Убийство - не стиль Ральфи. Даже Льюис был не
в стиле Ральфи. Но он дал себе влипнуть где-то между Сыновьями Неоновой
Хризантемы и тем, что им принадлежало (или, скорее, чем-то таким, что
принадлежало кому-то еще). Ральфи, конечно же, мог использовать ключевую
фразу, чтобы ввести меня в режим идиота-всезнайки, и я выплесну их
драгоценную программу, не запомнив при этом ни одного ключа. Для скупщика
краденного, как Ральфи, этого было бы вполне достаточно. Но не для Якудз.
Якудзы знают о Спрутах и не хотят беспокоиться из-за того, что один из них
может вытащить едва заметные следы их программы из моей башки. Я мало знаю
о Спрутах, но до меня доходили слухи, и я сделал одним из принципов
никогда не повторять их моим клиентам. Нет, это точно не понравилось бы
Якудзам: слишком похоже на вещественное доказательство. Они бы не добились
всего того, чем владеют сейчас, оставляя за собой вещественные
доказательства повсюду. И в живых.
Льюис ухмылялся. Я полагаю, сейчас он думал о точке, расположенной
неглубоко под моим лбом, и о том, как добраться туда, не особенно
церемонясь.
- Эй, - произнес низкий женский голос откуда-то у меня из-за плеча, -
ковбои, вы определенно проводите время не очень-то весело.
- Убирайся, сука, - сказал Льюис, его загорелое лицо было неподвижно.
Ральфи выглядел непроницаемо.
- Развейтесь. Хотите купить немного дешевого сырья? - Она отодвинула
кресло и села прежде, чем ее успели остановить. Она была в пределах моего
неподвижного поля зрения - худая девица в зеркальных очках, темные волосы
зачесаны в непослушную гриву. Она была одета в черную кожаную куртку,
распахнутую так, что видна футболка, расчерченная черными и красными
полосами. - Восемь тыщ за грам веса.
Льюис раздраженно фыркнул и попытался ударом выбить ее из кресла.
Каким-то образом он промахнулся, ее ладонь метнулась вверх и, казалось, на
мгновение коснулась его запястья. Яркая кровь брызнула на стол. Он
схватился за руку и зажал запястье так, что побелели костяшки пальцев.
Между пальцами сочилась кровь.
Но, кажется, в руке у нее ничего не было?
Льюису понадобится операция по сшивке сухожилия. Он с
предосторожностями поднялся, забыв о кресле. Оно перевернулось. Парень
шагнул из моего поля зрения, не произнося ни слова.
- Ему не мешало бы обратиться к врачу, - сказала она. - Ужасный
порез.
- Ты даже не подозреваешь, - сказал Ральфи неожиданно усталым
голосом, - в какое дерьмо ты только что вляпалась.
- Что, серьезно? Детектив. Меня так возбуждают разные детективные
истории. Например, почему твой друг здесь ведет себя так тихо. Будто
замороженный. Или для чего нужна вот эта штуковина, - она держала
миниатюрный пульт, который непонятно как вытащила у Льюиса. Ральфи
выглядел больным.
- Может быть, ты хочешь получить четверть миллиона, отдать это мне и
сходить прогуляться? - Жирная ладонь поднялась, нервно провела по
побледневшему худому лицу.
- Чего я хочу, - сказала она, щелкнув пальцами, и пульт стал
крутиться, поблескивая, - это работу. Контракт. Твой парень повредил себе
запястье. Но четверть сойдет для аванса.
Ральфи резко выпустил воздух из легких и начал хохотать, демонстрируя
зубы, которые не поддерживались на уровне стандартов Кристиана Уайта. Тут
она отключила прерыватель.
- Два миллиона, - сказал я.
- Мой человек, - сказала она и засмеялась. - Что в сумке?
- Дробовик.
- Грубо. - Это мог быть и комплимент.
Ральфи промолчал.
- Зовут Миллионс. Молли Миллионс. Хочешь убраться отсюда, босс? Люди
начинают оборачиваться. - Она поднялась. Она носила кожаные джинсы цвета
высохшей крови.
И в первый раз я увидел, что зеркальные очки были хирургической
накладкой, их серебристый металл плавно поднимался с ее высоких скул,
словно запечатывая глаза в глазницах. Я увидел в них двойное отражение
своего лица.
- Мое имя Джонни, сказал я. - Мы возьмем мистера Фэйса с собой.
Он ждал нас на улице. Выглядел, как обычный Тех-турист, одет в
синтетические шорты и дурацкую гавайку, покрытую рекламами самого
популярного микропроцессора его фирмы; уютный типичный маленький
человечек, такой скорее всего закончит свой путь, свалившись пьяным на
стойку бара, где подают миниатюрные рисовые крекеры с гарниром из
водорослей. Он выглядел в точности как человек, который будет петь гимн
корпорации и плакать при этом, будет бесконечно трясти руку бармену. И
сводники, и спекулянты оставят его в покое, заклеймив прирожденным
консерватором. Неспособный на многое и осторожный с кредитом, когда он
есть.
Впоследствии я догадался, что они ему ампутировали часть большого
пальца левой руки, где-то за первым суставом, и заменили его пустотелым
протезом, в котором были спрятаны катушка и раструб из псевдоалмазов
Оно-Сендай. И аккуратно намотали на катушку три метра мономолекулярного
волокна.
Молли отправилась что-то выяснять с Сестрами Магнетической Собаки, и
дала мне шанс вывести Ральфи за дверь с помощью спортивной сумки, прижатой
к его пояснице. По-моему, она их знала: я слышал, как темнокожая
рассмеялась.
Я рефлексивно взглянул вверх - может быть, потому, что никак не могу
к этому всему привыкнуть: к парящим аркам света и росчеркам теней от
геодезики над ними. Может быть, именно это и спасло мне жизнь.
Ральфи продолжал шагать, но не думаю, что он пытался убежать. Думаю,
он сразу сдался. Возможно, он успел догадаться, с чем мы столкнулись.
Я опустил взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как он
разваливается.
Если прокрутить пленку назад, можно увидеть, как Ральфи делает шаг и
в это мгновение маленький Тех, улыбаясь, выскальзывает ниоткуда. Имитация
поклона, и большой палец его левой руки отваливается. Настоящий трюк
иллюзиониста. Палец повисает в воздухе. Зеркала? Проволочки? Ральфи
останавливается, спиной к нам, темные полумесяцы пота проступают в
подмышках его светлого летнего костюма. Он знает. Он должен был знать. И
тут этот смешной кончик пальца, тяжелый как свинец, описывает дугу, как в
цирковом фокусе, и невидимая нить, соединяющая его с ладонью убийцы,
проходит сбоку через череп Ральфи, немного выше бровей, как хлыст огибает
все тело и опускается, рассекая грушевидное туловище по диагонали от плеча
через грудную клетку. Разрез настолько тонкий, что кровь не брызнула до
тех пор, пока не дали осечку синапсы и первые судороги не подчинили тело
гравитации.
1 2 3 4 5 6 7
в стиле Ральфи. Но он дал себе влипнуть где-то между Сыновьями Неоновой
Хризантемы и тем, что им принадлежало (или, скорее, чем-то таким, что
принадлежало кому-то еще). Ральфи, конечно же, мог использовать ключевую
фразу, чтобы ввести меня в режим идиота-всезнайки, и я выплесну их
драгоценную программу, не запомнив при этом ни одного ключа. Для скупщика
краденного, как Ральфи, этого было бы вполне достаточно. Но не для Якудз.
Якудзы знают о Спрутах и не хотят беспокоиться из-за того, что один из них
может вытащить едва заметные следы их программы из моей башки. Я мало знаю
о Спрутах, но до меня доходили слухи, и я сделал одним из принципов
никогда не повторять их моим клиентам. Нет, это точно не понравилось бы
Якудзам: слишком похоже на вещественное доказательство. Они бы не добились
всего того, чем владеют сейчас, оставляя за собой вещественные
доказательства повсюду. И в живых.
Льюис ухмылялся. Я полагаю, сейчас он думал о точке, расположенной
неглубоко под моим лбом, и о том, как добраться туда, не особенно
церемонясь.
- Эй, - произнес низкий женский голос откуда-то у меня из-за плеча, -
ковбои, вы определенно проводите время не очень-то весело.
- Убирайся, сука, - сказал Льюис, его загорелое лицо было неподвижно.
Ральфи выглядел непроницаемо.
- Развейтесь. Хотите купить немного дешевого сырья? - Она отодвинула
кресло и села прежде, чем ее успели остановить. Она была в пределах моего
неподвижного поля зрения - худая девица в зеркальных очках, темные волосы
зачесаны в непослушную гриву. Она была одета в черную кожаную куртку,
распахнутую так, что видна футболка, расчерченная черными и красными
полосами. - Восемь тыщ за грам веса.
Льюис раздраженно фыркнул и попытался ударом выбить ее из кресла.
Каким-то образом он промахнулся, ее ладонь метнулась вверх и, казалось, на
мгновение коснулась его запястья. Яркая кровь брызнула на стол. Он
схватился за руку и зажал запястье так, что побелели костяшки пальцев.
Между пальцами сочилась кровь.
Но, кажется, в руке у нее ничего не было?
Льюису понадобится операция по сшивке сухожилия. Он с
предосторожностями поднялся, забыв о кресле. Оно перевернулось. Парень
шагнул из моего поля зрения, не произнося ни слова.
- Ему не мешало бы обратиться к врачу, - сказала она. - Ужасный
порез.
- Ты даже не подозреваешь, - сказал Ральфи неожиданно усталым
голосом, - в какое дерьмо ты только что вляпалась.
- Что, серьезно? Детектив. Меня так возбуждают разные детективные
истории. Например, почему твой друг здесь ведет себя так тихо. Будто
замороженный. Или для чего нужна вот эта штуковина, - она держала
миниатюрный пульт, который непонятно как вытащила у Льюиса. Ральфи
выглядел больным.
- Может быть, ты хочешь получить четверть миллиона, отдать это мне и
сходить прогуляться? - Жирная ладонь поднялась, нервно провела по
побледневшему худому лицу.
- Чего я хочу, - сказала она, щелкнув пальцами, и пульт стал
крутиться, поблескивая, - это работу. Контракт. Твой парень повредил себе
запястье. Но четверть сойдет для аванса.
Ральфи резко выпустил воздух из легких и начал хохотать, демонстрируя
зубы, которые не поддерживались на уровне стандартов Кристиана Уайта. Тут
она отключила прерыватель.
- Два миллиона, - сказал я.
- Мой человек, - сказала она и засмеялась. - Что в сумке?
- Дробовик.
- Грубо. - Это мог быть и комплимент.
Ральфи промолчал.
- Зовут Миллионс. Молли Миллионс. Хочешь убраться отсюда, босс? Люди
начинают оборачиваться. - Она поднялась. Она носила кожаные джинсы цвета
высохшей крови.
И в первый раз я увидел, что зеркальные очки были хирургической
накладкой, их серебристый металл плавно поднимался с ее высоких скул,
словно запечатывая глаза в глазницах. Я увидел в них двойное отражение
своего лица.
- Мое имя Джонни, сказал я. - Мы возьмем мистера Фэйса с собой.
Он ждал нас на улице. Выглядел, как обычный Тех-турист, одет в
синтетические шорты и дурацкую гавайку, покрытую рекламами самого
популярного микропроцессора его фирмы; уютный типичный маленький
человечек, такой скорее всего закончит свой путь, свалившись пьяным на
стойку бара, где подают миниатюрные рисовые крекеры с гарниром из
водорослей. Он выглядел в точности как человек, который будет петь гимн
корпорации и плакать при этом, будет бесконечно трясти руку бармену. И
сводники, и спекулянты оставят его в покое, заклеймив прирожденным
консерватором. Неспособный на многое и осторожный с кредитом, когда он
есть.
Впоследствии я догадался, что они ему ампутировали часть большого
пальца левой руки, где-то за первым суставом, и заменили его пустотелым
протезом, в котором были спрятаны катушка и раструб из псевдоалмазов
Оно-Сендай. И аккуратно намотали на катушку три метра мономолекулярного
волокна.
Молли отправилась что-то выяснять с Сестрами Магнетической Собаки, и
дала мне шанс вывести Ральфи за дверь с помощью спортивной сумки, прижатой
к его пояснице. По-моему, она их знала: я слышал, как темнокожая
рассмеялась.
Я рефлексивно взглянул вверх - может быть, потому, что никак не могу
к этому всему привыкнуть: к парящим аркам света и росчеркам теней от
геодезики над ними. Может быть, именно это и спасло мне жизнь.
Ральфи продолжал шагать, но не думаю, что он пытался убежать. Думаю,
он сразу сдался. Возможно, он успел догадаться, с чем мы столкнулись.
Я опустил взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как он
разваливается.
Если прокрутить пленку назад, можно увидеть, как Ральфи делает шаг и
в это мгновение маленький Тех, улыбаясь, выскальзывает ниоткуда. Имитация
поклона, и большой палец его левой руки отваливается. Настоящий трюк
иллюзиониста. Палец повисает в воздухе. Зеркала? Проволочки? Ральфи
останавливается, спиной к нам, темные полумесяцы пота проступают в
подмышках его светлого летнего костюма. Он знает. Он должен был знать. И
тут этот смешной кончик пальца, тяжелый как свинец, описывает дугу, как в
цирковом фокусе, и невидимая нить, соединяющая его с ладонью убийцы,
проходит сбоку через череп Ральфи, немного выше бровей, как хлыст огибает
все тело и опускается, рассекая грушевидное туловище по диагонали от плеча
через грудную клетку. Разрез настолько тонкий, что кровь не брызнула до
тех пор, пока не дали осечку синапсы и первые судороги не подчинили тело
гравитации.
1 2 3 4 5 6 7