Пива она не признавала категорически.
Он сел рядом с ней, когда предельную ставку подняли до пяти тысяч. Сердце при виде этой груды денег билось уже просто в желудке. Он почти не видел партнеров. «Пять и три сверху». «Поднял и еще пять». «Плюс пять в гору».
И он выиграл!
- Коньяк на стол! Бутылку!
Некто курносый предложил поднять предел до десяти. Игроки, соглашаясь, покивали. Скорость игры возросла. Деньги и кубики летали со скоростью стрижей на закате, только успевай следить. Крупье едва успевал забирать свои проценты.
- Двадцать!
- Пошло по двадцать. Господа?
- В игре.
- Пас.
- Может, предел опустим?
- Слабакам тут не место. Играем. Кто готов?
Эмма проигрывала жутко. От недавней беспечности и следа не осталось. Свеженаведенный макияж начал расползаться под напором едкого пота игрового азарта. В кают-компании «Астронавта Янга» и впрямь становилось горячо. Игра пошла крупная. Эмма достала из кармана и положила рядом с собой пудреницу, успев заглянуть в нее лишь мельком.
Макс, взвинчивавший ставки и проигравшийся до последнего, вынужден был покинуть стол, превратившись в одного из зрителей, которые толпились вокруг большой игры. За столом остались трое - Эмма, блондин в васильковой униформе без знаков различия и крупье. Здесь любой чих мог взорвать атмосферу, любое неосторожно брошенное слово. Даже дыхание, направленное в сторону стола. Трое молодцов с накаченными плечами и с эмблемами «Янга» аккуратно ввинтились в разгоряченную толпу, с хмурой настороженностью поглядывая по сторонам. Впрочем, на них мало кто обращал внимание; все были заняты игрой. Глянув напротив, Макс сквозь частокол голов увидел лицо Бориса. Тот дышал приоткрытым ртом, часто цедя воздух между зубами.
Но кону стояло примерно четыреста тысяч.
- Предлагаю снять границу, - проговорил блондин, в упор глядя на Эмму.
Та, как сомнамбула, кивнула. Потом, натужно сглотнув (смотреть на нее было страшно: по вискам стекает пот, рот набок, глаза безумные, ведьмины), сказала:
- У меня с собой столько наличных нет.
- В таком случае ставка считается проигранной, - объявил крупье.
- Нет! - истерично выкрикнула она. - Правила заведения позволяют взять деньги из банкомата в зале? Не так ли?
- Да, естественно.
- Или еще лучше. - Эмма сморщилась, словно собираясь заплакать. Положение ее и вправду было поганым. - Прибор на стол.
- Мы это обычно не практикуем, - с сомнением в голосе заметил крупье.
- И без ограничений! - заявила она.
Нет сомнений, что у крупье имелась прямая связь с кем-то, кто контролировал игру. Секунд пять-семь у него было каменное, непроницаемое лицо - слушал, черт, указания, - потом медленно, по-царски, наклонил голову.
- Это возможно. Но потребуется некоторое время.
- Сколько? - возбудилась Эмма.
Макс понял, что человек на пределе. Куда там Боре! Это похуже наркотика. Похуже… Словом, сумасшествие, вот что это такое.
Он протолкался к ней, обогнув стол, и наклонился к уху, не обращая внимания на тычки.
- Послушай. Все, заканчивай. Ты устала и вообще. Пойдем. Всех денег не выиграешь, а вот проиграть - легко. Я тебя прошу, ну.
- Отвали. Понял?
- Эмма.
- Я тебе не Эмма! - взвизгнула она.
Макс почувствовал, как его нежно и твердо взяли под руки и потащили прочь.
- Всё! Всё, парни, я понял.
- Точно понял? - спросил некто очень угрюмый и очень крупный.
- Никаких проблем.
- Смотри, парень. Ты сам сказал. - Хватка ослабла. - Но если что…
- Я понял, понял. Ну?
- Тебя предупредили. Последний раз.
Дело тут оказалось поставлено круче, чем можно было предположить.
Макс, ощутив свободу, протолкался к столу. Тут кое-что изменилось. Рядом с крупье обозначился маленький человек с капитанскими нашивками, а справа от него стоял универсальный картридер или так называемый пулемет - в рекламных роликах эту штуку из-за скорости проведения и отображения платежей именовали именно так. Впрочем, в последнее время, а это где-то года три или около того, рекламный слоган поменяли. Сейчас ни Максу, ни всем остальным не было дела до названий торговых приемов и прочих, не относящихся непосредственно к игре деталей.
Толпа вокруг стола разрослась настолько, что на анонимный возглас, требующий включить экран, она отозвалась одобрительными криками. Экран, на котором кроме картинки собственно стола отображались еще и ставки, включили меньше чем через минуту.
- Пятьдесят тысяч, - негромко объявил блондин. Невозможно представить, что кто-либо из находящихся в кают-
компании этого не услышал.
- Принято.
Эмма, вбрасывая, выкинула пять очков. В теории это проигрыш. Впрочем…
- Три! - ахнули зрители.
Блондин втянул щеки. Максу показалось, что он с кем-то советуется, упрямо набычив голову.
- По сто пошло?
- По двести, - сказала Эмма, сузив глаза.
- Идет.
И тут блондину поперло. Девять против четырех - он взял кассу. Огромный, во всю стену экран показывал выигрыш. Даже стюард не работал - смотрел.
- Дай отыграться.
- Четыреста на кон? - с заметной издевкой спросил блондин.
- Поехали.
И этот кон он взял - семь против пяти.
Эмма, молодая, цветущая женщина, вдруг превратилась почти в старуху: щеки обвисли, губы расползлись, руки ходили ходуном.
- Предлагаю, - прохрипела она, - в три раунда. По миллиону каждый. Без перерыва. Ставку можно поднимать на каждом следующем вдвое. Как захочешь. Поднимешь?
Возникшая пауза ни у кого не вызывала сомнений - блондин получает инструкции. И, скорее всего, он играет не на свои. Но при этом его пальцы начали подрагивать. Такая игра! Такие ставки! Прямо на глазах рождается история.
- Поехали! - азартно сказал он.
Макс, в диком напряжении наблюдавший за происходящим, тихо удивлялся про себя. Это какой же у Эммы должен быть счет, что она фактически ставит на кон пять миллионов? С такими деньжищами ишачить штурманом на грузовике по меньшей мере глупо.
Дальнейшее вошло в легенду. Эмма - ее ход был первым - выкинула десять. Блондин - пять. Соперница нервно барабанила пальцами по своей пудренице. На втором вбросе он удвоил ставку и показал девять очков. Эмма, всего один раз встряхнув стакан, снова выложила на сукно десять.
Хищно, совсем не по-человечьи, криво скаля зубы, она рассмеялась, запрокидывая назад голову и обнажая нежное горло, ходящее волнами.
Долго, явно напоказ, издевательски - в этом ни у кого не могло быть сомнений - взбалтывала кости. Двенадцать!
Кают-компания взвыла от восторга.
Блондин, сдувшийся как проколотый воздушный шарик, выбросил пять и оцепенел, тупо глядя на соперницу.
- Прошу произвести зачет средств, - сказала она.
Блондин молча смотрел на нее, стиснув зубы так, что одеревенело лицо.
- Я… - наконец промямлил он. - У меня нет таких денег.
- Неужели? - едко удивилась Эмма. - Интересно, как же вы начали такую игру?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Он сел рядом с ней, когда предельную ставку подняли до пяти тысяч. Сердце при виде этой груды денег билось уже просто в желудке. Он почти не видел партнеров. «Пять и три сверху». «Поднял и еще пять». «Плюс пять в гору».
И он выиграл!
- Коньяк на стол! Бутылку!
Некто курносый предложил поднять предел до десяти. Игроки, соглашаясь, покивали. Скорость игры возросла. Деньги и кубики летали со скоростью стрижей на закате, только успевай следить. Крупье едва успевал забирать свои проценты.
- Двадцать!
- Пошло по двадцать. Господа?
- В игре.
- Пас.
- Может, предел опустим?
- Слабакам тут не место. Играем. Кто готов?
Эмма проигрывала жутко. От недавней беспечности и следа не осталось. Свеженаведенный макияж начал расползаться под напором едкого пота игрового азарта. В кают-компании «Астронавта Янга» и впрямь становилось горячо. Игра пошла крупная. Эмма достала из кармана и положила рядом с собой пудреницу, успев заглянуть в нее лишь мельком.
Макс, взвинчивавший ставки и проигравшийся до последнего, вынужден был покинуть стол, превратившись в одного из зрителей, которые толпились вокруг большой игры. За столом остались трое - Эмма, блондин в васильковой униформе без знаков различия и крупье. Здесь любой чих мог взорвать атмосферу, любое неосторожно брошенное слово. Даже дыхание, направленное в сторону стола. Трое молодцов с накаченными плечами и с эмблемами «Янга» аккуратно ввинтились в разгоряченную толпу, с хмурой настороженностью поглядывая по сторонам. Впрочем, на них мало кто обращал внимание; все были заняты игрой. Глянув напротив, Макс сквозь частокол голов увидел лицо Бориса. Тот дышал приоткрытым ртом, часто цедя воздух между зубами.
Но кону стояло примерно четыреста тысяч.
- Предлагаю снять границу, - проговорил блондин, в упор глядя на Эмму.
Та, как сомнамбула, кивнула. Потом, натужно сглотнув (смотреть на нее было страшно: по вискам стекает пот, рот набок, глаза безумные, ведьмины), сказала:
- У меня с собой столько наличных нет.
- В таком случае ставка считается проигранной, - объявил крупье.
- Нет! - истерично выкрикнула она. - Правила заведения позволяют взять деньги из банкомата в зале? Не так ли?
- Да, естественно.
- Или еще лучше. - Эмма сморщилась, словно собираясь заплакать. Положение ее и вправду было поганым. - Прибор на стол.
- Мы это обычно не практикуем, - с сомнением в голосе заметил крупье.
- И без ограничений! - заявила она.
Нет сомнений, что у крупье имелась прямая связь с кем-то, кто контролировал игру. Секунд пять-семь у него было каменное, непроницаемое лицо - слушал, черт, указания, - потом медленно, по-царски, наклонил голову.
- Это возможно. Но потребуется некоторое время.
- Сколько? - возбудилась Эмма.
Макс понял, что человек на пределе. Куда там Боре! Это похуже наркотика. Похуже… Словом, сумасшествие, вот что это такое.
Он протолкался к ней, обогнув стол, и наклонился к уху, не обращая внимания на тычки.
- Послушай. Все, заканчивай. Ты устала и вообще. Пойдем. Всех денег не выиграешь, а вот проиграть - легко. Я тебя прошу, ну.
- Отвали. Понял?
- Эмма.
- Я тебе не Эмма! - взвизгнула она.
Макс почувствовал, как его нежно и твердо взяли под руки и потащили прочь.
- Всё! Всё, парни, я понял.
- Точно понял? - спросил некто очень угрюмый и очень крупный.
- Никаких проблем.
- Смотри, парень. Ты сам сказал. - Хватка ослабла. - Но если что…
- Я понял, понял. Ну?
- Тебя предупредили. Последний раз.
Дело тут оказалось поставлено круче, чем можно было предположить.
Макс, ощутив свободу, протолкался к столу. Тут кое-что изменилось. Рядом с крупье обозначился маленький человек с капитанскими нашивками, а справа от него стоял универсальный картридер или так называемый пулемет - в рекламных роликах эту штуку из-за скорости проведения и отображения платежей именовали именно так. Впрочем, в последнее время, а это где-то года три или около того, рекламный слоган поменяли. Сейчас ни Максу, ни всем остальным не было дела до названий торговых приемов и прочих, не относящихся непосредственно к игре деталей.
Толпа вокруг стола разрослась настолько, что на анонимный возглас, требующий включить экран, она отозвалась одобрительными криками. Экран, на котором кроме картинки собственно стола отображались еще и ставки, включили меньше чем через минуту.
- Пятьдесят тысяч, - негромко объявил блондин. Невозможно представить, что кто-либо из находящихся в кают-
компании этого не услышал.
- Принято.
Эмма, вбрасывая, выкинула пять очков. В теории это проигрыш. Впрочем…
- Три! - ахнули зрители.
Блондин втянул щеки. Максу показалось, что он с кем-то советуется, упрямо набычив голову.
- По сто пошло?
- По двести, - сказала Эмма, сузив глаза.
- Идет.
И тут блондину поперло. Девять против четырех - он взял кассу. Огромный, во всю стену экран показывал выигрыш. Даже стюард не работал - смотрел.
- Дай отыграться.
- Четыреста на кон? - с заметной издевкой спросил блондин.
- Поехали.
И этот кон он взял - семь против пяти.
Эмма, молодая, цветущая женщина, вдруг превратилась почти в старуху: щеки обвисли, губы расползлись, руки ходили ходуном.
- Предлагаю, - прохрипела она, - в три раунда. По миллиону каждый. Без перерыва. Ставку можно поднимать на каждом следующем вдвое. Как захочешь. Поднимешь?
Возникшая пауза ни у кого не вызывала сомнений - блондин получает инструкции. И, скорее всего, он играет не на свои. Но при этом его пальцы начали подрагивать. Такая игра! Такие ставки! Прямо на глазах рождается история.
- Поехали! - азартно сказал он.
Макс, в диком напряжении наблюдавший за происходящим, тихо удивлялся про себя. Это какой же у Эммы должен быть счет, что она фактически ставит на кон пять миллионов? С такими деньжищами ишачить штурманом на грузовике по меньшей мере глупо.
Дальнейшее вошло в легенду. Эмма - ее ход был первым - выкинула десять. Блондин - пять. Соперница нервно барабанила пальцами по своей пудренице. На втором вбросе он удвоил ставку и показал девять очков. Эмма, всего один раз встряхнув стакан, снова выложила на сукно десять.
Хищно, совсем не по-человечьи, криво скаля зубы, она рассмеялась, запрокидывая назад голову и обнажая нежное горло, ходящее волнами.
Долго, явно напоказ, издевательски - в этом ни у кого не могло быть сомнений - взбалтывала кости. Двенадцать!
Кают-компания взвыла от восторга.
Блондин, сдувшийся как проколотый воздушный шарик, выбросил пять и оцепенел, тупо глядя на соперницу.
- Прошу произвести зачет средств, - сказала она.
Блондин молча смотрел на нее, стиснув зубы так, что одеревенело лицо.
- Я… - наконец промямлил он. - У меня нет таких денег.
- Неужели? - едко удивилась Эмма. - Интересно, как же вы начали такую игру?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11