В цертиса не так-то просто попасть, – успокаиваю я. – Я все попытаюсь объяснить командиру эскадры. Пока больше ничего сделать не могу.
Саша смотрит на меня чуть ли не с ненавистью. Я отвожу глаза.
– Ты хочешь, чтобы я стрелял по своим?
– Это они свои? Нас всех расстреляют, у нас же у всех Т-синдром!
Он говорит то, о чем думают все Преображенные на моих кораблях.
– У меня тоже Т-синдром, – говорю я. – Надеюсь, что сначала нас выслушают.
– А если нет?
– Тогда погибнем не только мы – погибнет Кратос.
И происходит непредвиденное. Стая цертисов уходит от планеты и устремляется к нам. Странно смотрятся их ломаные траектории, словно положения броуновских частиц, соединенные призрачными светящимися линиями. Я почти не сомневаюсь, что последнее не более чем оптический эффект: цертисы просто исчезают в одном месте и появляются в другом.
Их преследуют, вокруг них вращаются гиперпространственные воронки и сияют потоки аннигиляционного излучения, но не проходит и минуты, как мы оказываемся окруженными их сияющими телами.
– Прогоните от себя эту нечисть! – орет мой собеседник на имперском линкоре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94