Чем же объяснить этот "феномен", как выражается Горчаков?
"Преувеличение первых успехов союзников в Крыму, может быть, этому посодействовало, но конечный исход этой борьбы еще слишком неверен даже в глазах лиц, наиболее предубежденных против нас, чтобы одно это обстоятельство могло объяснить поворот". Но самый поворот обличает, что Франц-Иосиф вполне теперь поддерживает Буоля. А между тем "всего три недели назад император говорил князю Виндишгрецу, что, занимая княжества, он оказывает России косвенную услугу, потому что отныне России достаточно будет там одного часового, чтобы охранять свои границы".
Но за эти три недели пришли известия об Альме, об отступлении Меншикова... Горчаков решительно советует канцлеру Нессельроде ожидать отныне от Австрии лишь самого худшего. Вопрос лишь о времени, когда именно Австрия совсем присоединится к союзникам. "События в Крыму определят этот момент; но ваше превосходительство должны теперь принять за верное, что страх войны против нас уже не существует и что австрийское правительство далеко от желания ее избежать и с удовлетворением примет известие, что мы принимаем на себя инициативу войны". Николай подчеркнул все эти многозначительные строки своего посла.
Тон Буоля в беседах с Горчаковым был уже так дерзок, что становилось ясно, что он сжег свои корабли. Когда в Вене распространился слух, облетевший всю Европу, будто Севастополь взят, то министр внутренних дел Бах, из всех австрийских советников наиболее близкий к Францу-Иосифу, "говорил направо и налево ( tout venant): вы видите, как мы были правы, что предпочли западный союз - союзу с этим сгнившим зданием (morsches Geb40. Николай подчеркнул эти строки и отчеркнул все это место на полях, Горчаков - решительно в тревоге и уже берет назад высказанное им в начале сентября предположение, что за предстоящую зиму войны с Австрией не будет: "Если союзники будут иметь решительный успех в Крыму, Австрия сделает все, чего они от нее ни потребуют. Если они испытают неудачи и потребуют от Австрии, чтобы она активно высказалась против нас, я ничуть не уверен, что она с таким же послушанием не подчинится давлению с их стороны". Таким образом, Горчаков рекомендует отныне "угадывать линию поведения Австрии по намерениям западных держав". Все это сулит мало радостного для России, но "было бы преступно стараться ослабить нюансы нынешнего положения"41. Мы видим, что А. М. Горчаков в данном случае придерживается иной тактики в редактировании своих донесений, чем в 1853 г. и начале 1854 г. барон Бруннов в Лондоне и Н. Д. Киселев в Париже: он не пробует по-придворному успокаивать его величество.
Горчаков теперь уже не славословит царя, как в конце августа, за то, что он так гордо и гневно отверг четыре пункта. Посол явно считает, что необходимо теперь, после высадки союзных войск, Альмы и начала осады Севастополя, сделать это, пока Австрия не совершила своего рокового шага и не примкнула к вражеской коалиции. В Вену между тем в самом начале ноября прибыл фон дер Пфордтен, первый министр Баварского королевства. Явился он сюда прямо из Берлина, куда ездил, чтобы иметь право говорить в Вене не только от имени Германского союза, в котором Бавария являлась самым крупным после Австрии и Пруссии государством, но и от имени Пруссии. Пфордтен решительно не желал выступления Австрии с оружием в руках против Николая. Он боялся, как боялся этого и король прусский Фридрих-Вильгельм IV, что поражение царя отдаст Европу в руки австро-французского союза и тогда - конец самостоятельности второстепенных германских государств.
8
Прибыв в Вену, фон дер Пфордтен явился немедленно к Францу-Иосифу. Император откровенно ему сказал, что должен считаться с опасностями, которые угрожают Австрии со стороны Наполеона III, в случае если бы австрийская дипломатия решительно воспротивилась его желаниям. Пфордтен высказался в том духе, что и Пруссия и Германский союз не могут помочь Австрии в случае ее войны с Россией, потому что не желают этой войны, а в случае нападения Наполеона III на Австрию - с готовностью помогут ей.
После этой аудиенции Франц-Иосиф призвал Буоля и три часа сряду беседовал с ним. А затем состоялась беседа Буоля с Пфордтеном - вторая и окончательная. В первой беседе Буоль решительно заявлял, что Австрия пойдет своим путем, невзирая ни на что. Во второй же беседе австрийский министр был несколько уступчивее.
Вот какого рода предрасположения и условия венского кабинета изложил Буоль Пфордтену. Венский кабинет готов заявить, что в его намерения не входит выйти за пределы требований, изложенных в четырех пунктах. Но Буоль не желает сообщить этому "намерению" характер формального обязательства: он только изложит это в письме на имя австрийского посла в Берлине Георга Эстергази. В случае, если Россия согласится начать переговоры на основе четырех пунктов, австрийский кабинет обещает в самом умеренном духе интерпретировать эти пункты во время дискуссии, и Австрия пригласит западные державы "принять участие в совещаниях и предложит перемирие".
Если западные державы откажутся, то Австрия и Германия, несмотря на это, вступят с Россией в прямые сношения, и если совещания Австрии с Россией увенчаются успехом, то Австрия объявит себя удовлетворенной и предоставит Англии и Франции без ее помощи продолжать войну. Но Россия должна при этом дать заверения, что, чем бы война с западными державами ни окончилась, Россия не возьмет назад своего согласия соблюдать условия, которые между ней и Австрией будут выработаны.
Пфордтен сообщил это Горчакову, который и передал все в Петербург.
Конечно, все эти условия были не очень ясны и уточнены. Буоль под разными предлогами "не успел" отредактировать письмо Георгу Эстергази (для прусского короля), пока Пфордтен "не уехал, и Горчаков полагал, что "в этом камень преткновения", т. е. в том, что Буоль лжет с начала до конца и напишет вовсе не то и не так, как обещает. Но во всяком случае появилась слабая надежда, что при известных условиях Австрия отойдет от Англии и Франции. Так или иначе слово было за царем.
Бах и Буоль упорно толкали Франца-Иосифа к выступлению против России. Но генерал Гесс, начальник австрийского главного штаба, и значительная часть генералитета были решительно против войны. Финансы Австрии были расшатаны. Парижский Ротшильд получил ласковое приглашение от Франца-Иосифа приехать в Ишль и полечиться вместе. Ротшильд приехал, полечился, почти с родственной лаской был принят австрийским императором, но денег не дал и даже предпочел уехать оттуда поскорее, махнув рукой на здоровье и не кончив курса лечения. Правда, переговоры с ним продолжались, но дело явно затягивалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395
"Преувеличение первых успехов союзников в Крыму, может быть, этому посодействовало, но конечный исход этой борьбы еще слишком неверен даже в глазах лиц, наиболее предубежденных против нас, чтобы одно это обстоятельство могло объяснить поворот". Но самый поворот обличает, что Франц-Иосиф вполне теперь поддерживает Буоля. А между тем "всего три недели назад император говорил князю Виндишгрецу, что, занимая княжества, он оказывает России косвенную услугу, потому что отныне России достаточно будет там одного часового, чтобы охранять свои границы".
Но за эти три недели пришли известия об Альме, об отступлении Меншикова... Горчаков решительно советует канцлеру Нессельроде ожидать отныне от Австрии лишь самого худшего. Вопрос лишь о времени, когда именно Австрия совсем присоединится к союзникам. "События в Крыму определят этот момент; но ваше превосходительство должны теперь принять за верное, что страх войны против нас уже не существует и что австрийское правительство далеко от желания ее избежать и с удовлетворением примет известие, что мы принимаем на себя инициативу войны". Николай подчеркнул все эти многозначительные строки своего посла.
Тон Буоля в беседах с Горчаковым был уже так дерзок, что становилось ясно, что он сжег свои корабли. Когда в Вене распространился слух, облетевший всю Европу, будто Севастополь взят, то министр внутренних дел Бах, из всех австрийских советников наиболее близкий к Францу-Иосифу, "говорил направо и налево ( tout venant): вы видите, как мы были правы, что предпочли западный союз - союзу с этим сгнившим зданием (morsches Geb40. Николай подчеркнул эти строки и отчеркнул все это место на полях, Горчаков - решительно в тревоге и уже берет назад высказанное им в начале сентября предположение, что за предстоящую зиму войны с Австрией не будет: "Если союзники будут иметь решительный успех в Крыму, Австрия сделает все, чего они от нее ни потребуют. Если они испытают неудачи и потребуют от Австрии, чтобы она активно высказалась против нас, я ничуть не уверен, что она с таким же послушанием не подчинится давлению с их стороны". Таким образом, Горчаков рекомендует отныне "угадывать линию поведения Австрии по намерениям западных держав". Все это сулит мало радостного для России, но "было бы преступно стараться ослабить нюансы нынешнего положения"41. Мы видим, что А. М. Горчаков в данном случае придерживается иной тактики в редактировании своих донесений, чем в 1853 г. и начале 1854 г. барон Бруннов в Лондоне и Н. Д. Киселев в Париже: он не пробует по-придворному успокаивать его величество.
Горчаков теперь уже не славословит царя, как в конце августа, за то, что он так гордо и гневно отверг четыре пункта. Посол явно считает, что необходимо теперь, после высадки союзных войск, Альмы и начала осады Севастополя, сделать это, пока Австрия не совершила своего рокового шага и не примкнула к вражеской коалиции. В Вену между тем в самом начале ноября прибыл фон дер Пфордтен, первый министр Баварского королевства. Явился он сюда прямо из Берлина, куда ездил, чтобы иметь право говорить в Вене не только от имени Германского союза, в котором Бавария являлась самым крупным после Австрии и Пруссии государством, но и от имени Пруссии. Пфордтен решительно не желал выступления Австрии с оружием в руках против Николая. Он боялся, как боялся этого и король прусский Фридрих-Вильгельм IV, что поражение царя отдаст Европу в руки австро-французского союза и тогда - конец самостоятельности второстепенных германских государств.
8
Прибыв в Вену, фон дер Пфордтен явился немедленно к Францу-Иосифу. Император откровенно ему сказал, что должен считаться с опасностями, которые угрожают Австрии со стороны Наполеона III, в случае если бы австрийская дипломатия решительно воспротивилась его желаниям. Пфордтен высказался в том духе, что и Пруссия и Германский союз не могут помочь Австрии в случае ее войны с Россией, потому что не желают этой войны, а в случае нападения Наполеона III на Австрию - с готовностью помогут ей.
После этой аудиенции Франц-Иосиф призвал Буоля и три часа сряду беседовал с ним. А затем состоялась беседа Буоля с Пфордтеном - вторая и окончательная. В первой беседе Буоль решительно заявлял, что Австрия пойдет своим путем, невзирая ни на что. Во второй же беседе австрийский министр был несколько уступчивее.
Вот какого рода предрасположения и условия венского кабинета изложил Буоль Пфордтену. Венский кабинет готов заявить, что в его намерения не входит выйти за пределы требований, изложенных в четырех пунктах. Но Буоль не желает сообщить этому "намерению" характер формального обязательства: он только изложит это в письме на имя австрийского посла в Берлине Георга Эстергази. В случае, если Россия согласится начать переговоры на основе четырех пунктов, австрийский кабинет обещает в самом умеренном духе интерпретировать эти пункты во время дискуссии, и Австрия пригласит западные державы "принять участие в совещаниях и предложит перемирие".
Если западные державы откажутся, то Австрия и Германия, несмотря на это, вступят с Россией в прямые сношения, и если совещания Австрии с Россией увенчаются успехом, то Австрия объявит себя удовлетворенной и предоставит Англии и Франции без ее помощи продолжать войну. Но Россия должна при этом дать заверения, что, чем бы война с западными державами ни окончилась, Россия не возьмет назад своего согласия соблюдать условия, которые между ней и Австрией будут выработаны.
Пфордтен сообщил это Горчакову, который и передал все в Петербург.
Конечно, все эти условия были не очень ясны и уточнены. Буоль под разными предлогами "не успел" отредактировать письмо Георгу Эстергази (для прусского короля), пока Пфордтен "не уехал, и Горчаков полагал, что "в этом камень преткновения", т. е. в том, что Буоль лжет с начала до конца и напишет вовсе не то и не так, как обещает. Но во всяком случае появилась слабая надежда, что при известных условиях Австрия отойдет от Англии и Франции. Так или иначе слово было за царем.
Бах и Буоль упорно толкали Франца-Иосифа к выступлению против России. Но генерал Гесс, начальник австрийского главного штаба, и значительная часть генералитета были решительно против войны. Финансы Австрии были расшатаны. Парижский Ротшильд получил ласковое приглашение от Франца-Иосифа приехать в Ишль и полечиться вместе. Ротшильд приехал, полечился, почти с родственной лаской был принят австрийским императором, но денег не дал и даже предпочел уехать оттуда поскорее, махнув рукой на здоровье и не кончив курса лечения. Правда, переговоры с ним продолжались, но дело явно затягивалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395