И затем отправлялись домой.
В то воскресенье, когда исполнился год со дня их свадьбы, Слэш с таинственным видом изменил обычный маршрут и направился в центр города. Они прошли по Первой авеню и повернули на Семьдесят пятую улицу.
- Он все еще нравится тебе? - спросил Слэш, останавливаясь перед элегантным каменным особняком между Лексингтон и началом Парк-авеню. Ставни дома были покрыты черным лаком, каменный фасад выкрашен в мягкий серый голубиный цвет.
Стекла окон были настолько прозрачны, что казалось, дрожат в воздухе. Черную лакированную дверь, оттененную белоснежными ящиками с красной геранью, обрамляла вьющаяся зелень плюща.
- Он само совершенство, - ответила Диди, вспоминая, какое волшебное впечатление этот дом всегда производил на нее. Ей казалось, что за гармоничным фасадом, за его ухоженной, аккуратно подстриженной живой изгородью и жизнь должна быть полной счастья и веселого смеха. Дом всегда казался Диди идеальным сочетанием безукоризненной элегантности, приветливости и комфорта. - А разве ты не помнишь, что я тебе рассказывала? Я всегда мечтала иметь такой дом. Каждый день на пути в школу я останавливалась и думала, какие богатые, блестящие люди должны жить в доме.
- И у тебя по-прежнему такое чувство?
- Конечно.
Не говоря ни слова, Слэш взял Диди за руку и повел ее к лакированной двери. Она вопросительно взглянула на него, и в тот же момент дверь, словно по волшебству, отворилась изнутри. Им молча поклонился дворецкий и ушел, оставив их вдвоем. В холле поставленные рядком, стояли большие терракотовые вазы с белыми гардениями. Слэш поднял Диди на руки и переступил порог.
- Ты купил этот дом? - спросила Диди, чуть не задохнувшись от волнения, и наконец начиная понимать, что Слэш опять приготовил ей один из своих роскошных сюрпризов. - Он твой?
- Да, я купил его, но он не мой, - сказал он, осторожно опуская ее с рук и целуя. - Он наш. И здесь мы будем воспитывать наших детей.
А проблема детей становилась болезненной. На шестом месяце после свадьбы Диди с радостью узнала, что беременна. Она пошла в книжный магазин фирмы «Даблди» и купила все пособия по уходу за ребенком. Она превратила лишнюю спальню в детскую и выкрасила стены в бледно-желтый цвет. Она отдала поправить и заново отделать свою собственную ивовую колыбель. Она отправилась к «Саксу» и купила весь комплект детского приданого. Она стала составлять списки имен для новорожденного и списки школ, где ребенок со временем будет учиться. Она купила коляску, измеритель роста и стерилизатор для молока.
- Этот ребенок уже снабжен лучше, чем целая армия захватчиков, - поддразнивал ее Слэш.
Диди посмеивалась, но не отрицала. Потом она отправилась в магазин Шварца и купила игрушечного медведя, панду и куклу «Рэггеди Энн», которая у нее самой была в детстве.
На десятой неделе беременности Диди проснулась рано утром, почувствовав легкие схватки. Она пошла в ванную, и со сна ей показалось, что у нее опять начались месячные. Ничего еще не понимая, она вгляделась и увидела, что это совсем не то. Она вскрикнула, потому что схватки усилились, вбежал Слэш и еле успел подхватить ее, потому что от сильной боли у нее все поплыло перед глазами и она почти потеряла сознание. Слэш позвонил Майрону Клигману, который велел немедленно везти Диди в его клинику на Восточной Девяносто третьей улице.
- Все хорошо, - сказал доктор Клигман после осмотра, когда она опять оделась и вернулась в его мягко освещенный комфортабельный кабинет. На стене, позади его стола висели картины Миро, Колдера и Роберта Индианы. На последней было написано слово «любовь».
Дорогое модернистское искусство украшало ультрасовременную дорогую медицинскую клинику.
- Хорошо? - переспросила она тупо. Что хорошего может быть в выкидыше? Диди была бледна, еле держалась на ногах и зажимала в правой руке кусок использованного влажного клинекса.
- Вы не хотели, чтобы он родился, - ответил врач. Майрон Клигман был высокий, тощий и сутулый человек. У него был спокойный голос, и он гордился тем, что всегда откровенен, но никогда не груб со своими пациентками. Его ист-сайдская клиника походила скорее на клуб, а пациентки, объединенные духом солидарности в трудном деле рождения детей, называли себя «девочками Майрона», Диди даже сказала Слэшу, что атмосфера всегда переполненной приемной напоминала ей о школьных временах.
- Но я хотела ребенка, - воскликнула Диди. - Это был мои ребенок! Мой ребенок! - сказала она и заплакала. Чувство потери было опустошающим. И оно не просто опустошало, оно вселяло равнодушие и безразличие. Она способна была ощущать только боль.
Майрон Клигман кротко покачал головой.
- У природы свои законы, - сказал он, выходя из-за стола и положив руку на плечо Диди. Он был спокойным человеком и умел утешать и, когда Диди вытерла слезы, продолжал: - Вы, наверное, думаете, что наступил конец света. Но это не так. Здоровье у вас прекрасное, и у вас со Слэшем еще будут дети.
Диди старалась улыбнуться, но смогла только кивнуть. Она не нашлась, что ответить, и, взяв сумку, поднялась, собираясь уходить.
- Скоро опять увидимся, - сказал заговорщически Майрон Клигман, - оглянуться не успеете, как забеременеете снова.
Диди опять попробовала улыбнуться, и на этот раз губы ее слегка дрогнули. Она отправилась домой и снова начала считать дни. Прошло еще шесть месяцев, и она начала недоумевать, сколько еще пройдет времени, прежде чем она успеет оглянуться.
Диди почти год устраивала и украшала свой новый дом. Она наняла молодого декоратора Дорсэя Миллера. Диди хотелось использовать батик, который они купили на Бали. Во-первых, потому, что питала к этой расписной ткани сентиментальную нежность. Во-вторых, она знала, что никто в городе еще не использовал батик в интерьере. И Диди решила наклеить его вместо обоев, а Дорсэю пришла в голову мысль накрахмалить его и покрыть лаком. В конечном итоге получилось нечто элегантно-уютное и в высшей степени изысканное. Фотография их внутреннего убранства была помещена в журнале «Вог», и заголовок гласил, что это прекрасный дом для прекрасных людей. И Дорсэй сказал Диди, что другие его клиенты тоже начинают отделывать комнаты батиком.
- Я тебе говорил, что мы станем лидерами и у нас появятся последователи, - сказал Слэш.
- Вот уж никогда не думала, что хоть кто-нибудь станет брать пример с меня, - ответила Диди, очень польщенная и взволнованная тем, что ей подражают.
Диди всегда чувствовала, что она никто, что принесла разочарование семье, не заменив умершего брата, который должен был сделать все то, на что она была не способна: унаследовать фамилию семьи, передать ее следующему поколению Даленов и умножить семейное достояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
В то воскресенье, когда исполнился год со дня их свадьбы, Слэш с таинственным видом изменил обычный маршрут и направился в центр города. Они прошли по Первой авеню и повернули на Семьдесят пятую улицу.
- Он все еще нравится тебе? - спросил Слэш, останавливаясь перед элегантным каменным особняком между Лексингтон и началом Парк-авеню. Ставни дома были покрыты черным лаком, каменный фасад выкрашен в мягкий серый голубиный цвет.
Стекла окон были настолько прозрачны, что казалось, дрожат в воздухе. Черную лакированную дверь, оттененную белоснежными ящиками с красной геранью, обрамляла вьющаяся зелень плюща.
- Он само совершенство, - ответила Диди, вспоминая, какое волшебное впечатление этот дом всегда производил на нее. Ей казалось, что за гармоничным фасадом, за его ухоженной, аккуратно подстриженной живой изгородью и жизнь должна быть полной счастья и веселого смеха. Дом всегда казался Диди идеальным сочетанием безукоризненной элегантности, приветливости и комфорта. - А разве ты не помнишь, что я тебе рассказывала? Я всегда мечтала иметь такой дом. Каждый день на пути в школу я останавливалась и думала, какие богатые, блестящие люди должны жить в доме.
- И у тебя по-прежнему такое чувство?
- Конечно.
Не говоря ни слова, Слэш взял Диди за руку и повел ее к лакированной двери. Она вопросительно взглянула на него, и в тот же момент дверь, словно по волшебству, отворилась изнутри. Им молча поклонился дворецкий и ушел, оставив их вдвоем. В холле поставленные рядком, стояли большие терракотовые вазы с белыми гардениями. Слэш поднял Диди на руки и переступил порог.
- Ты купил этот дом? - спросила Диди, чуть не задохнувшись от волнения, и наконец начиная понимать, что Слэш опять приготовил ей один из своих роскошных сюрпризов. - Он твой?
- Да, я купил его, но он не мой, - сказал он, осторожно опуская ее с рук и целуя. - Он наш. И здесь мы будем воспитывать наших детей.
А проблема детей становилась болезненной. На шестом месяце после свадьбы Диди с радостью узнала, что беременна. Она пошла в книжный магазин фирмы «Даблди» и купила все пособия по уходу за ребенком. Она превратила лишнюю спальню в детскую и выкрасила стены в бледно-желтый цвет. Она отдала поправить и заново отделать свою собственную ивовую колыбель. Она отправилась к «Саксу» и купила весь комплект детского приданого. Она стала составлять списки имен для новорожденного и списки школ, где ребенок со временем будет учиться. Она купила коляску, измеритель роста и стерилизатор для молока.
- Этот ребенок уже снабжен лучше, чем целая армия захватчиков, - поддразнивал ее Слэш.
Диди посмеивалась, но не отрицала. Потом она отправилась в магазин Шварца и купила игрушечного медведя, панду и куклу «Рэггеди Энн», которая у нее самой была в детстве.
На десятой неделе беременности Диди проснулась рано утром, почувствовав легкие схватки. Она пошла в ванную, и со сна ей показалось, что у нее опять начались месячные. Ничего еще не понимая, она вгляделась и увидела, что это совсем не то. Она вскрикнула, потому что схватки усилились, вбежал Слэш и еле успел подхватить ее, потому что от сильной боли у нее все поплыло перед глазами и она почти потеряла сознание. Слэш позвонил Майрону Клигману, который велел немедленно везти Диди в его клинику на Восточной Девяносто третьей улице.
- Все хорошо, - сказал доктор Клигман после осмотра, когда она опять оделась и вернулась в его мягко освещенный комфортабельный кабинет. На стене, позади его стола висели картины Миро, Колдера и Роберта Индианы. На последней было написано слово «любовь».
Дорогое модернистское искусство украшало ультрасовременную дорогую медицинскую клинику.
- Хорошо? - переспросила она тупо. Что хорошего может быть в выкидыше? Диди была бледна, еле держалась на ногах и зажимала в правой руке кусок использованного влажного клинекса.
- Вы не хотели, чтобы он родился, - ответил врач. Майрон Клигман был высокий, тощий и сутулый человек. У него был спокойный голос, и он гордился тем, что всегда откровенен, но никогда не груб со своими пациентками. Его ист-сайдская клиника походила скорее на клуб, а пациентки, объединенные духом солидарности в трудном деле рождения детей, называли себя «девочками Майрона», Диди даже сказала Слэшу, что атмосфера всегда переполненной приемной напоминала ей о школьных временах.
- Но я хотела ребенка, - воскликнула Диди. - Это был мои ребенок! Мой ребенок! - сказала она и заплакала. Чувство потери было опустошающим. И оно не просто опустошало, оно вселяло равнодушие и безразличие. Она способна была ощущать только боль.
Майрон Клигман кротко покачал головой.
- У природы свои законы, - сказал он, выходя из-за стола и положив руку на плечо Диди. Он был спокойным человеком и умел утешать и, когда Диди вытерла слезы, продолжал: - Вы, наверное, думаете, что наступил конец света. Но это не так. Здоровье у вас прекрасное, и у вас со Слэшем еще будут дети.
Диди старалась улыбнуться, но смогла только кивнуть. Она не нашлась, что ответить, и, взяв сумку, поднялась, собираясь уходить.
- Скоро опять увидимся, - сказал заговорщически Майрон Клигман, - оглянуться не успеете, как забеременеете снова.
Диди опять попробовала улыбнуться, и на этот раз губы ее слегка дрогнули. Она отправилась домой и снова начала считать дни. Прошло еще шесть месяцев, и она начала недоумевать, сколько еще пройдет времени, прежде чем она успеет оглянуться.
Диди почти год устраивала и украшала свой новый дом. Она наняла молодого декоратора Дорсэя Миллера. Диди хотелось использовать батик, который они купили на Бали. Во-первых, потому, что питала к этой расписной ткани сентиментальную нежность. Во-вторых, она знала, что никто в городе еще не использовал батик в интерьере. И Диди решила наклеить его вместо обоев, а Дорсэю пришла в голову мысль накрахмалить его и покрыть лаком. В конечном итоге получилось нечто элегантно-уютное и в высшей степени изысканное. Фотография их внутреннего убранства была помещена в журнале «Вог», и заголовок гласил, что это прекрасный дом для прекрасных людей. И Дорсэй сказал Диди, что другие его клиенты тоже начинают отделывать комнаты батиком.
- Я тебе говорил, что мы станем лидерами и у нас появятся последователи, - сказал Слэш.
- Вот уж никогда не думала, что хоть кто-нибудь станет брать пример с меня, - ответила Диди, очень польщенная и взволнованная тем, что ей подражают.
Диди всегда чувствовала, что она никто, что принесла разочарование семье, не заменив умершего брата, который должен был сделать все то, на что она была не способна: унаследовать фамилию семьи, передать ее следующему поколению Даленов и умножить семейное достояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109