Даже теперь, много лет спустя, барреттовские соло остаются существенным элементом, непреходящей реальностью обширной сферы всей пинкфлойдовской музыки. Мало найдется заядлых фанов Pink Floyd, которые бы не помнили каждую ноту, каждый неистовый фидбэк, каждую экстравагантность электронных «примочек». При этом нужно отметить, что Сид не позаимствовал ни одного известного хода у великих блюзовиков, как это в юные годы делали Эрик Клэптон, Джефф Бек или Джимми Пейдж (Jimmy Page) (что, естественно, ни в коей мере не умаляет достоинств этих титанов гитары).
Используя различные электронные приспособления, Барретт создавал настоящие многомерные звуковые пространства. Наверное, нельзя всерьез обсуждать продюсерские способности Сида, но даже его баловство с ручками микшерского пульта приводило подчас к интересным результатам. Бесспорно, Барретт был новатором. Его музыка была настолько экспериментальной, что, пожалуй, нечто большее можно было найти, только углубившись в область сумасшедших импровизаций фри-джаза (free-jazz). Сид, конечно, слушал и американский блюз (что, собственно, подтверждается самим происхождением названия Pink Floyd), и джаз, и музыку джагбэндов (jug band music) и рок-н-ролл, как это делали большинство юных британских рокеров в начале шестидесятых. Сам Сид обычно говорил, что музыкантом, который оказал на него наибольшее влияние, был Бо Диддли (Bo Diddley), однако все эти внешние воздействия проявлялись в его музыке лишь косвенным образом. Ведомые юным Сумасбродом, Pink Floyd шли в авангарде других групп, которые в то время расширяли границы рок-музыки за пределы песенок о любви и сексе, написанных в размере четыре четверти.
Hey ho, here we go, ever so high!
Влияние творчества Сида на других музыкантов началось давно и продолжается до сих пор.
Первыми, кто его испытал (причем в наибольшей степени), были Рик Райт, Роджер Уотерс, Дзвид Гилмор и Ник Мэйсон. Не будет преувеличением сказать, что даже после ухода Сида его тень всегда, зримо или незримо, присутствовала в творчестве группы. Подтверждали ли пинкфлойдовцы факт его влияния, или отрицали его, они не могли оказаться вне личности своего бывшего лидера. Недаром Сид, уже давно, окончательно и бесповоротно порвавший всяческие контакты с друзьями, продолжал называть Pink Floyd «моя группа». Он всегда был и остается некой точкой отсчета для всего, что эта группа создала. И не случайно первыми, кто сделал собственные интерпретации песен Сида (то, что называется «cover version»), были его бывшие коллеги по Pink Floyd. На протяжении 1968-71 годов они продолжали исполнять барреттовский материал. В основном, это были инструментальные вещи, такие как «Interstellar Overdrive», «Power Touch», но иногда в репертуаре группы появлялся даже «Flaming». Причем звучание этих композиций значительно отличалось от оригинального, достаточно вспомнить версию «Astronomy Domine», вошедшую в альбом «Ummagumma». В первые месяцы после ухода Сида его присутствие ощущалось почти физически. И дело было не только в том, что Барретт сначала действительно приходил в здание студии, и подолгу сидел в вестибюле с гитарой, тщетно ожидая, что товарищи позовут его продолжить работу. Новый Pink Floyd ещё не выработал собственное звучание, и единственное, что ему оставалось, это копировать уже известное. Здесь, пожалуй, уместно вспомнить песню «Julia Dream», блестящую стилизацию «под Барретта», сделанную Уотерсом. Более того, стиль нового гитариста Дэйва Гилмора вначале практически полностью соответствовал барреттовскому (сам Дэвид, однако, придерживался на сей счет несколько иного мнения. Но это тема для отдельного разговора), зафиксированному на первом альбоме группы, Барреттовская «Jugband Blues» стала завершающим аккордом и логическим финалом альбома «А Saucerful of Secrets». Даже пинкфлойдовские альбомы семидесятых годов, при всей их бесспорной самобытности и значимости, в определенной мере расширяли и разрабатывали образные темы и музыкальные идеи, которые Сид зафиксировал на магнитной ленте вместе с группой ещё в 1967-м. Точка зрения, с которой Барретт писал свои песни, чередование (и временами слияние) вторых и третьих лиц, всё ещё преобладала в композициях Pink Floyd. Фрагменты его гитарных пассажей получили свое развитие в развернутых гилморовских соло, эхо композиций с альбома «A Saucerful of Secrets» порой слышалось на «The Dark Side of The Moon» и «Wish You Were Here». Что такое «The Dark Side of The Moon», если не развернутое философичное исследование проблем душевного разлада с самим собой, которые были мучительно остро заявлены в «Vegetable Man» и «Jugband Blues»? Даже в темах «Animals» можно было увидеть следы барреттовского черного юмора, и предпосылки этой работы «флойдов» можно отыскать в песне «Rats», сольной работе их бывшего лидера. Те эффектные приемы микширования, которые Барретт спонтанно использовал на ранних записях Pink Floyd, теперь были расширены возможностями 16-ти канальной студии, и даже квадрофоническими изысками, однако по сути своей во многом остались прежними. Целые стены звука проносились с одной стороны пространства к другой, гитара «раскачивалась» между разными динамиками, приглушенная речь и неожиданные звуки перекликались на заднем плане инструментальных партий. Сам принцип использования звука, как инструмента, воздействующего на чувства людей, и в 70-х оставался абсолютно Барреттианским.
Роджер Уотерс, Дэвид Гилмор и Рик Райт, работая вместе и порознь в качестве продюсеров и музыкантов, помогали Барретту в осуществлении его сольных проектов. Это были и записи альбомов, и появление на радио в программе известного диск-жокея и открывателя талантов Джона Пила (John Peel), и одно из немногочисленных «живых» выступлений Барретта, состоявшееся 6 июня 1970 года в Лондоне на фестивале музыки и моды «Extravaganza-70». Вне всякого сомнения, все пинкфлойдовские фаны помнят уже упоминавшееся посвящение Сиду – изумительную электронную элегию «Shine On You Crazy Diamond». Стихи к этой композиции наилучшим образом соответствуют общей идее альбома, в котором пинкфлойдовцы весьма недвусмысленно высказали всё, что они думают о бездушной и развращающей машине шоу-бизнеса. Они говорили о величине той дани, которую она заставляет платить за успех личность, подобную Сиду Барретту:
Remember when you were young
You shone like the sun Shine on, you crazy diamond!
Now there's a look in your eyes
Like black holes in the sky Shine on, you crazy diamond!
You were caught on the crossfire
Of childhood and stardom
Blown on the steel breeze
Come on, you target for faraway laughter
Come on, you stranger, you legend, you martyr
And shine!
Вспомни, когда ты был молод,
Ты сиял, как солнце
Сияй, безумный алмаз!
Теперь взгляд твоих глаз
Словно черные дыры на небе
Сияй, безумный алмаз!
Ты попал под перекрестный огонь
Детства и славы,
Унесён стальным бризом
Давай, мишень для далекого смеха
Давай, незнакомец, легенда, мученик
Сияй!
«На самом деле, я написал эту песню, „Shine On“, прежде всего для того, чтобы увидеть реакцию тех, кто полагает, что знает и понимает Сида Барретта, – говорил Роджер Уотерс в 1976 году в интервью, впервые появившемся во французском журнале „Rock Et Folk“, – в этой композиции есть такое чувство, такая непроходящая грусть по поводу исчезновения Сида, которой нет названия… потому что он настолько отдалился, что для нас его здесь уже больше нет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Используя различные электронные приспособления, Барретт создавал настоящие многомерные звуковые пространства. Наверное, нельзя всерьез обсуждать продюсерские способности Сида, но даже его баловство с ручками микшерского пульта приводило подчас к интересным результатам. Бесспорно, Барретт был новатором. Его музыка была настолько экспериментальной, что, пожалуй, нечто большее можно было найти, только углубившись в область сумасшедших импровизаций фри-джаза (free-jazz). Сид, конечно, слушал и американский блюз (что, собственно, подтверждается самим происхождением названия Pink Floyd), и джаз, и музыку джагбэндов (jug band music) и рок-н-ролл, как это делали большинство юных британских рокеров в начале шестидесятых. Сам Сид обычно говорил, что музыкантом, который оказал на него наибольшее влияние, был Бо Диддли (Bo Diddley), однако все эти внешние воздействия проявлялись в его музыке лишь косвенным образом. Ведомые юным Сумасбродом, Pink Floyd шли в авангарде других групп, которые в то время расширяли границы рок-музыки за пределы песенок о любви и сексе, написанных в размере четыре четверти.
Hey ho, here we go, ever so high!
Влияние творчества Сида на других музыкантов началось давно и продолжается до сих пор.
Первыми, кто его испытал (причем в наибольшей степени), были Рик Райт, Роджер Уотерс, Дзвид Гилмор и Ник Мэйсон. Не будет преувеличением сказать, что даже после ухода Сида его тень всегда, зримо или незримо, присутствовала в творчестве группы. Подтверждали ли пинкфлойдовцы факт его влияния, или отрицали его, они не могли оказаться вне личности своего бывшего лидера. Недаром Сид, уже давно, окончательно и бесповоротно порвавший всяческие контакты с друзьями, продолжал называть Pink Floyd «моя группа». Он всегда был и остается некой точкой отсчета для всего, что эта группа создала. И не случайно первыми, кто сделал собственные интерпретации песен Сида (то, что называется «cover version»), были его бывшие коллеги по Pink Floyd. На протяжении 1968-71 годов они продолжали исполнять барреттовский материал. В основном, это были инструментальные вещи, такие как «Interstellar Overdrive», «Power Touch», но иногда в репертуаре группы появлялся даже «Flaming». Причем звучание этих композиций значительно отличалось от оригинального, достаточно вспомнить версию «Astronomy Domine», вошедшую в альбом «Ummagumma». В первые месяцы после ухода Сида его присутствие ощущалось почти физически. И дело было не только в том, что Барретт сначала действительно приходил в здание студии, и подолгу сидел в вестибюле с гитарой, тщетно ожидая, что товарищи позовут его продолжить работу. Новый Pink Floyd ещё не выработал собственное звучание, и единственное, что ему оставалось, это копировать уже известное. Здесь, пожалуй, уместно вспомнить песню «Julia Dream», блестящую стилизацию «под Барретта», сделанную Уотерсом. Более того, стиль нового гитариста Дэйва Гилмора вначале практически полностью соответствовал барреттовскому (сам Дэвид, однако, придерживался на сей счет несколько иного мнения. Но это тема для отдельного разговора), зафиксированному на первом альбоме группы, Барреттовская «Jugband Blues» стала завершающим аккордом и логическим финалом альбома «А Saucerful of Secrets». Даже пинкфлойдовские альбомы семидесятых годов, при всей их бесспорной самобытности и значимости, в определенной мере расширяли и разрабатывали образные темы и музыкальные идеи, которые Сид зафиксировал на магнитной ленте вместе с группой ещё в 1967-м. Точка зрения, с которой Барретт писал свои песни, чередование (и временами слияние) вторых и третьих лиц, всё ещё преобладала в композициях Pink Floyd. Фрагменты его гитарных пассажей получили свое развитие в развернутых гилморовских соло, эхо композиций с альбома «A Saucerful of Secrets» порой слышалось на «The Dark Side of The Moon» и «Wish You Were Here». Что такое «The Dark Side of The Moon», если не развернутое философичное исследование проблем душевного разлада с самим собой, которые были мучительно остро заявлены в «Vegetable Man» и «Jugband Blues»? Даже в темах «Animals» можно было увидеть следы барреттовского черного юмора, и предпосылки этой работы «флойдов» можно отыскать в песне «Rats», сольной работе их бывшего лидера. Те эффектные приемы микширования, которые Барретт спонтанно использовал на ранних записях Pink Floyd, теперь были расширены возможностями 16-ти канальной студии, и даже квадрофоническими изысками, однако по сути своей во многом остались прежними. Целые стены звука проносились с одной стороны пространства к другой, гитара «раскачивалась» между разными динамиками, приглушенная речь и неожиданные звуки перекликались на заднем плане инструментальных партий. Сам принцип использования звука, как инструмента, воздействующего на чувства людей, и в 70-х оставался абсолютно Барреттианским.
Роджер Уотерс, Дэвид Гилмор и Рик Райт, работая вместе и порознь в качестве продюсеров и музыкантов, помогали Барретту в осуществлении его сольных проектов. Это были и записи альбомов, и появление на радио в программе известного диск-жокея и открывателя талантов Джона Пила (John Peel), и одно из немногочисленных «живых» выступлений Барретта, состоявшееся 6 июня 1970 года в Лондоне на фестивале музыки и моды «Extravaganza-70». Вне всякого сомнения, все пинкфлойдовские фаны помнят уже упоминавшееся посвящение Сиду – изумительную электронную элегию «Shine On You Crazy Diamond». Стихи к этой композиции наилучшим образом соответствуют общей идее альбома, в котором пинкфлойдовцы весьма недвусмысленно высказали всё, что они думают о бездушной и развращающей машине шоу-бизнеса. Они говорили о величине той дани, которую она заставляет платить за успех личность, подобную Сиду Барретту:
Remember when you were young
You shone like the sun Shine on, you crazy diamond!
Now there's a look in your eyes
Like black holes in the sky Shine on, you crazy diamond!
You were caught on the crossfire
Of childhood and stardom
Blown on the steel breeze
Come on, you target for faraway laughter
Come on, you stranger, you legend, you martyr
And shine!
Вспомни, когда ты был молод,
Ты сиял, как солнце
Сияй, безумный алмаз!
Теперь взгляд твоих глаз
Словно черные дыры на небе
Сияй, безумный алмаз!
Ты попал под перекрестный огонь
Детства и славы,
Унесён стальным бризом
Давай, мишень для далекого смеха
Давай, незнакомец, легенда, мученик
Сияй!
«На самом деле, я написал эту песню, „Shine On“, прежде всего для того, чтобы увидеть реакцию тех, кто полагает, что знает и понимает Сида Барретта, – говорил Роджер Уотерс в 1976 году в интервью, впервые появившемся во французском журнале „Rock Et Folk“, – в этой композиции есть такое чувство, такая непроходящая грусть по поводу исчезновения Сида, которой нет названия… потому что он настолько отдалился, что для нас его здесь уже больше нет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11